Всемирное призвание России

                                                                                    Михаил Викторович НАЗАРОВ
                                                            издатель историософской серии книг
                                                               "Русская идея"

в духовном опыте Русского Зарубежья

Русская послереволюционная эмиграция не похожа ни на одну другую диаспору в мире, которые возникали в разные времена по политическим, а тем более по экономическим причинам. Даже если возникновение русской эмиграции было связано с политическими катаклизмами на родине, по своей сути она представляет собой не столько политический, сколько духовный феномен. И он может быть по настоящему осознан è понят лишь с учетом историософских факторов, о которых мы хотели бы постоянно напоминать в нашем журнале: духовное значение православной России для человечества и соответственно смысл ее сокрушения в 1917 году (частицей этой старой России и оставалась русская эмиграция); сущность коммунистического режима, возникшего на месте России; состояние демократического мира, в который попала эмиграция, и вообще – особенность уникальной самой исторической эпохи, переживаемой человечеством.

Духовность русской эмиграции характерна уже для бытового поведения ее значительной части. Она всегда считала, что уход за пределы Отечества в столь тяжелое для него время накладывает на ушедших нравственное обязательство: необходимо оправдание своего нахождения не "с моим народом, там, где мой народ к несчастью был" (А. Ахматова). И только жертвенным служением своему народу это оправдание достижимо. Осуществляться оно могло в виде разных функций.

В условиях, когда все истинно русское подвергалось на родной земле истреблению, первой функцией русской эмиграции было - сохранить традиции России и ее национальное самосознание, стать в меру возможностей как бы "блоком памяти" своей нации. Этот "подвиг русскости" на чужбине выполнила прежде всего православная Церковь, множество приходских школ и культурных организаций, а в более широком смысле и эмигрантская литература, давшая множество исследований, мемуаров и художественных произведений (выделим прозу Бунина и Шмелева). Наряду с русской классикой, многие издания русской эмиграции запечатлели утраченную российскую цивилизацию и сохранили ее духовные ценности в надежде, что они когда-нибудь пригодятся будущей России...

Вторая функция эмиграции, в выполнении которой участвовали более узкие ее круги, заключалась в непосредственной помощи тем силам на родине, которые сопротивлялись коммунистическому эксперименту, отстаивая традиционные нравственные ценности. Особенно это стало возможно в послевоенное время и выражалось в заступничестве за преследуемых деятелей, в создании им международного авторитета, в издании за рубежом их работ, в нелегальной переправке в СССР запрещенной там литературы (художественной, исторической, религиозной), в попытках содействия необходимым реформам и т.д. Даже если максималистские освободительные цели политических организаций Зарубежья так и не были достигнуты, - все же их деятельность тоже имела значение для изживания режима, для подготовки будущих перемен.

И, наконец, третья функция и задача русской эмиграции – духовное осмысление революции и всего трагического ХХ века во всемирном масштабе. Русская эмиграция соприкоснулась со всеми идеологиями, противоборствовавшими в этом столетии, и познала подлинную раскладку мировых сил. Георгий Федотов, историк Церкви и публицист (даже если далеко не всегда с ним можно согласиться), нашел этому удачный образ: «С той горы, к которой прибило наш ковчег, нам открылись грандиозные перспективы: воистину "все царства мира и слава их" - вернее, их позор. В мировой борьбе капитализма и коммунизма мы одни можем видеть оба склона - в Европу и в Россию: действительность, как она есть, без румян и прикрас».

В обретении столь уникального опыта применительно к российским и мировым проблемам нынешнего времени и заключалась главная миссия русской эмиграции, определяющая ее суть. Этот опыт – самое ценное, чем Русское Зарубежье может быть полезно для своего народа. Более того, мы убеждены: от того, усвоит ли нынешняя посткоммунистическая Россия этот опыт, зависит и возможность ее возрождения, и судьба всего мира.

Для христианина все в мире имеет смысл; в том числе и катастрофы - они дают опыт, который, пожалуй, иным образом получить было нельзя. Тем более, что российская катастрофа стала эпицентром мировой. Этот опыт по ее осознанию отражен в трудах русского зарубежного духовенства и религиозных философов. Хочется надеяться, что он будет услышан и в окружающем мире, когда будет представлен не от "утопистов-эмигрантов", а от имени самой России. Православный народ, даже если он пока еще в меньшинстве, этот опыт уже вбирает, находя в нем ответы на самые насущные вопросы:

«Мы становимся свидетелями удивительного процесса, который предчувствовался лишь очень немногими людьми, а большинству казался просто невероятным: книги, написанные нашими мыслителями в изгнании более полувека назад и напечатанные мизерными тиражами, становятся насущно необходимыми нам сегодня, - подчас они звучат гораздо актуальнее и глубже, чем то, что пишут современные политологи и публицисты»; авторы этих книг «воспринимаются как наши современники, не только органически вписывающиеся в нынешние дискуссии, но и подчас дающие им то направление, которое приводит к истине... Это беспрецедентное явление в истории культуры»...

Хотя, конечно, и в этой области не обошлось без ошибок и соблазнов - осваивая наследие русской эмиграции, их непременно нужно знать; им тоже будет уделено внимание в нашем журнале. Но сначала очертим общие, предварительные контуры этого эмигрантского опыта, который был обретен и выражен на разных уровнях: политическом, идеологическом, религиозно-историософском.

1. На политическом уровне крушение православной России обнажило скрытые пружины длительной антирусской кампании влиятельных сил Запада. Эмиграция смогла увидеть механизм этой работы из-за кулис. Философ И.А. Ильин так писал об этом:

«Следуя тайным указаниям европейских политических центров.., Россия была клеветнически ославлена на весь мир как оплот реакции, как гнездо деспотизма и рабства, как рассадник антисемитизма... Европа была заинтересована в военном и революционном крушении России и помогала русским революционерам укрывательством, советом и деньгами... А когда это совершилось, то делала все, чтобы помочь главному врагу России - советской власти...».

Еще более важную роль в этом, помимо Европы, сыграли еврейские банки в США, стремившиеся добиться равноправия иудаизма в России, то есть дехристианизировать российское общество, как это им давно удалось на Западе. Ныне уже документально подтверждено все то, о чем в свое время русские эмигранты писали, порою очень эмоционально, как свидетели событий:

- революцию в России финансировал глава еврейского финансового мира в США Я. Шифф и другие банкиры, дававшие также с этой целью кредиты Германии;
- Германии и Австро-Венгрии был предложен и осуществлен план Гельфанда-Парвуса по объединению всех антирусских и подрывных сил в Первой мировой войне;
- все движущие силы Февральской революции (Временное правительство, Советы рабочих и солдатских депутатов, еврейский центр под названием "Политбюро") возглавлялись масонами, действовавшими в связи с заграничными "братьями" из стран Антанты;
- Белое движение было сознательно предано нашими союзниками по Антанте, которым были выгоднее большевики, разрушавшие православную Россию; лишь с помощью Запада они выиграли войну против собственного народа;
- в 1920-1930-е гг. с западной помощью большевики провели "индустриализацию", уплатив за это захваченными российскими ценностями (а внутри России – миллионами загубленных жизней).

Более поздние проявления западного предательства: выдача в СССР миллионов беженцев-антикоммунистов и белогвардейцев в конце Второй мировой войны; единогласно принятый Конгрессом США в 1959 г. закон о расчленении России P.L. 86-90, в котором русский народ не признан порабощенным коммунистами, а фигурирует как поработитель других российских народов, даже мифических "Казакии" и "Идель-Урала", чью борьбу против русских США официально обязались поддерживать (этот закон не отменен по сей день)...

Причем западные демократии вели себя так по отношению к России не только из эгоистических интересов экономической экспансии, не только ради устранения сильного геополитического конкурента, но и из ощущения духовной чужеродности самой православной цивилизации, которая сопротивлялась западной демократической экспансии.

2. Идеологический опыт русской эмиграции заключался как в окончательном осознании этого духовного отличия России от Запада, так и в уточнении идеала русской христианской государственности - на основании изучения разных общественных систем: демократии, фашизма, социализма.

а) Что касается демократии, то даже многие ее приверженцы, попав на Запад, увидели ее духовную ложь: злоупотребление свободой для легализации греха без различения добра и зла. С.Л. Франк в книге "Крушение кумиров" (1924) написал, что прогрессивное Новое время, которое обещало человечеству освобождение от "реакционной религиозной тьмы", - «изобличено теперь в нашем сознании как эпоха, которая через ряд внешних блестящих успехов завела человечество в какой-то тупик и совершила в его душе какое-то непоправимое опустошение и ожесточение... Человечество пришло на наших глазах к состоянию нового варварства»: к пустоте жизни, к дурной бесконечности роста материальных потребностей, что в итоге ведет к саморазрушению.

К началу ХХ в. западные демократии уже представляли собой: формально - "власть народа", по сути - власть денег, инструментом же властвования стала ставка на освобождение низменных инстинктов людей, что и способствовало "новому варварству". Особенно это проявилось после победы демократий над монархиями в ходе Первой мировой войны (в этом и заключался ее идеологический замысел, - отметил П.Б. Струве).

Эта "варваризация" населения проводилась международными финансовыми кругами вполне сознательно, ибо только в дехристианизированном, атомизированном обществе, лишенном религиозных и национальных ценностей, деньги могут стать главной ценностью и властью (эту опасность демократии отмечали даже немонархисты, как, например, П.И. Новгородцев, А.И. Солженицын и многие другие).

б) Фашизм стал общеевропейской националистической реакцией на победу такой космополитической демократии и на распространение интернационального коммунизма. Сегодня слово "фашизм" используется в применении к расистскому режиму в Германии, но первоначальный фашизм в Италии, как и родственные системы в Испании и Португалии, имели разумные социально-экономические черты (корпоративизм - вместо партийной структуры демократии и вместо классовой борьбы коммунистов). Эти системы не имели идей расового превосходства, а стремились защитить народ от демократического и интернационалистического разложения и от международных ростовщиков.

Русская эмиграция симпатизировала фашизму как единственному союзнику в борьбе против большевицкого режима (демократии тогда поддерживали большевиков, заключив с ними антифашистский союз). В идейном же отношении все русские правые организации, даже называвшие себя "фашистскими", были совершенно иным явлением, чем европейский фашизм.

Фашизм стал "революционной" реакцией на вырождение европейской же либеральной демократии, - но при отсутствии четких духовных ориентиров "новые" фашистские идеи часто разрабатывались на старых путях языческой гордыни. Поэтому фашизм в Италии и тем более в Германии пришел к краху вследствие застарелого порока западной цивилизации: ее рационалистического нехристианского духа. Более же христианские варианты этих систем в Испании и Португалии не смогли позже в одиночку устоять перед натиском демократий.

Русская эмиграция, тоже отрицавшая и западную демократию и большевизм, стремилась к восстановлению русского православного пути. В отличие от западного фашизма, русскому Зарубежью не нужно было изобретать ни "новую религию", ни общественный идеал, ибо он давно существовал: Святая Русь и стремление к социальной правде. Наоборот, европейский фашизм в чем-то бессознательно стремился осуществить идеал, близкий к русскому, как об этом писал И.А. Ильин:

«Государство не есть механизм состязающихся корыстей, но организм братского служения, единения веры, чести и жертвенности: такова историко-политическая основа России. Россия стала отходить от нее и сокрушилась. Россия вернется к ней опять. Фашизм не дает нам новой идеи, но лишь новые попытки по-своему осуществить эту христианскую, русскую национальную идею применительно к своим условиям».

в) О коммунистическом варианте социализма как составной части опыта русской эмиграции нет нужды говорить особо. Часто люди спасались от него в эмиграцию как от неминуемой смерти. Стоит лишь напомнить известные слова о "лжи" и "правде" этого коммунизма-социализма: о верном стремлении к социальной справедливости на ложном, богоборческом пути. Об этом не следовало забывать и в годы разрушения социалистической системы, чтобы не выплескивать вместе с водой ребенка... Но, к сожалению, в эти годы в России возобладал симбиоз худших черт демократии и коммунизма, вылившийся в "Великую криминальную революцию"...

Можно сказать, что в своих идеологических разработках русская эмиграция стремилась отделить правду от лжи и соединить все правды разных общественных систем. Для этого необходимо осознание той Истины о духовном устройстве мира, которую игнорировали и демократия, и социализм, и фашизм. Эту истину дает только православное учение. И с этой точки зрения поиски эмиграции были не чем иным, как осознанием и очищением вечного первообраза России, Замысла Божия о ней, который был ответно осознан русским народом в своей истории как идеал Святой Руси.

Разумеется, этот православный идеал - монархический: идеал богоосвященной власти. Но и монархию мыслители русского Зарубежья увидели по-новому, не просто как верность традиции предков, но как соответствие самой духовной природе общества и смыслу истории. Это означало - совместное служение всех слоев народа и Царя как выразителя народного идеала - Божьему Замыслу о России.

3. Здесь мы переходим к главному, историософскому опыту русской эмиграции: призванию России в драме истории, понимаемой как борьба между христианскими и сатанинскими силами, которые нашли и своих ярко выраженных носителей в составе человечества.

Русская эмиграция воочию увидела, что западная цивилизация постепенно утратила свои христианские ценности, соблазнившись материальными благами; дальнейшее развитие в этом направлении ведет к предсказанному в Евангелии царству антихриста в конце земной истории. Россия же, став преемницей первой христианской империи, Византии, после откола Запада в ересь и сокрушения Константинополя (Второго Рима) турками - осознала себя Третьим Римом. С этим полюсом христианской государственности святые отцы издавна связывали слова Священного Писания об "удерживающем" мир от прихода антихриста (2 Фес. 2).

Сокрушение православной России Февральской революцией 1917 г. было следствием утраты ведущим слоем русского народа удерживающего сознания, и это ослабило нас перед натиском антихристианских сил. Без удерживающей России мир устремился к своему концу. Однако в нашей революционной катастрофе обнаружился и другой, провиденциальный смысл. Большевики, перехватив у масонов-февралистов власть, ценою огромных жертв невольно удержали Россию от присоединения к демократической "общечеловеческой семье", оставив нам теперь возможность иного выбора.

Сейчас, с концом коммунистического режима, этот выбор России будет последним: или мы найдем в себе силы вынести из ХХ века должный урок, чтобы вернуться к осознанию своей удерживающей роли, - или же мир придет к воцарению антихриста и концу истории. Многие наши святые верили, что перед концом времен Россия может возродиться, чтобы продемонстрировать Истину Евангелия всему миру для окончательного отбора тех, кто способен войти в Царствие Божие.

В этом историческом плане русская эмиграция оказалась передовым дозором русской нации, посланным судьбою в небывалую экспедицию: осмыслить масштаб нашего катастрофического ХХ века как репетицию апокалипсиса и осознать истину "от обратного". Именно этот опыт эмиграции оправдывает ее нахождение не со своим народом в столь трудные годы испытаний. Этот опыт очень необходим сейчас России.