Если говорить об эмиграции первой (и части второй и третьей волн), то мы имеем дело с вынужденной эмиграцией, т.е. с феноменом беженства или высылки. Характерно, что многие из тех, кто по разным причинам покинул Россию и оказался за ее пределами, отвергают свою принадлежность к эмиграции. Особенно это относится к аристократическому крылу первой волны русской эмиграции. Так, недавно приезжавшая в Россию вдова Т.Н.Куликовского-Романова, внука Александра III и племянника Николая II подчеркнула, что “мы не эмигранты, а беженцы”. Именно беженцы, потому что “эмигрант – тот человек, который покидает родину в поисках лучшей жизни, мы же вынуждены были покинуть Россию тогда, после Октябрьского переворота, чтобы спасти свои жизни.”

Такое разграничение утвердилось не только на уровне обыденного сознания, но и в научных дискуссиях по проблемам эмиграции. В докладе представителя Московской патриархии игумена Иннокентия Павлова на международной конференции «Культурное наследие российской эмиграции 1917-1940-х гг.» доказывалось, что применительно к русским эмигрантам этого периода более корректно применять термин «беженцы» и «изгнанники», поскольку их выезд совершался, как правило, не в добровольной форме.

Но это же самое можно сказать и о высылке А.И.Солженицына, Ю.Кублановского, И.Бродского и многих других «неугодных режиму» писателей и художников второй половины ХХ века.

Но это все-таки исключения в массовых потоках мировых миграций и эмиграций. Так, согласно данным Н.Фрейкман-Хрусталевой и А.Новикова, в мире сейчас более 19 млн. беженцев, и всего лишь 2% из этой огромной массы – подвергались политическим преследованиям. Что же двигало остальными?

Поиски лучшей жизни – безопасности существования, комфортного жилья, благоустроенного быта, лучшей жизни для своих детей, более успешной профессиональной самореализации – вот что срывает с места миллионы людей в современном мире, влечет их навстречу часто неосознаваемым трудностям, а иногда – и подлинным трагедиям. Остановить эмиграцию невозможно, но сделать ее осмысленной, ввести в нормальное русло – в силах человеческих. Главное – добиться человеческих условий жизни в стране проживания, устранить причины, побуждающие людей к перемене мест, к поискам социального тепла.

Эмиграция – прежде всего добровольная – это всегда по своему объективному смыслу форма и акт социального протеста, часто не осознанное, не выраженное в четких политических формулах неприятие социально-экономического и духовно-культурного строя своего отечества. Эмиграция, в особенности массовая, это всегда утрата страной активной части своего населения. Ведь нужно обладать большой энергией и волей, чтобы радикально изменить место и образ своей жизни.

Эмиграция становится неким жизненным экзаменом для человека – она порождает взлет энергии у одних, и полную депрессию у других. Чтобы быть принятым в новую среду, человек развивает невероятную энергию, преодолевает пассивность, привычное течение событий, труд без особого напряжения. Как открыл в свое время З.Фрейд, творческая продуктивность маргинала – человека из другой среды – это компенсация за психологическую уязвимость, за чуждость в новой среде. Смена условий, новые впечатления и ощущения активизируют человека, пробуждают подчас дремавшие внутренние силы. Об этом свидетельствуют и некоторые цифры: эмигранты из СССР, прибывшие в 70-е годы в США, имеют среднегодовой доход свыше 34 тыс. долларов, в то время как коренной средний американец (чьи предки тоже были эмигрантами) – лишь 22 тыс.

В своей практике мне дважды приходилось исследовать психологические аспекты эмиграции. В январе 1990г. и в августе 1991 г. было проведено два небольших эмпирических исследования: первое посвящено проблеме принятия решения об эмиграции и второе - трансформации этнической идентичности у представителей русской эмиграции 1 и 2 волн и их потомков.

Основой первого исследования явились данные интервью, проведенного на подмосковной конференции в январе 1991, посвященной этнопсихологическим проблемам эмиграции и психотерапевтической помощи потенциальным эмигрантам в трудный предмиграционный период.

В литературе, посвященной проблемам эмиграции, существует идея о различных группах мигрантов из одной культуры:

1) стабильных, экономически заинтересованных людей, которые едут на новое место вследствие причин, связанных с работой, и
2) нестабильных, имеющих потенциальные проблемы и переселяющихся скорее в призрачной надежде, чем ради конкретных целей.

Данные группы мигрантов различаются еще и по тому, что одни знают, куда и зачем едут, т.е. эмиграция для них -средство решения определенных жизненных задач, а вторые - не знают, куда они поедут (имеют несколько равнозначных вариантов), и главная цель для них - покинуть страну пребывания, т.е. эмиграция сама по себе.

Исследуя группу потенциальных эмигрантов четвертой волны из бывшего СССР в Израиль (молодых и среднего возраста людей обоего пола, как евреев, так и русских), мы пришли к выводу, что перед нами - преимущественно представители второго типа эмигрантов, т.е. эмигрантов не «куда», а «откуда».

Согласно модели социальной идентификации западноевропейских психологов Тэжфела и Тернера, свою базовую потребность в самоуважении человек частично реализует через групповое членство. Когда человек определяет себя посредством принадлежности к некой социальной группе, то его потребность в самоуважении будет мотивировать его желание оценивать данную группу позитивно. Позитивные различия в пользу своей группы дают ее членам высокий субъективный статус или престиж, и вследствие этого - позитивную социальную идентичность. В свою очередь, негативные различия или неблагоприятное сравнение с другими группами дает низкий престиж и негативную социальную идентичность.

Когда своя группа (этническая, социальная) утрачивает позитивную определенность, ее члены будут мотивированы:

а) оставить эту группу физически (эмигрировать, например),
б) размежеваться с ней психологически (внутренняя эмиграция, например)
в) прилагать когнитивные усилия, чтобы восстановить позитивную определенность собственной группы (стремиться больше узнать об истории и культуре своей страны, о ее славных и героических страницах).

Таким образом, те, кто выбирает эмиграцию, не хотят или не могут в силу тотальной «национальной обезличенности» (И.Ильин), бывшей бичом нашего общего советского прошлого следовать третьим путем (поиска большей этнической, национальной определенности) и выбирают первую стратегию – эмиграцию. Это тот водораздел, который пролегает между теми, кто уезжал из России в 90-е годы и теми, кто сознательно выстраивал свою этническую и национальную идентичность. Мне памятен разговор с моей ближайшей подругой юности, тоже психологом, которая уехала в 1994 г. в США. В моем восприятии Россия была страдающей, обессиленной тяжкими болезнями и насилием матерью, которую я просто не могу бросить в этой ситуации и должна помочь ей выздороветь (или, паче чаяния, достойно проводить ее в последний путь – во что не верилось и тем более не верится сейчас). В ее восприятии Россия ассоциировалась с вечно пьяным и непредсказуемым отцом-алкоголиком, не любящим, наказывающим, от которого хотелось убежать и спрятаться там, где он не сможет ее достать. Такая вот психоаналитическая подкладка наших полурациональных жизненных стратегий или решений.

Опрошенных нами в 1991г. потенциальных эмигрантов можно условно разделить на три основные группы по степени зрелости личного решения об эмиграции:

1) те люди, кто воспринимал эмиграцию как нечто абстрактное, своего рода радикальный вариант в их жизненной перспективе. Эти лица находились на стадии формирования решения, как бы взвешивали все «за» и «против».
2) те, кто отвергал эмиграцию для себя или был индифферентен в этом отношении.
3) те, кто уже принял решение об эмиграции и составил для себя более-менее ясную картину того, на что он может рассчитывать в Израиле. В отдельную подгруппу здесь следует выделить людей, решившихся на отъезд из России, но испытывающих глубокий психологический дискомфорт из-за вынужденного разрыва с той культурной средой, которая воспринимается им как родная.

Метод сбора информации в этом исследовании (а оно получилось спонтанным) был чрезвычайно прост - в центре круга сидел человек, а остальные в быстром темпе задавали ему вопросы на тему "почему ты едешь?" или "почему ты не едешь?" Этот метод по сути своей явился проективным, т.к. сами вопросы были проекцией тех проблем, которые волновали всех участвовавших в данном исследовании потенциальных эмигрантов.

Целый ряд вопросов и ответов прямо иллюстрировал тот факт, что перед нами в большей степени эмиграция "откуда":

- Не хочешь оставаться здесь? - Да.

- Куда ты едешь ? - Еду отсюда.

- Израиль -это цель или средство? - Скорее средство.

В литературе по миграциям часто указывается деление причин, побуждающих человека к миграции, на притягивающие (pull) и выталкивающие (push). В числе многих субъективных причин, приводящих человека к решению эмигрировать, в нашем исследовании наиболее часто указывались следующие:

а) страх перед угрозой реального или предполагаемого физического насилия над личностью. Подобный страх не только за свою собственную жизнь, но и за жизнь близких заставляет людей принимать решение в пользу эмиграции. В нашем исследовании это иллюстрировалось вопросами:

-Ты боишься оставаться здесь? - Да.

-Угроза насилия над личностью заставляет тебя ехать? - Да.

-Ты боишься за детей? - Да.

-Тебя унижают здесь как еврея? - Нет.

б) вторым, очень важным мотивом отъезда явилось ощущение личной нереализованности в данной стране и связанное с этим стремление избавиться от комплекса «неудачника», начав все с нуля на новом месте. Вполне возможно, что эмиграция в таком случае представляет собой реакцию на невозможность решить по каким-либо причинам свои внутренние проблемы в стране исхода, поэтому, вероятно не всегда корректно рассматривать ее как единственно возможный ответ на психологический стресс «неуспешности». Этот мотив может быть проиллюстрирован такого рода вопросами:

Ты хочешь решить там свои внутренние проблемы? -Да.

Ты хочешь профессионально реализоваться? -Да.

Ты надеешься на лучшее ? -Да.

Там более разнообразная жизнь ?- Да.

Проблемы твоей личности, ее развития и интересов могут решиться там? -Да.

Надеешься достигнуть более высокого профессионального уровня ? -Да.

в) Почти все респонденты самыми острыми проблемами, связанными с эмиграцией, считают радикальное изменение привычного социокультурного окружения, разрыв родственных и дружеских связей, сложность адаптации к новой культуре и образу жизни, неизбежную утрату или значительное снижение профессионального и социального статуса. Эти проблемы формируют комплекс мотивов, удерживающих от эмиграции. В нашем исследовании это выразилось в вопросах типа "Почему ты не едешь?":

Тебе привычнее здесь и непривычнее там? -Да.

Ты неуверен в своем будущем там? -Да.

Ты не знаешь языка ? -Да.

Социальный и профессиональный статус понизится? - Да.

У тебя нет там близких друзей? - Да.

Ты не готов к самореализации там ?- Да.

Не едешь из-за науки, своих интересов ? - Да.

Весь твой опыт отсюда ? - Да.

Ты боишься ностальгии ? - Да.

Таким образом, рассмотренные выше проблемы, типичные, по нашему мнению, не только для евреев, но и для многих потенциальных российских эмигрантов, позволяют сделать вывод об амбивалентном характере феномена эмиграции, которая, способствуя решению одних проблем, привносит десятки других, являясь серьезнейшим психологическим испытанием для человека. Красивой и афористичной иллюстрацией этого положения явились ответы одного из наших респондентов на вопросы:

Почему ты едешь? - Мне хочется сохранить свою личность.

Почему ты не едешь? - Мне хочется сохранить свою личность.

Для тех, кто эмигрирует из страны с тоталитарным режимом, одной из важных психологических проблем стоит проблема избавления от определенной социальной инфантильности и привычки во всех бытовых трудностях ждать помощи от государства (в настоящее время нам всем приходится избавляться от этой привычки). Многие потенциальные эмигранты осознают данную проблему как одну из важнейших и трудноразрешимых, т.к. она требует определенной личностной ломки и перехода к жизни с большими энергетическими затратами. Однако, данная психологическая работа может быть одновременно и привлекательной для молодых и активных людей, т.к. сулит творческий и личностный рост и развитие своих возможностей. Данная проблема может быть проиллюстрирована серией вопросов (в основном, типа "почему ты не едешь?"):

Тебе привычнее здесь и непривычнее там?

Ты боишься перемен?

Лучше попытаться здесь решить свои проблемы?

Тебя держит инерция?

Ты не готов к изменениям?

Таким образом, мы видим, что психологически принятие решения об эмиграции- это одна из серьезнейших жизненных проблем, и чем более глубокие личностные пласты она задействует, тем с большей уверенностью можно высказать предположение, что ее итог будет успешным. Конечно, по нашему убеждению, это - проблема глубоко личностная, амбивалентная по самой своей сути, и она не решается сменой бытовых и социальных условий, а требует коренной перестройки личности, смены ценностных и поведенческих стереотипов, трансформации социальной и личностной идентичности, поэтому можно понять колебания тех, кто глубоко и трагично переживает проблему эмиграции..

Н.Фрейкман-Хрусталева и А.Новиков также исследовали причины эмиграции представителей четвертой волны российской эмиграции в Германию (выходцев из бывшего СССР – России, Украины, Прибалтики, Средней Азии, евреев, немцев и русских, приехавших в Германию в начале 90-х гг.). Ими были выделены следующие причины:

1. кризис власти в России (74% опрошенных), т.е неспособность государственного аппарата, по мнению опрошенных, управлять страной, т.е гарантировать своим гражданам безопасность, экономическую и правовую защищенность. В этот комплекс причин входят такие как «отсутствие жизненной перспективы» (69%), «отсутствие будущего для детей» (73%), «общая зараженность эмиграционными настроениями» – «все поехали – и мы тоже поехали» (65-72%);
2. желание посмотреть мир (38% опрошенных). В качестве дополнительных причин часть людей указывала: «отсутствие возможности ездить за границу», «желание пожить по-человечески», в обществе «изобилия». При этом, как оказалось, 92% опрошенных никогда ранее за границей не бывали. Характерной особенностью четвертой волны эмигрантов из СССР является идеализация жизни на Западе благодаря существованию «железного занавеса». 42% респондентов говорили: «Если бы можно было съездить за границу, поработать там, как это делается в других странах, а потом вернуться – когда сочтешь нужным, то мы бы не стали насовсем эмигрировать». Итак, отсутствие информации о реальной жизни эмигрантов на Западе и возможности свободно ездить за границу спровоцировали желание отъезда почти у половины опрошенных эмигрантов;
3. нестабильность экономической ситуации, по мнению авторов, имеет промежуточное значение среди причин, указываемых эмигрантами. Это объясняется, возможно, тем, что многие из них имели на родине достаточно высокий экономический и социальный статус. Таким образом, несмотря на объективные экономические трудности – рост цен, инфляцию, - это не являлось для большинства мигрантов главной причиной выезда.
4. преследования по национальному признаку (евреев и российских немцев) занимают последнее место по значимости. “Слухи о погромах” повлияли на 27% выехавших, но при этом те же люди утверждают, что о реальных еврейских погромах они нигде не сышали. Таким образом, очевидно, что в настоящее время физическая угроза для жизни евреев не является причиной их выезда. То же самое говорят и немцы: 12% людей, указавших эту причину, - люди пожилого возраста, пережившие во время и после войны репрессии сталинского режима: “комендантский час” и запрет на получение высшего образования. 23% молодых эмигрантов-немцев утверждают, что, наоборот, быть немцем сейчас в СНГ – престижно.

Таким образом, несмотря на то, что эмиграция четвертой волны многими специалистами рассматривается как, прежде всего, экономическая, мне кажется, что не так все просто. Многочисленные исследования показывают, что, несмотря на важность экономических факторов, люди все-таки не являются «экономическими максималистами». Более важными причинами, хотя часто и неосознаваемыми являются причины психологического характера, в ряду которых преобладают, на мой взгляд, экзистенциальные: утрата смысла жизни (ради чего жить) и попытки обрести его в другой атмосфере, в тех краях, где «все хорошо». Очень важной и также часто скрытой причиной является кризис идентичности (напрямую связанный с утратой смысла жизни), когда человек, в условиях идеологического вакуума, не может самостоятельно понять, кто он такой, в какой стране он живет и ради чего. Поскольку далеко не всех людей устраивает растительное существование, особенно русских, которым подавай глобальную идею, ради которой стоит жить и нести неизбежные тяготы жизни в России, то встает вопрос: найти эту идею самостоятельно, или позаимствовать ее у более удачливых соседей – пожить с ними их идеей.

Как это получается у русских эмигрантов – попробуем посмотреть далее, на примере аккультурации русских в других странах.

В начало главы