Феноменология демографического процесса и ее особенности в России[1]

 

1. Место России в мировом демографическом процессе.

Россия вступила в период демографического перехода во второй половине XIX века, а вышла в 60-х годах XX столетия. Данный период был сложным и во многом трагическим для истории России. Две мировые и гражданская война, голод 1921-1923, 1932-1933 и 1946 годов, сталинские репрессии не просто сократили население страны. Эти факторы значительно ухудшили демографическое положение страны и перспективы воспроизводства населения. Возникли так называемые демографические ямы. Например, людские потери СССР в годы Великой Отечественной войны в 27 млн. человек привели к нерожденному от погибших новому поколению. От неродившегося поколения через 20-30 лет (в 60-70-е гг. XX в.) вновь не родилось поколение людей, и такие демографические провалы, постепенно затухая, будут повторяться на протяжении минимум 100 лет. Суммарные последствия всех демографических катастроф первой половины XX века – огромны. По различным оценкам специалистов ориентировочные потери населения Российской империи и СССР за 1914 – начало 1950-х составили от 41 до 60,8 млн. человек, а общие демографические потери, то есть с учетом неродившихся детей достигли 70,5 - 86,5 млн. человек. Впрочем, благодаря демографическому взрыву, происходившему в России в этот период времени, население страны не только не уменьшилось, но и возрастало.

В 1990-е гг. возникла новая демографическая яма. Россия оказалась в катастрофическом демографическом положении, когда внутренние ресурсы расширенного воспроизводства населения оказались исчерпаны. В этих условиях Россия просто обязана вести активную и целенаправленную демографическую политику, в которой на первый план выходят ценностно-мотивационные аспекты рождаемости.

Россия — единственная страна в восьмерке крупнейших развитых государств, где в минувшее десятилетие такими темпами убывало население. Это утверждается в докладе государственной организации «Статистика Канады», опубликованном 28 сентября 2005 года. Ежегодно страна теряет от 500 тысяч до 1 миллиона человек — то есть около 0,5% населения. А в центральных областях европейской части России ежегодные потери составляют до 1,0 и более процента. За одну минуту в России рождается три человека, а умирает четыре. Тогда как в Китае за ту же минуту рождается 38, умирает 16, в США, соответственно, 8 и 4, в Африке  — 8 и 3, в Индии — 48 и 17, в Пакистане — 10 и 3. В Европе и Японии прирост населения примерно нулевой (рождается столько же, сколько и умирает), но в четырех из семи самых развитых стран мира все–таки наблюдается пусть небольшой, но прирост населения. В пересчете на 100 тыс. чел. населения смертность в России в 2 раза больше, чем в Европе и США. В 3 раза у нас больше, чем в среднем по миру, самоубийц (40 на 100 тыс. чел. населения), и по этому показателю мы занимаем первое место в мире. Продолжительность жизни мужчины в России составляет неполные 59 лет — ниже, чем в Египте (Африка) и Боливии (Латинская Америка). В то же время этот показатель составляет в Японии — 77 лет и 4 месяца, Швеции — 77, Великобритании — 75, Франции — 74,5, Германии — 74,4, США — 74. 

По масштабам потерь Россия занимает первое место, что позволяет определить ситуацию как чрезвычайную, как демографическую катастрофу и цивилизационный вызов народам России и самому будущему страны.

Очевидно, что причины текущего репродуктивного кризиса в России заключаются, прежде всего, в специфике осуществленных реформ, то есть в содержании и качестве государственной политики.

 

2. Русский этнос – основа российского населения.

Для многоэтничной России весьма существенно проследить особенности демографической изменчивости в связи с этничностью. Российская Федерация, в отличие от СССР, имеет в структуре населения подавляющий по численности русский этнос (более 80%), для которого в первую очередь характерна значимость русских ценностных цивилизационных накоплений. Исследовательская стратификация по этносам позволяет также выявить те или иные причины особенностей демографической изменчивости.

На протяжении всей истории дореволюционной России и Советского Союза русские были доминирующим народом на пространстве, которое обозначается теперь как «ближнее зарубежье», являясь цементирующим элементом политической, социально-экономической и культурно-идеологической жизни единого государства. Кроме того, русский этнос относится к крупнейшим этносам в мировом масштабе. Он входит в восьмерку наиболее крупных этнических сообществ, насчитывающих более 100 млн. человек. Поэтому перемены, которые происходят с русскими, не могут не влиять на внутрироссийские демографические и даже на мировые процессы.

Исторически русская государственность формировалась для защиты этнической культуры русских, «разливающихся» по евразийскому пространству и интегрирующих его. При этом культурным кодом выступал патернализм власти по отношению к подданным (внутренняя функция государства) и мессианство (внешняя функция государства). Содержательным ядром мессианства служила идея интеграции различных народов и конфессий, которую несло в себе Православие. Пусть в модифицированном и десакрализованном виде, но эти две функции выполнялись и в СССР.

Однако российские реформы 90-х гг. ХХ в. впервые в столь императивной форме привели к отказу государства от этих двух функций, что повлияло на дезоринтированность населения в социальном пространстве.

Механизмом реализации такой политики выступает утрата собственных многопоколенческих и многовековых ценностных накоплений в российской государственности.

В сфере идеологии это проявляется в отказе страны от национальной идеи, что на языке либеральной статьи Конституции РФ (ст. 13 п. 2) звучит таким образом: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Это и означает, что у России нет никакой национальной идеологии (идеи).

В сфере политики – в отказе от идеи государства – нации, что в мире обозначается как «russian». В переводе на наш собственный язык это означает «русский» и «российский», «русский» и «россиянин» одновременно, но в мире этого не различают, эти категории тождественны. Целенаправленное стремление определенных  сил разделить русское и российское в практике новейшей истории нашей страны имеет очень серьезные последствия.

В сфере экономики – в отказе от протекционистской политики по отношению к национальному бизнесу и внутреннему рынку. Сегодня соотношение  экспорта и импорта для России превышает 240%. Собственная денежная масса в несколько раз ниже экономически обоснованной, а финансовые заимствования извне продолжают в консолидированном балансе возрастать.

Разрушение идеи государственности, являющейся стержнем русского этнического самосознания, оказывает угнетающее влияние на психологический тонус общества в целом, что проявляется в дезадаптивности значительной части населения к новым социально-экономическим условиям жизни и в характере демографического поведения россиян.

 

2.1. Динамика этнической структуры российского населения и место в ней русского народа

Сколько-нибудь достоверные сведения о движении русского народа до первой послевоенной переписи населения 1959 года отсутствуют. Одна из причин заключается в том, что вплоть до окончания Великой Отечественной войны происходили неоднократные изменения численности населения страны, связанные как с потерей отдельных территорий, так и с их обратным вхождением в состав Советского Союза.

К 1920 г. по сравнению с 1913 г. население страны сократилось на 14%. Сюда входят военные потери, гибель населения от голода и эпидемий, эмиграция, а также потери населения в результате отторжения западных регионов и отделения государств Прибалтики. Если население России за указанные годы сократилось на 2%, то Украины – на 25%, Белоруссии – на 40%, а Молдавии – в 9 раз. В составе населения потерянных территорий еще с дореволюционных времен были русские. Без Польши и Финляндии в остальных потерянных регионах по грубым оценкам к началу ХХ в. проживало примерно 2,3 млн. русских, то есть лиц с православным вероисповеданием и считавших русский язык родным.

Уже перед Великой Отечественной войной и в ее завершающей стадии в состав СССР вошли отторгнутые ранее районы: три прибалтийских республики, западные области Украины и Белоруссии, а также Бесарабия и Северная Буковина. Население вошедших в состав СССР регионов по официальным оценкам составляло 20,1 млн. человек, в числе которых были и русские. Это обстоятельство затрудняет сопоставимость национальной структуры страны в целом. Оно затруднительно также и для России, границы которой неоднократно менялись: выход из РСФСР Казахстана, бывшего до 1936 г. автономией (русских было примерно 2 млн.), преобразование Карелии из союзной республики в автономную в составе РСФСР, передача Крыма Украине (русских свыше 1 млн.), присоединение Тувы, возвращение Южного Сахалина и Курил. Однако уже с 1959 г. – года проведения первой послевоенной переписи населения – и вплоть до распада СССР границы страны оставались неизменными.

В советский период на численность населения России и русских, в том числе, влияло не только естественное движение, но и изменение собственной национальной принадлежности гражданами страны. Население со смешанной кровью обычно избирает ту национальность, у которой больше кажущихся и реальных преференций. С подобным страна в массовом порядке столкнулась еще в довоенные годы. Так, в межпереписной период с 1926 по 1937 гг. численность русских, проживавших в Советском Союзе, увеличилась на 16,1 млн. человек или на 20,7% при росте численности всего населения на 11,6%. Очевидно, что из общей величины полученного прироста примерно 7-9 млн. никак не могут быть естественным приростом русских. Это, скорее всего, результат преимущественного выбора русской национальности в смешанных браках как во время проведения переписи 1937 г., так и в ходе проходившей несколько раньше паспортизации городского населения.

Другое обстоятельство - гибель населения страны в годы Великой отечественной войны. Советский Союз в годы войны потерял 27 млн. мирных граждан и военнослужащих, что составило примерно 14% довоенной численности населения. При этом на долю русских пришлись наибольшие потери военнослужащих, состоящих из молодых трудоспособных мужчин.

Русские несли и наибольшие потери по сравнению с другими национальностями во время репрессий 1930-х годов.

Третье обстоятельство – это сокращение численности русских, проживающих на территории России. Промышленный подъем национальных окраин в довоенные годы вызвал массовые (и не всегда добровольные) переселения квалифицированных кадров в районы Средней Азии и Закавказья. К примеру, хлопчатобумажное производство в Узбекистане базировалось, как и всюду, на использовании женского труда, но не местного населения, а привозного из областей центральной России, в частности, из Ивановской области.

Особенно заметное сокращение численности русских в России произошло в середине 1950-х годов. На освоение целинных земель, в основном в Северном Казахстане, были направлены сотни тысяч людей из районов центральной России, разоренных и обезлюженных в годы войны. Только Смоленская область в 1951-1960 гг. от миграции в другие районы, преимущественно на целинные земли потеряла 250 тыс. человек или почти 22% населения. Потери Тверской области составили 260 тыс. или 14%.

В это же время в Казахстане численность русских росла. Расчеты показывают, что с 1937 г. по начало 1959 г. в Казахстан вселилось, преимущественно из России, не менее 1,6 млн. русских.

В результате военных и миграционных потерь численность русских в России к переписи 1959 г., с одной стороны, сократилась примерно на 15 млн. человек, а, с другой, увеличилась на 7-9 млн. за счет других  национальностей, идентифицировавших себя в 1930-е годы как русские (см. табл.1).

Таблица 1

Численность русского населения СССР по данным послевоенных

переписей (тыс. человек)

 

На стыке 1960-х - 1970-х годов начался набирающий силу исход русского населения из Закавказья и Средней Азии. Причин тому несколько. Прежде всего, в России в связи с ускоренным освоением восточных районов (БАМ, нефтегазоносные районы Западной Сибири, крупные комплексы в Красноярском крае и др.) заметно возросла потребность в дополнительной рабочей силе. Идеологическая аура вокруг этих престижных строек и введение льгот для работающих (особенно на БАМе) вызвали массовый приток на новостройки молодого населения не только из российских регионов, но и из южных союзных республик.

В это же время в ряде республик Средней Азии и Закавказья усилился национализм. Русских стали вытеснять с руководящих должностей, их социальные потребности удовлетворялись в меньшей мере, чем местного населения и др.

Конечно, во внутрисоюзных миграциях участвовали не только русские, но и другие народы России и всех союзных республик. Причем большая часть из них направлялась именно в Россию.

В 1989 г. в России было 119,9 млн. русских и за пределами России проживало еще 25,1 млн. или 17% всех русских, живших на пространстве, позднее получившем наименование постсоветского. Социально-политические изменения, происходившие (а в ряде случаев и происходящие до сих пор в странах нового зарубежья), не опирающиеся на ожидаемый быстрый подъем экономики и рост благосостояния, привели к всплеску национализма.

Так, во властных структурах ряда стран произошло возведение до уровня государственной политики обид на Россию, ставшую преемницей еще недавно общего государства, создание питательной среды для нарушения прав нетитульных народов и их выдавливание на историческую родину. В наихудшем положении оказались русские, идентифицируемые в странах нового зарубежья с советским народом. В течение 1989-2004 гг. в Россию вернулось 5430 тыс. русских, хотя свыше 2 млн. человек из них убыли обратно, так как на исторической родине столкнулись не только с материальными трудностями, но и с неблагожелательным отношением к ним со стороны государственных чиновников.

Вселение в Россию нескольких миллионов русских и других титульных для нее народов, а также титульных народов стран нового зарубежья, которых прибыло больше, чем выбыло из России, примерно на 0,5 млн. человек, привело к существенным сдвигам в национальной структуре её населения (см. табл. 2).

Таблица 2

Национальный состав населения России (тыс. человек)

 

Наиболее важным для России сдвигом в национальной структуре является сокращение численности и доли русских в населении страны, где они являются носителем государствообразующих потенциалов. В межпереписной период (1989-2002 гг.) численность русских сократилась почти на 4 млн. человек, а их доля уменьшилась до 79,8% по сравнению с 81,5% в 1989 г. В отличие от этого, даже при более глубокой общей депопуляции, чем в России, на Украине численность украинцев возросла на 123 тыс. человек, доля украинцев в населении повысилась с 72,7% в 1989 г. до 77,8% - в 2001 г. Подобное произошло и в Беларуси, где численность белорусов  с 1989 по 1999 г. (дата последней переписи) увеличилась на 254 тыс. человек, а доля белорусов в населении возросла с 77,9% до 81,2%.

Таким образом, нынешняя численность русских возросла, прежде всего, за счет 3,4 млн. мигрантов, прибывших в Россию из нового зарубежья после распада СССР. Вместе с тем, она увеличилась не менее чем на 1,5 млн. человек из представителей тех украинцев, белорусов и некоторых других народов, у которых имеется русская «кровь». Благодаря тому, что часть, прежде всего, лиц славянской национальности, смешанных с русскими, указали во время переписи эту национальную принадлежность, а также вселению в страну мигрантов русской национальности, их численность сократилась лишь на 4 млн. человек. В ином случае сокращение численности русских с 1989 г. по 2002 г. составило бы 8,5 - 9 млн. человек.

Итак, в России на фоне общего многолетнего снижения рождаемости, перманентного роста смертности и в результате ежегодной естественной убыли населения в 0,5-0,7% от его численности, происходит снижение доли русских. Их реальная (а не переписная) численность сократилась на 7% (переписная – на 3,3%), тогда как всего населения страны только – на 1,3%. Таким образом, за последние 15 лет произошло резкое сокращение численности основного носителя цивилизационных государствообразующих потенциалов, что при сохранении подобных тенденций, весьма опасно для российской государственности. Объяснить явление этнической избирательности российского демографического кризиса в отношении русских можно только и исключительно через идейно-духовные и цивилизационные утраты.

 

2.2. Расселение русских по территории России: тенденции и современное состояние

Максимальная доля русских в общей численности населения отмечается в Центральной России. Здесь практически во всех регионах доля русских составляет более 90% населения. Исключение составляет только Москва, в которой на них приходится только 85% населения. В настоящее время самыми «русскими» можно считать Брянскую, Тамбовскую, Вологодскую область, в которых русские составляют более 96% населения. В Ярославской, Тульской, Орловской, Липецкой, Курской и Костромской областях доля русских в населении составляет не менее 95%. Во Владимирской, Воронежской и Рязанской областях - более 94%; в Ивановской, Калужской, Смоленской – более 93%; в Белгородской и Тверской областях – более 92%; в Московской области – более 91%. То есть Центральная Россия - основной ареал («ядро») расселения русских в стране. Однако, переписью 2002 г. зафиксировано сокращение доли русских в большинстве регионов Центральной России по сравнению с предыдущими годами. Доля русских незначительно увеличилась только в Брянской (с 95,9% в 1989 г. до 96,3% в 2002 г.) и Воронежской областях (с 93,4% в 1989 г. до 94,1% в 2002 г.). Практически не изменилась доля русских в Белгородской области (92,9%). Причиной подобного являются различия в динамике естественного движения и миграции в регионе по национальным группам. Достаточно показательна в этом отношении ситуация в Москве. Здесь миграция вносит существенные изменения в этнический состав населения. С одной стороны, доля русских снижается с 90,5% в 1994 г. до 84,8% в 2002 г. Зато, с другой стороны, растет удельный вес кавказских народов: доля азербайджанцев за тот же период увеличилась с 0,3% до 0,9%, армян – с 0,7% до 1,2%, грузин – с 0,3% до 0,5%. Доля украинцев и белорусов остается стабильной на уровне 2,4% и 0,7% соответственно (см. табл. 3).

Таблица 3

Этническая структура миграционного прироста и населения

Москвы и России, % (данные Росстата)

Национальность	Доля в миграционном приросте Москвы, 2003 г.	Доля в миграционном приросте России, 2003 г.	Доля в населении Москвы (перепись)			Доля в населении России, 2002 г. (перепись)
			1979	1989	2002
Всего	100,0	100,0	100,0	100,0	100,0	100,0
Русские	28,1	57,6	90,2	89,7	84,8	79,8
Татары	0,4	10,6	1,6	1,8	1,6	3,8
Чеченцы	0,6	9,0			0,1	0,9
Азербайджанцы	0,4	1,5	0,1	0,2	0,9	0,4
Армяне	1,0	11,0	0,4	0,5	1,2	0,8
Грузины	0,3	1,6	0,2	0,2	0,5	0,1
Украинцы	1,0	10,0	2,6	2,4	2,4	2,0
Прочие	68,2	-1,3	4,9	5,2	8,5	12,2

 

Географически близкими, образующими практически единую полосу расселения русских в России, являются некоторые регионы Поволжья. Например, в Нижегородской области доля русских составляет 95%, а в Кировской области – 91%. Вторым регионом концентрации русских можно считать ареал расселения, сформировавшийся на юге Сибири. Здесь в некоторых регионах доля русских также превышает 90%. Например, в Новосибирской области - 93%, в Кемеровской области и Алтайском крае – по 92%, в Томской области – 91%. В других регионах страны более 90% доля русских составляет в населении Амурской (92%), Архангельской (94,2%) и Курганской областей (91,5%). Заметим, что на данных территориях доля русских, в отличие от Центральной России, увеличилась за межпереписные периоды. Это также обусловлено национальным составом миграционных потоков, но обратных. В большинстве своем это регионы оттока населения. При этом их покидают представители различных национальностей, но русские – в меньшей степени. В итоге это приводит к повышению доли русских в населении указанных регионов.

В целом анализ динамики численности населения в региональном разрезе в 1970-2002 гг. показывает, что численность русских в масштабах страны изменилась неоднозначно. На подавляющем числе территорий России (их количество 71) численность русских сокращалась. При этом наиболее стремительно численность русских сокращалась в национальных республиках Северного Кавказа – Ингушетии и Чечне, а также в дальневосточных регионах – на Чукотке, в Корякском округе и Магаданской области (см. табл. 4). Эти регионы можно назвать территориями с катастрофическим сокращением русского населения.

Таблица 4

Регионы России с максимальным сокращением численности русских за период с 1989 по 2002 гг.

Характеристика	Размеры сокращения	Регионы (размеры сокращения)
Регионы с катастрофическим сокращением русских	Более 40,1%	Ингушетия и Чечня (84,3%), Чукотский авт. округ (74,2%), Магаданская обл. (63,6%), Корякский авт. округ (48,7%),
Регионы со значительным оттоком русских	От 20,1% до 40,0%	Тыва (37,8%), Таймырский авт. Округ (37,7%), Эвенкийский авт. округ (34,5%), Якутия (29%), Дагестан (27,2%), Ненецкий авт. округ (26,9%), Камчатская обл. (24,1%), Мурманская обл. (21,2%), Сахалинская обл. (20,5%)
Регионы с заметным сокращением русских	От 10,1% до 20,0%	Агинский Бурятский авт. Округ (19,4%), Калмыкия (19,3%), Хабаровский край (17,2%), Карачаево-Черкесия (16%), Коми (15,9%), Красноярский край (15,2%), Читинская обл. (14,7%), Ивановская обл. (14,5%), Архангельская обл. (12,9%), Северная Осетия (12,9%), Тверская обл. (12,5%), Тамбовская обл. (11,6%), Санкт-Петербург (11,2%), Кировская обл. (10,9%) Рязанская обл. (10,3%), Псковская обл. (10,1%), Тульская обл. (10,1%)
Регионы с сокращением русских	До 10,0%	Смоленская обл. (9,7%), Коми-Пермяцкий авт. округ (9,3%), Костромская обл. (9,1%), Амурская обл. (8,9%), Владимирская обл. (8,5%), Курская обл. (8,5%), Новгородская обл. (8,4%), Бурятия (8,4%), Ярославская обл. (8,2%), Курганская обл. (7,5%), Усть-Ордынский Бурятский авт. округ (7,2%), Брянская обл. (5,8%), Вологодская обл. (5,8%), Татарстан (5,3%), Нижегородская обл. (5%), Приморский край (5%), Свердловская обл. (4,1%), Московская обл. (3,1%)

 

Таким образом, при всем многообразии демографических процессов, в большинстве регионов России отмечается сокращение абсолютной численности русских. Вернуть русское население в негативные в этнополитическом плане и депрессивные регионы могут только специальные меры типа целевого индустриального инвестирования, что вызовет потребность в привлечении высококвалифицированных кадров, и, соответственно, приток в этой связи русских.

 

2.3. Ассимиляционные процессы и изменение самоидентификации русских.

В последнее время в мире обозначилась новая и очень сильная тенденция этносов к созданию моноэтнических государств. Эта тенденция четко выражена в Прибалтике, Закавказье, бывшей Югославии и других странах. Поэтому обращение к вопросам формирования этнического «фундамента» России, уровня его гомогенности является актуальным не только в связи с переживаемой острой проблемой демографического кризиса русского этноса, но и с глобализацией этой темы в пространстве государственности страны.

В государственном масштабе определение количественных параметров русского этноса в настоящее время происходит только в период переписи населения. Официально закрепленная самоидентификация национальности человека в паспортах отменена. Это создает возможность более свободной этнической самоидентификации, что приводит к усложнению структуры русского этноса относительно характера его гомогенности. В качестве русских зачисляются лица, которые в рамках более строгих определений национальной принадлежности не смогли бы иметь отношения к русскому этносу. Так, например, перепись населения 2002 г. зафиксировала численность русского населения России (то есть лиц, определивших свою идентичность русскому этносу) в количестве около 116 миллионов человек, что у ряда современных авторов  вызывает оптимистические оценки.

Несомненно, что численность этнических общностей определяется не только рождаемостью и миграцией, но и добровольной сменой идентичности и переходом из одной общности в другую. Этот выбор всегда стоит перед детьми из смешанных семей. Делается он чаще всего в пользу доминирующей группы и ее культуры, каковыми в России исторически являются русские и их культура. Например, в период между переписями 1989 и 2002 гг. в русские переписались многие представители восточнославянских и финно-угорских народов. Но процесс национальной идентификации не столь однонаправлен и однозначен.

Известно, что одним из главных признаков нации является языковая общность. То есть, для тех, кто идентифицирует себя русским, родным языком должен выступать русский язык. Но в переписных листах последний переписи отсутствовал вопрос «Ваш родной язык». Вместо него был предложен следующий: «Владеете ли вы русских языком?». В результате, среди русских оказалось более 280 тысяч человек, которые не владеют русским языком. Конечно, это составляет всего около 0,3% русского населения, однако многое говорит об этнической самоидентификации русского народа. Очевидно, что это лица, которые стремятся ассимилироваться в русский этнос, но пока не сумевшие это сделать полностью. Назовем их «ассимилируемые русские», которые осуществляют идентификационную ассимиляцию. Удельный вес «ассимилируемых русских» существенно дифференцирован по территории России. Так, не владеет русским языком один их каждых 250 русских, проживающих в Центральном округе. В Северо-Западном округе - это один из 345 русских, в Приволжском – один из 435 русских, в Уральском – один из 500 русских, в Дальневосточном – один из 555 русских, а в Сибирском – один из 1000 русских.

Эти данные свидетельствуют о сокращении гомогенности русского этноса – носителя цивилизационных и государствообразующих потенциалов.

 Свидетельством этого является то, что около 13% русских или каждый седьмой этнически не определен в третьем поколении. Отрыв и сознательное забвение корней, «социального» происхождения были следствием длительных социальных и политических репрессий после 1917 года. Массовые ссылки, реквизиции имущества приводили к утратам семейных архивов и, как следствие, связи поколений. Свой вклад внесла и опустошавшая семейные очаги Великая Отечественная война. Поволжье и Урал отличаются многонациональным населением, у которого частота смешанных браков выше, чем в других районах страны, а значит и отношение к своему этническому происхождению менее внимательное.

Справедливости ради заметим, что это явление имеет место и среди нерусских респондентов, 0,3% которых оказалось тех, кто имел обоих родителей русского происхождения. Последнее доказывает, что процесс этнической инкорпорации взаимный, но у русских он более выражен.

Эти результаты могут иметь принципиальное значение для правового строительства российского государства-нации. Вопрос об идентификации гражданином себя в качестве русского должен решаться им самостоятельно, добровольно и на основе, прежде всего общих языковых, культурных, вероисповедальных, ментальных, поведенческих, традиционных признаков. Как видим, этничность не имеет при этом абсолютизированного характера, а значит, русская идентификация стремится к отождествлению с гражданской. Правовая категория – российский сближается с этнокультурной – русский, что впрочем в мире давно не различается (russian – русский, и russian –российский).

 

3. Сравнительный анализ смертности у русских и других национальностей в России

Возможность исследования собственно этнических параметров смертности появилась лишь после того, как сведения о национальности были включены в актовую запись о смерти. Это произошло лишь в 1979 г. и впервые сведения о национальности были разработаны в связи с переписью 1989 г.

Однако, начиная с 1997 г., когда был принят новый Закон об актах гражданского состояния, национальность исключена из актовой записи, а, следовательно, из статистической разработки данных о смертности населения.

Эти сведения остались только в медицинском свидетельстве о смерти, на основании которого делается актовая запись. Таким образом, непосредственное исследование этнических особенностей смертности возможно только по данным выборочной разработки медицинских свидетельств о смерти на отдельных российских территориях. Проведенные выборочные исследования на отдельных российских территориях (Москва, Смоленская, Самарская области, Краснодарский край) позволяют установить вклад русских и других национальностей в формирование уровня и структуры причин смерти конкретных территорий.

Чтобы ответить на вопрос о причинах, обуславливающих современную этническую дифференциацию смертности, важно привлечь для сравнения свидетельства прошлого. Расчеты, проведенные по материалам переписи 1897 года, позволили получить следующие интересные результаты. Максимальную продолжительность жизни и минимальную младенческую смертность имели латыши, диаметрально противоположными характеристиками выделялись русские. Различия между теми и другими по первому показателю составляло 16-17 лет, по второму - два с лишним раза. Подобный разброс был сопряжен не только с бытовыми условиями, но и с традициями, во многом определяемыми религиозной принадлежностью, а также особенностями социально-экономических укладов. Например, разница в продолжительности жизни между православными и иудеями составляла 15-19 лет при соотношении младенческой смертности 2,5 к 1. Примерно такие же различия в младенческой смертности отмечались между православными и мусульманами. Специалисты объясняли этот феномен следующим образом: «Высокая детская смертность у православного, т.е. преимущественно русского населения связана, помимо общеизвестных причин, с деревенскими обычаями крайне рано, едва ли не с первых дней жизни ребенка давать ему кроме материнского молока жёваный хлеб, кашу и т.п. Сравнительно низкая смертность магометан, живущих, в общем, в антисанитарных условиях, зависит от обязательного грудного вскармливания детей в связи с религиозными предписаниями по этому поводу Корана».

Русские существенно уступали в продолжительности жизни (более 7 лет) даже таким близким по территории, истории и культуре народам, как украинцы и белорусы. Да и уровень младенческой смертности у них был практически в два раза выше. Традиционное объяснение этих фактов сводится к тому, что, с одной стороны, социально-гигиенический прогресс значительно медленнее доходил до российской глубинки, с другой, тем, что русским пришлось активнее вовлекаться в промышленное производство с тяжелыми и вредными условиями труда. А это вело к возрастанию смертности лиц трудоспособного возраста, которая в городах, особенно крупных, была выше, чем в сельской местности. Дополнительным аргументом в этом отношении являются данные о дифференциации младенческой смертности у лиц коренных национальностей республик и проживающих там русских по материалам последней переписи населения на территории бывшего СССР в 1989 г. (см. табл. 5).

Таблица 5

Соотношение коэффициентов младенческой смертности русских и лиц коренных национальностей по переписи 1989 года

Республики	Коренные национальности	Русские	В пределах одной республики	За пределами своей республики
Туркменистан	58,7	33,4	0,65	2,17
Таджикистан	42,7	27,5	0,64	1,55
Узбекистан	38,1	25,7	0,67	1,45
Киргизия	35,0	24,3	0,69	1,37
Казахстан	29,2	21,7	0,74	1,23
Азербайджан	26,6	24,2	0,91	1,37
Молдавия	21,3	13,5	0,63	0,76
Армения	20,9
Грузия	19,6	16,7	0,85	0,94
Россия	17,7		1,0	1,0
Эстония	15,1	13,3	0,88	0,75
Украина	12,9	12,8	0,99	0,72
Латвия	12,7	10,0	0,79	0,56
Белоруссия	12,5	9,3	0,74	0,53
Литва	10,5	12,0	1,14	0,68

 

Как мы видим, на территориях со средним и особенно низким уровнем младенческой смертности показатели для русских ближе к показателям коренной национальности, чем к русским в России. Для остальных территорий соотношение обратное. Иными словами, русские в Литве или Латвии по показателям смертности были ближе к латышам и литовцам, тогда как русские в Таджикистане - ближе к россиянам, чем к таджикам.

 

3.1. Особенности смертности у русских и иных национальностей в России

Демографические проблемы в той или иной мере характерны для всех российских территорий. На подавляющем большинстве территорий продолжительность жизни в последние 15 лет сократилась, хотя масштабы снижения различались. Во-вторых, видно, что масштабы смертности зависят от национального состава населения российских территорий, о чем свидетельствует линия тренда и ее параметры. Более того, как при низком присутствии русских в населении региона, так и доминировании их в составе населения территории, вариация масштабов изменения смертности очень велика.

Но очевидно, что смертность  в первую очередь касается русского этноса.

Это еще один аргумент в пользу выводов, которые получены при детальном исследовании территориальных особенностей уровней и возрастных моделей смертности: в условиях низкого уровня жизни культурные, религиозные и иные ценностные основания жизни  существенно дифференцируют масштабы и характер смертности, тогда как в более цивилизованных условиях этнический фактор все больше утрачивает свою значимость.

Принципиальный вывод заключается о том, что демографический кризис тождественен кризису русских цивилизационных оснований российского государства и информационно-культурной среды жизни населения, большинство которого составляют русские. Вновь мы видим доказательства первостепенного действия цивилизационных причин, идейно-духовных и социопсихологических факторов демографического кризиса. Становится очевидным, что без ликвидации причин утраты и эрозии русских цивилизационных оснований демографическую ситуацию в России не исправить.

И, наконец, отсюда же следует заключение, что это возможно, а ответственность за данную возможность лежит на государстве, государственной демографической политике в её широком смысле.

 

4. Миграция русского населения

         Миграция это один из процессов, влияющий на численность населения на национальной территории страны. В российском случае происходит ряд очень опасных процессов, которые меняют качественный состав российского населения, приводя к утечке умов и притоку низкоквалифицированного контингента, к опустошению приграничных территорий, к перераспределению русского населения по территории страны, «оголяя» национально-государственные регионы и стягивая его в центр, что неизбежно генерирует геополитические риски, а также риски этнического сепаратизма.

Кроме того, весьма важен вопрос «разделенного  народа», вопрос о русском зарубежье или русской  (российской) диаспоре. Что способна она дать в помощь обновленной России? Что должна бы сделать сама Россия в отношении своих сыновей, рассеянных по свету? Эти вопросы по праву входят в повестку демографических проблем.

 

4.1. Внутренняя миграция (отток населения из ряда регионов РФ)

А. Региональный миграционный процесс

Анализируя современную динамику внутреннего перемещения русских, отметим, во-первых, что к настоящему времени происходит постепенное сокращение объемов внутренней миграции русского населения. Во-вторых, однозначность тенденций присуща только трем федеральным округам: Центральному, Сибирскому и Дальневосточному (таблица 6).

Таблица 6

Динамика межрегионального миграционного сальдо русского населения по федеральным округам за 1997-2004 гг. (чел.)

	1997	1998	1999	2000	2001	2002	2003	2004	1997-2004
Центральный	65108	66303	62713	52795	50859	52342	52754	43343	446217
Северо-Западный	-9511	-5812	-11324	-3754	2158	-4356	-7615	-5356	-45570
Южный	21856	11292	13007	1770	1457	2537	4932	4262	61113
Приволжский	11164	12056	13045	-2267	-9359	-7361	-13381	-13203	-9306
Уральский	3277	-2751	-8880	1064	1373	-530	-291	1856	-4882
Сибирский	-24309	-19914	-16204	-16277	-20501	-20846	-18059	-15526	-151636
Дальневосточный	-51063	-51204	-45062	-28362	-23842	-19846	-16684	-15664	-251727

 

Это означает, что Центральный округ как аккумулировал русское население, так и продолжает это делать, хотя и с меньшей интенсивностью. Сибирский и Дальневосточный федеральные округа продолжают терять население, включая русское. Правда, удельные веса русских в отрицательном межрегиональном сальдо снизились: в Сибирском - с 80 % до 58 %, в Дальневосточном – с 80 % до 71 %.

Из семи федеральных округов России за 1997-2004 гг. только два (Центральный и Южный) «стягивали» русское население в процессе межрегиональной миграции. За этот период их население пополнилось более полумиллионом внутренних мигрантов русской национальности за счет остальных округов. Естественно, главную роль в процессе концентрации русского населения играет Центральный округ, который в совокупности за 8 лет привлек 446 тысяч человек внутренних мигрантов русского происхождения.

Несмотря на то, что Центральный округ является «аккумулятором» русского населения, в нем также присутствуют территории, теряющие в миграционном обмене население русского происхождения. К ним относятся Калужская, Курская, Рязанская, Смоленская, Тамбовская, Тверская и Тульская области. Эти потери можно рассматривать в контексте еще большей концентрации русского населения уже в пределах самого Центрального округа. В данном случае центром, «стягивающим» русских, является Московская область и г. Москва.

Дальневосточный округ лишился более четверти миллиона русских, Сибирский более 150 тысяч, Уральский около 5 тысяч. Миграционные потери русского населения в Приволжском округе достигли 9 тысяч человек, Северо-Западного округа – 45,5 тысяч человек. В общем, русские в процессе внутренней миграции собираются в центре и на юге европейской части страны, сужая тем самым территорию влияния русских. При этом надо отметить, что управления этими процессами со стороны государства нет никакого.

Отдельные региональные  центры сосредоточения русских не решают проблему сохранения и опоры на цивилизационные русские потенциалы на всей территории России.

Классификация территорий по совокупному миграционному сальдо русского населения за 1997-2004 гг. показала, что в 55 субъектах РФ численность русских в процессе миграционного обмена сократилась. Приобрели русское население только 34 субъекта России.

В результате развивающихся тенденций внутренней миграции с векторами восток-центр и запад-центр территория страны «оголяется» на значительных пространствах. При этом снижается с таким трудом достигнутый уровень освоенности территории русским этносом. В 33 субъектах РФ, которые располагаются на большей части территории (54 %), удельный вес русского населения ниже, чем в среднем по России. 56 субъектов РФ имеют показатели удельного веса русских выше среднероссийского, однако они занимают лишь 46 % территории. Поэтому можно сказать, что большая часть территории России заселена меньшей частью русского народа. Территория, где русские находятся в меньшинстве, составляет 22 %. Еще почти 32 % территории России занимают субъекты, где удельный вес русских ниже среднероссийского.

Учитывая постоянное стремление русских сконцентрироваться в Центральном округе и частично на юге страны можно сказать, что русский  этнос стал вести себя как другие крупные этносы России, концентрация которых на определенных территориях очень высока.

 Стремление изолироваться на определенной территории, «уравнять» степень концентрации с другими народами России чревато тем, что русские «делегируют» часть своих цивилизационных государствообразующих нагрузок другим, которым они особенно-то и не нужны. В результате цивилизационные скрепы на этих территориях исчезают. В силу геополитичесих законов такие территории «должны» разбегаться.

 Таким образом, развитие современных тенденций внутренней миграции ведут к ослаблению консолидирующей роли русских в стране. Усиление неравномерности расселения русских, как носителей цивилизационных государствообразующих потенциалов вследствие внутренней миграции – это не самый настораживающий вывод из полученных данных.

Наиболее опасными являются процессы, проявляющиеся в политико-административной и геополитической составляющих внутренней миграции русского этноса.

 

Б. Политико-административный миграционный процесс

Политико-административный миграционный процесс проявляется в том, что русское население «покидает» национально-государственные образования, теряя, таким образом, роль «проводника» русско-цивилизационной государственной политики на этих территориях. Постепенная утрата русским этносом преобладающей части России в рамках национально-государственных образований - прямой путь к потере целостности страны, к формированию суверенных (сепаратистских) амбиций, к развитию этнократических кланов. В целом это приводит к разрушению общего ментального и культурного пространства, создает основу для этнических трений, отдаления от общих российских социо-культурных традиций – скреп государства.

С ростом нестабильности социально-экономической и политической обстановки, с усилением межнациональной напряженности в национально-государственных образованиях России обозначились новые тенденции внутренней миграции. Они выразились в том, что русское население стало оставлять территорию национально-государственных образований. Справедливости ради отметим, что некоторые современные тенденции внутренней миграции русского населения были заложены в более отдаленный период истории страны. Так, в работах Центра социальной демографии ИСПИ РАН показано, что еще в 1979-1988 гг. резкое сокращение численности русского населения происходило в ряде автономных республик юга России. Это свидетельствует о том, что ряд тенденций внутренней миграции русского населения обусловлен не только обстоятельствами последних лет, но и более глубинными причинами, которые сохраняют свою актуальность и сейчас. Так, если судить по показателю совокупного миграционного сальдо русского населения за 1997-2004 гг., то национально-государственные образования Российской Федерации потеряли более четверти миллиона русского населения (табл. 7).

Таблица 7

Совокупное межрегиональное сальдо миграции национально-государственных образований России за 1997-2004 гг.

Национально-государственные образования федеральных округов России	Совокупное межрегиональное миграционное сальдо русского населения (чел.)
Центральный	-
Северо-Западный	- 55643
Южный	- 65886
Приволжский	- 12847
Уральский	- 9756
Сибирский	- 35427
Дальневосточный	- 76567
ИТОГО	-256126

 

Результатом оттока русского населения из национально-государственных образований страны стало, наряду со спецификой воспроизводственных процессов разных этносов, сокращение доли русского населения в подавляющем числе этих субъектов. Так, из 32 субъектов РФ, имеющих статус национально-государственного образования, в 15 русские находятся в меньшинстве. Более того, в 14 субъектах, в которых удельный вес русского населения уже менее половины, он продолжает снижаться еще с 1970 г., но особенно резко после 1989 г.  

Таким образом, отток русского населения происходит  почти на 49 % территории России. Это означает, что, даже не учитывая территориально-административные образования страны, русский этнос теряет влияние почти на половине территории России.

Продолжающийся отток русских из национально-государственных образований России не только ослабляет консолидирующую роль русского этноса на территории проживания различных национальностей, но и сужает территорию его влияния.

В подавляющем большинстве национально-государственных образований снизился удельный вес русских с соответственным ростом удельного веса титульных народов. Исключение составляют девять национальных территорий. Рост удельного веса русского населения и снижение титульного наблюдается в Коми-Пермяцком автономном округе, Удмуртской Республике, Республике Мордовия, Республике Карелия, Еврейской автономной области. Увеличение доли русских наряду с ростом доли титульных народов заметно в Республике Коми и Республике Хакасия. В Республике Алтай снизился удельный вес и русского и титульного населения. А соотношение долей русского и титульного населения в Чувашской Республике осталось почти неизменным.

Последствия внутренней миграции русских в рамках национально-государственных образований России можно рассматривать как признак утраты их влияния на национальных территориях. Отток русских из национально-государственных образований России является реакцией не только на специфику социально-экономического развития той или иной территории, но и на просчеты (фактическое отсутствие) активной национальной политики России.

 

В. Геополитический миграционный процесс

Геополитический компонент в миграции русского населения России заключается в том,  что  потенциал русского  этноса стремится к сокращению в приграничной зоне России. Сопровождающая границу России полоса расселения населения в связи с отрицательной динамикой русского населения  будет сужаться и становиться менее плотной, что, в конечном счете, может привести к возвращению очагового типа расселения. Последнее предполагает еще большую «открытость» сухопутных границ России, которые в настоящее время даже не оборудованы должным образом. Формирующийся свободный от населения плацдарм на приграничной территории может в перспективе стать фактором провоцирования иностранных территориальных притязаний.

Рассматривая этот аспект внутренней миграции русских заметим, что новые сухопутные границы России стали границами 35 её субъектов. В 26 из этих субъектов отмечена тенденция сокращения русского населения.

В целом можно сказать, что, учитывая масштабы миграционных потерь русского населения в приграничном поясе страны, геополитическая безопасность России становится сомнительной на протяжении всей сухопутной границы.

Разные тенденции внутренней миграции русских, накладываясь друг на  друга, формируют наиболее опасные последствия. Так, сочетание следующих признаков: удельный вес русских меньше 50 %, отрицательная динамика внутренней миграции русского населения, принадлежность к национально-государственным образованиям России и пограничное расположение территории свойственно, во-первых, республикам Южного округа (Республика Дагестан, Чеченская Республика, Ингушская Республика, Республика Северная Осетия, Кабардино-Балкарская Республика, Карачаево-Черкесская Республика, Республика Калмыкия), во-вторых, национальным субъектам Сибирского округа – Республика Тыва и Агинский Бурятский автономный округ. Это наиболее проблемные территории, где отток русских определяет новые внутренние и геополитические условия.

Именно на данные проблемные территории должна быть в первую очередь сфокусирована государственная демографическая политика, восстанавливающая русские потенциалы. В противном случае Россия рискует потерять эти территории, где всегда будет преобладать политика этнических приоритетов, которая чревата противопоставлением общегосударственной идее единства страны.

 

5. Катализация демографического кризиса России как следствие реформ 1990-х гг.

За период, прошедший после распада СССР, в России сформировался расширяющийся и воспроизводящий себя слой населения, живущий на грани или за чертой бедности, со всеми вытекающими отсюда факторами риска. По статистическим данным в среднем в регионах России заработная плата в 2003 г. составляла менее двух тысяч рублей, пенсия составляла не более 105% от прожиточного минимума.

Произошедшая маргинализация российского населения, в первую очередь, должна была затронуть людей, чья молодость пришлась на период реформ. В отличие от старших возрастных групп, они не имели ни социальной, ни экономической основы, а многие – и полученного в советский период образования или рабочей квалификации, сформировавшихся привычек и норм поведения. Именно поэтому группой риска в 1990-е годы оказались молодые люди – население младших трудоспособных возрастов, что не могло не сказаться на картине их смертности.

Исследование, проведенное на трех российских территориях, находящихся на разных ступенях экономического развития (Смоленская, Кировская области и Москва), показало, что в начале XXI в. смертность в младших трудоспособных возрастах определяется состоянием совершенно одинаковых групп: в основном это неработающие и малоквалифицированные рабочие. Доля социально адаптированных лиц среди умерших в 20-39 лет крайне низка (5-10%). Группа социально неадаптированных не является однородной – 60-75% из них или 55-70% всех умерших в молодых возрастах, являются неработающими, 20-30% – представителями рабочих специальностей.

В России обратный эпидемиологический переход реализовывался через маргинализацию населения вследствие формирования огромного пласта населения, попавшего в категорию бедных.

Надо прямо указать на несоответствие минимального размера оплаты труда (МРОТ) прожиточному минимуму. С мая 2006 г. МРОТ в России составляет 1100 руб. в месяц. Однако на эту сумму невозможно существовать. Например, покупая только хлеб, картошку и молочные продукты в течение месяца необходимо будет заплатить в среднем 500 рублей. Стоимость коммунальных услуг за квартиру общей площадью в 35 кв. м составляет также около 500 руб. на одного человека. Естественно, это далеко не полный перечень вещей, продуктов и услуг, необходимых каждому человеку. На 1100 рублей в месяц невозможно обеспечить полноценное питание человека, являющееся необходимым условием здоровья, в том числе и репродуктивного.

Прожиточный минимум в расчете на душу населения за IV квартал 2004 г. составлял 2451 руб. (для трудоспособного населения - 2690 руб., пенсионеров - 1849 руб. и детей - 2394 руб.), то есть в 3,4 раза больше МРОТ. И это при том, что величина прожиточного минимума установлена на уровне физиологического выживания. Больше того, доля оплаты труда в ВВП страны не более 28%, в то время как в развитых странах на уровне 60-70%. Такой степени эксплуатации, как в России редко где в мире встретишь. Подобное  положение в сфере труда и потребления неизбежно ведет к деградации общества и семьи.

Очевидно, что реформирование оплаты труда в российской социально - экономической системе становится безотлагательным.

Очевидно в эти годы и общее снижение уровня общественного здоровья россиян. Согласно определению Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ) под здоровьем понимается состояние не только полного физического, но и, что немаловажно, духовного и социального благополучия. Во многом от состояния здоровья населения зависит качество труда, социально-демографические процессы воспроизводства поколений, воспитание и обучение предшествующими поколениями последующих.

Многие медицинские услуги стали платными. Поэтому большинство людей вынуждено заниматься самолечением, а к врачу ходят в экстренных случаях, так как эта услуга дорогая, и среднестатистический человек не может позволить себе проводить такую диагностику. Кроме самой диагностики, вопрос встает о лечении, но многие лекарства становятся также не по карману простым гражданам: они вынуждены пользоваться дешевыми подделками лекарственных средств китайского или турецкого производства.

На сегодняшний день на российском фармацевтическом рынке по данным комитета Совета Федерации по социальной политике поддельными являются около 40% всех лекарств. Понятно, что вред, наносимый здоровью такого рода средствами, может быть очень серьезным, вплоть до смертельного исхода. Причина нарастающего явления фальсификации очевидно связана с рыночными реформами 90-х годов и отставанием государственного регулирующего вмешательства.

Кроме того, на рынок поступает огромная масса фальсифицированной и недоброкачественной продукции, продуктов питания, что  наносит здоровью россиян невосполнимый ущерб.

Все это в причинно-следственной связи ведет к росту и социальных болезней (туберкулез, сахарный диабет, онкологические, инфекционные и венерические заболевания).

Чрезвычайно остро синхронно с реформами 90-х встали  проблемы, связанные с распространением наркомании, усилившиеся по мере нерегулируемой эскалации либерального характера реформ в России. По данным Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, число наркоманов в России составляет от 3 до 8 миллионов человек.

По данным официальной статистики в 2003 г. зарегистрировано почти 2 млн. 900 тыс. россиян, больных алкоголизмом и алкогольным психозом, из которых почти 60 тысяч - дети до 14 лет с установленным диагнозом «алкоголизм».

Ускоряющаяся в ходе реформ автомобилизация адекватных мер со стороны государства пока не встречает. Достаточно сказать, что при гибели на автодорогах в год до 35 тыс. чел и более 250 тыс. увечий за 5 последних лет финансирование строительства и содержания дорог уменьшено в три раза. А по оценкам МВД до 24% автодорожных происшествий происходит по причине состояния автодороги.

Существенно влияет на демографические показатели и ситуация в сфере охраны труда. Однако, институциональные рыночные преобразования, приватизация большинства предприятий и здесь привнесли существенные изменения. По данным Госкомстата России в 2001 г. по сравнению с 1998 г. количество погибших на производстве в результате неудовлетворительной организации производства работ увеличилось в угледобывающих организациях почти в 2 раза, в организациях нефтедобывающей промышленности - на 90%, в производстве  черных металлов - на 42%, в сельском хозяйстве - на 35%, в строительстве - на 20% и т.д.

По данным выборочных наблюдений Госкомстата России в 2002 году на производстве получили травмы около 128,0 тыс. человек. Общий уровень травматизма в Российской Федерации составил 4,5 на 1000 работающих. В 2002 году снижение количества погибших на производстве отмечено в 50 субъектах Российской Федерации. В то же время, в 36 субъектах Российской Федерации в этом же году произошло увеличение количества погибших на производстве по сравнению с 2001 годом.

Реальность сегодня такова, что показатель производственного травматизма со смертельным исходом в расчете на 1000 работающих в России значительно увеличился и стал выше, чем в промышленно развитых странах, таких, как Германия, США, Япония, Канада, Австрия, Швеция.

Значительно возросло  социальное сиротство, в том числе и так называемое скрытое, вызванное неблагоприятными условиями жизни многих семей и падением в них нравственных устоев. Следствием названных факторов стало изменение отношения к детям вплоть до полного вытеснения их из семей и появления огромного количества беспризорных детей и подростков.

Следует заметить, что все перечисленные обстоятельства, возникшие в ходе рыночных реформ, очевидно, не могут быть эволюционным образом отрегулированы в рамках только рыночных механизмов. Они должны  входить в сферу государственной регуляции.

 Однако реформы в России, начиная с 1991 г и гайдаровской шоковой терапии 1992 г., проводятся в крайне либеральном варианте, что означает самоустранение государства от своих прямых функций и ответственностей.

 

6. Демографические мифы

Как говорил Ходжа Насреддин: «Сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет». Повторяя ложные демографические стереотипы, распространяя и ориентируясь на демографические мифы, можно только удалиться от решения проблемы демографического кризиса в России по существу.

Статистические данные свидетельствуют, что за 1989-1995 гг. смертность в РФ увеличилась на 60%. Называются разные причины:

·         эхо антиалкогольной кампании второй половины 1980-х гг., то есть в 1990-е годы умерли те, кому в конце 1980-х спасли жизнь, принудительно заставив пить меньше;

·         сокращение реальных доходов и рост социального неравенства, приведшие к ухудшению питания большинства россиян;

·         ухудшение системы здравоохранения;

·         рост потребления алкоголя и табачных изделий;

·         загрязнение окружающей среды;

·         рост смертности от убийств, самоубийств и несчастных случаев.

Конечно, все эти факторы сыграли свою роль, но они не могут объяснить полностью столь катастрофический рост смертности, к тому же, попытки объяснить этими факторами сложившуюся демографическую ситуацию в России породили многочисленные мифологемы, среди которых наиболее распространены ниже перечисленные.

 

Миф I. Об исторической детерминированности репродуктивного угасания

Первой страной, исторически перешедшей к современному типу воспроизводства, была Франция. Устойчивая тенденция сокращения рождаемости наблюдалась там еще с XVIII века. «Французский демографический крест» обрел свою реальность еще задолго до «русского креста». Однако по степени урбанизации Франция заметно отставала от других ведущих стран Запада. В 90-е гг. XIX в., являющиеся периодом особо острого кризиса репродуктивности, доля городского населения страны составляла лишь 37,4%. Следовательно, урбанизация далеко не исчерпывала причины снижения демографической динамики. Процесс депопуляции во Франции коррелировал с «передовыми» форсированными темпами секуляризации французского общества. Рубежный характер в смене репродуктивной парадигмы у французов восемнадцатого столетия не случаен. Он являлся отражением влияния на демографические процессы просветительской дехристианизации. Франция долгое время являлась своеобразным символом полового аморализма, разрушения семейных ценностей. Показательно, что сравнительно краткосрочный период выправления демографической ситуации приходится на период правления Наполеона III, характеризующийся попыткой реанимации консервативных приоритетов. Преодолеть положение аутсайдера по шкале коэффициента рождаемости Франции удалось лишь в двадцатом столетии посредством многолетней активной государственной демографической политики. В настоящее время по соответствующему показателю она находится выше большинства других стран Запада, подтверждая тем самым тезис о принципиальной возможности государства оказывать воздействие на демографические процессы, несмотря на урбанистические тенденции.

 

Миф II. О русском «водочном кресте».

Неспособность аргументированного объяснения причин российской сверхсмертности заставляет некоторых комментаторов взваливать всю вину на злоупотребление русскими алкоголем. В работах зарубежных и отечественных авторов, материалах многочисленных научных конференций настойчиво внушается, что для России «алкоголь – главный виновник кризиса смертности в 90-е годы». Ему отводится основная ответственность за рост сердечно-сосудистых заболеваний, травматизма, наряду с непосредственными потерями вследствие алкогольных отравлений. При этом главным «механизмом» негативного влияния считается избыточное количество или плохое качество потребляемых спиртных напитков. Соответственно и профилактические рекомендации ориентируются на их устранение.

          Однако накопленные за последние 20 лет данные выявляют множество необъяснимых с этих позиций закономерностей. Амплитуда колебаний алкогольных психозов и смертности от алкогольных отравлений оказалась в 4-5 раз выше колебаний объема потребленного алкоголя.

Поэтому обоснована гипотеза об ином факторе, действующем на общественное здоровье помимо химических свойств этанола. В настоящей работе использовались не только материалы государственной статистики, но также результаты обследований репрезентативных выборок домашних хозяйств, проводимых Госкомстатом ежеквартально с помощью дневниковых записей, результаты общенациональных репрезентативных опросов (РМЭЗ) 2002-2005 гг. и экспертные оценки специалистов международного уровня.

Первое проявление искомого фактора обнаруживается еще до «перестройки» - в 1980-1984 гг., когда потребление вино-водочных изделий в СССР оставалось без существенных изменений, а смертельные алкогольные отравления необъяснимо снизились на 12%. Следующее проявление оздоровительного влияния искомого фактора  пришлось на начало «перестройки». Так, в 1985-1987 гг. спад потребления спиртных напитков составил 25%, а уровень алкогольных отравлений упал на 46%. Снижение общей смертности достигло в эти годы в целом 11,5%. Неалкогольная природа такого оздоровления доказывается аналогичными процессами в странах Восточной Европы, где смертность также снизилась, хотя запретительных мероприятий там не проводилось.

Антиалкогольный указ перестал реально функционировать в 1988-1989 гг., когда началось активное потребление спиртных напитков. Именно тогда, в 1989-1990 гг., следовало ожидать подскока «отложенной» смертности алкоголиков. Однако этого не произошло: рост начался на два года позже.

С началом либеральных реформ в 1991-1994 гг. душевое потребление алкоголя удвоилось и вернулось к показателям 1984 года. Пить стали много, но не больше, чем в 1984 г. Зато смертность оказалась в 1,5 раза выше, а алкогольные отравления - в 1,9 раза выше доперестроечных показателей.

Особенно поразительным в этом плане представляется 1993 год, когда продажа вино-водочных изделий поднялась всего на 4%, зато рост смертельных отравлений составил 76%, а алкогольных психозов - 141%. (Как тут не вспомнить политическую атмосферу и расстрел Белого Дома в Москве.) Доля недоброкачественных спиртсодержащих продуктов в 1993 г. выросла в абсолютном объеме с 12% до 26%. Даже если предположить, что эти 14% прироста были ядом, все равно несопоставимой оказывается разница между динамикой его количества и значительно большими негативными последствиями для здоровья.

В 1994-1998 гг. потребление алкоголя в России оставалось примерно стабильным, а у пьющих даже выросло. Тем удивительнее предстает факт снижения смертельных отравлений на 53%. Неалкогольная природа такого эффекта подтверждается одновременным снижением смертности от большинства инфекционных и неинфекционных болезней. В 1998 г. позитивная динамика была прервана шоком от дефолта, после которого через полгода вновь выросла смертность от алкогольных отравлений.

В алкогольной теме широко используются международные сравнения, где Россию настойчиво представляют генетически запрограммированной пропойцей и деградирующей в силу этого нацией. Однако в 1994 г., когда прирост смертности в России был наибольшим, душевое потребление алкоголя при пересчете на чистый этанол составило всего 6,8 литра. Значительно больше пили во Франции - 11,4 л, Португалии - 10,8 л, Германии - 10,3 л и т.д. В 2000 г., по материалам ООН, на одного жителя старше 15 лет в России приходилось 9,8 литров  чистого этанола, что находится на уровне Финляндии и сопоставимо с потреблением алкоголя в Великобритании, Бельгии и Италии.  

Разумеется, сравнение официальных данных алкогольного оборота в разных странах требует коррекции на неучтенное производство и нелегальный ввоз вино-водочных изделий. Однако неверно думать, что корректировке должны подлежать лишь российские показатели. Неучтенная продукция существует везде. В Финляндии, например, она составляет 15-20% от официально декларируемого объема, в Норвегии 30-40%, а во Франции даже 50%.

Введение стандартизованной оценки позволит предупреждать односторонность заключений и фальсификацию выводов. Например, анализируя ситуацию в России, нередко ссылаются на заключения экспертов ВОЗ, согласно которым потребление более 14 литров абсолютного спирта на душу населения означает факт генетической деградация нации. Такой тезис опровергается «опытом» Франции, население которой в 1928-1932 гг. выпивало на душу населения 20,6 литра, а в 1948-1950 гг. 21,5 литра, что многократно превышало потребление за те годы в Швеции 3-4 литра, США 4-5 литров, Великобритании 5-6 литров. Тем не менее, генетической неполноценности у французов до сих пор не выявлено.

Иногда ссылаются на то, что российский способ пития «водочный» - (редко, но помногу) хуже, чем западный «винный» - (меньше за один раз, но каждый день). Но в то же время научных доказательств преимущества второго перед первым при одинаковом объеме спиртовой нагрузки не получено.

Таким образом, простой рецепт преодоления сверхсмертности, поразившей Россию в 90-е годы, – «пить надо меньше» явно не проходит. Причины глубже.

 

Миф III. Рост смертности лишь случайно совпал с началом 1990-х годов

Для обоснования такой установки выдвигаются следующие гипотезы: постарение населения, «накопленная усталость поколений», когортный эффект, «отложенная смертность» тех, кто сохранил жизнь в благоприятные демографические годы начала «перестройки», продолжение негативных демографических тенденций 1970-х годов, «отложенная смертность» алкоголиков, которым не позволили умереть благодаря антиалкогольному указу 1985 г. и т.п.

Рассмотрим обоснованность перечисленных предположений. Постарение населения как причина ухудшения здоровья несостоятельна поскольку показатель ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ), уменьшился к 1994 году.

В случае «накопленной усталости поколений» в первую очередь ухудшение здоровья отмечалось бы у наиболее уставших - пожилых и стариков. На самом деле наибольший рост смертности к 1994 г. по сравнению с 1986 г. отмечался среди лиц молодого и среднего возраста. У детей до 15 лет ситуация оставалась неизменной. Первый прирост отмечался в возрастной группе 15-19 лет, и максимальное увеличение произошло у 20-49-летних. Тогда как, вопреки концепту «накопленной усталости поколений», наименьшая динамика отмечалась среди пожилых и стариков.

Под когортным эффектом понимается зависимость нынешней смертности от трудностей предыдущей жизни, например, репрессий или войн. Эту «зарубку» имеют не все, а только жившие в тот период, например, родившиеся в 1941-1944 гг. Соответственно когортный эффект отсутствует там, где смертность увеличивается одновременно среди широкого диапазона возрастов. В России этот диапазон составил от 15 до 69-летних, то есть в когортах 1927-1975 годов рождения. Получается, что ухудшение здоровья составляющих их лиц произошло не в 1927-1975 гг., а в 1992-1993 гг.

При проведении медицинских профилактических программ, а также в условиях естественного оздоровления населения, никогда снижение смертности не сопровождалось затем её ростом, если обстоятельства жизни сохранялись благоприятными. Что касается продолжения негативных демографических тенденций 1970-х годов, то в 1986-1988 гг. они были полностью преодолены и смертность пошла на убыль. Среди трудоспособных возрастов снижение достигло 25-30%. Но даже если бы этого не произошло, все равно с началом реформ скорость демографического неблагополучия значительно увеличилась. Если в 1965-1985 гг. прирост смертности происходил со скоростью 0,19 промилле в год, то в 90-х годах 0,66 промилле, т.е. стал в три раза интенсивнее. Это означает не только восстановление негативных свойств периода «застоя», но и добавление новых. Новизна патогенных факторов 1990-х годов по сравнению с 1970-ми подтверждается избирательным поражением лиц молодого и среднего возраста, а также мужчин, у которых продолжительность жизни сократилась на 7 лет против 3 лет у женщин.

И еще один аргумент, убедительно опровергающий сразу все перечисленные выше гипотезы – неоднородность векторов смертности в республиках СССР за 1986-1994 гг. Смертность выросла в России, Украине, Белоруссии, Литве, Латвии, Эстонии и Молдавии, зато снизилась в Узбекистане, Туркменистане, Таджикистане и Азербайджане. Точный рубеж появления сверхсмертности обнаруживается при изучении демографических траекторий республик СССР за 1960-1991 гг.  

Так, в 1970-е годы отмечался рост смертности у всех. А переломным рубежом оказался 1989 г., после которого в одних республиках смертность стала нарастать, а в других снижаться.

Обилие ложных версий и отсутствие широкого обсуждения истинных причин драматического роста смертности говорит о фактическом поверхностном подходе медицинской науки и государственной власти к этому вопросу.

Само понятие «сверхсмертности» оказалось под негласным политическим запретом. Предлагалось говорить просто о причинах высокой смертности, что позволяло отвлекать внимание на второстепенные вопросы.

Например, это явление иллюстрируется  ажиотажем вокруг борьбы со СПИДом, на рекламу которой выделяются огромные средства. По прогнозам директора российского филиала Всемирного банка, к 2005 г. экономические потери от СПИДа и туберкулеза в России должны были составить около одного процента ВВП, то есть 3-4 миллиарда долларов. Председатель комитета по охране здоровья Государственной думы заявлял, что в 2002 году в России будет миллион ВИЧ-инфицированных.

 В действительности же ситуация оказалась иной. По данным Российского центра по профилактике и борьбе со СПИДом, в 2005 г. в стране было зарегистрировано 780 взрослых ВИЧ-больных. Это достаточно точная цифра, в отличие от дискутируемого количества ВИЧ-инфицированных, поскольку болезнь поддается лечению, и пациенты заинтересованы в ранней ее диагностике. Получается, что на одной чаше весов находятся 9,5 миллионов избыточно умерших от «сверхсмертности», а на другой - 780 ВИЧ-больных. Разумеется обе проблемы имеют значение, но если первая по размерам предстает как «гора», то вторая - как «мышь». Зато в информационном отношении наблюдается обратная пропорция.

 

Миф IV. «Излишества нехорошие», сами, мол, виноваты

Под «сверхсмертностью» понимается количество дополнительных смертей, вызванных появлением нового патогенного фактора по отношению к традиционным закономерностям фонового уровня. Например, умершие от эпидемии холеры есть сверхсмертность с позиций доэпидемического периода. По расчетам за последние 16 лет Россия потеряла дополнительно умершими 9,5 миллионов человек.

Применительно к сердечно-сосудистым заболеваниям классические факторы риска - это курение, повышенное содержание  холестерина в крови, высокое кровяное давление, избыточная масса тела, низкая двигательная активность и экологическое неблагополучие. В документах Комитета по охране здоровья Государственной Думы РФ, Министерства здравоохранения, докладах Совета безопасности, материалах большинства научных конференций именно эти факторы считаются главными виновниками роста опасных для жизни неинфекционных заболеваний.

Рассмотрим аргументированность перечисленных приоритетов. В плане  курения табака - Россия в начале 1990-х не являлась самой «курящей» страной, если судить по распространенности этой привычки и количеству потребляемых сигарет на душу населения. Что касается российских женщин, то они были и остаются самыми малокурящими в сравнении с женщинами других развитых государств. В начале 1990-х распространенность курильщиков среди взрослого населения, как свидетельствуют специальные исследования, также не выросла.

Среди биологических факторов риска ССЗ к числу наиболее важных относится повышенная концентрация холестерина крови. Однако к 1994-1995 гг. по сравнению с 1990 г. россияне стали потреблять меньше содержащих холестерин продуктов: мяса на 17%, молока на 19%, яиц на 12%.  По данным репрезентативных обследований бюджетов домашних хозяйств потребление жиров сократилось на 21%, белков на 18%, углеводов на 4%., в силу чего концентрация холестерина в крови уменьшилась.

Неблагоприятное влияние на здоровье оказывает избыточная масса тела вследствие переедания. С началом шоковых реформ суточная калорийность питания снизилась на 11-15%, поэтому доля лиц с ожирением уменьшилась. Актуальной вследствие неполноценного питания наоборот стала проблема недостаточного веса.

Экологическая ситуация в России 1990-х годов на анализируемом отрезке времени улучшилась благодаря двукратному падению промышленного производства и уменьшению химизации сельского хозяйства. В 2-3 раза меньше стало промышленное потребление воды. В реках появились рыба, раки и лилии, а доза пестицидов в продуктах питания уменьшилась. Выбросы вредных веществ снизились в 2-3 раза, сброс загрязненных вод - в 2 раза. Площадь вырубаемых лесов также сократилась в 1,3 раза, что способствовало улучшению показателей воздушной среды.

Проведенное в середине 1990-х годов на территории России комплексное обследование представительной выборки населения показало, что с позиций классических медицинских факторов риска люди стали вести более здоровый образ жизни. Аналогичный вывод следует из результатов сибирских ученых, которые осуществляют многолетнее наблюдение за динамикой основных факторов риска с помощью регистра сердечно-сосудистых заболеваний. Так, за 1987-1999 годы в Новосибирске отмечалось снижение распространенности артериальной гипертонии, избыточной массы тела, курения, высокого холестерина плазмы крови и гиподинамии. Тем не менее, демографическая ситуация за это время ухудшилась.

 

Миф V. Об абсолютном значении материального благосостояния

В социальной медицине учитывается значение материального благосостояния для здоровья населения. Рост достатка с начала ХХ века привел к резкому снижению смертности в развитых странах мира. Наоборот, бедность и принадлежность к низкому социальному классу уменьшают жизнеспособность за счет неполноценного питания и плохих жилищных условий, ограничения возможностей адекватного отдыха и доступа к достижениям здравоохранения, трудностей в получении образования и др. С началом реформ экономическое положение большинства россиян существенно ухудшилось. В целом показатели достатка опустились до уровня начала 1960-х годов. Однако в 1960-х годах смертность в СССР была самой низкой среди развитых государств мира. Достигнутый тогда уровень в 6,9 промилле до сих пор не смогли превзойти ведущие страны Европы и Америки. К тому же можно перечислить большое количество бедных государств (например, Мексика, Бразилия, Куба, Китай, Венесуэла и Корея), у которых смертность ниже, чем в богатых ФРГ, Швейцарии, Швеции, Норвегии, США и др.

Среди регионов Российской Федерации экономически самым бедным является Дагестан. В 1997 г. здесь потребляли меньше по сравнению с остальной Россией мяса на 67%, молока на 10%, фруктов и ягод на 74%, яиц на 50%. Тем не менее, демографическая динамика была одной из наиболее благоприятных, прирост смертности за 1986-1994 гг. по сравнению с остальной страной оказался в 1,8 раза меньшим.

С началом реформ динамика экономической ситуации в бывших республиках СССР характеризовалась двумя векторами – выраженным спадом примерно до середины 1990-х годов и медленным подъемом до настоящего времени. По России и Украине были рассчитаны коэффициенты корреляции между величиной ВВП и смертности по  обоим векторам. Снижение ВВП в 1991-1998 гг. сочеталось с ростом смертности, соответственно, r = -0,71 и r = -0,88. Однако увеличение ВВП за 1998-2005 гг. также сопровождалось ростом смертности, соответственно, r = 0,83 и r = 0,89.

 

Миф VI. Об абсолютизации стресса

Социально-экономические факторы оказывают влияние на здоровье не только своей абсолютной величиной, но и скоростью изменений. Если условия жизни ухудшаются очень быстро, человек не успевает к ним приспособиться и развивается патологический стресс (дистресс), влияние которого проявляется по отношению к широкому кругу заболеваний. Начало 1990-х годов характеризовалось в России появлением мощного стрессогенного фактора в виде распада СССР и резкого ухудшения благосостояния большинства населения. Для изучения влияния этого потрясения на демографическую ситуацию был использован метод исторических сравнений.

Так, в США за время Великой экономической депрессии с 1929 г. по 1932 г. промышленное производство сократилось на 47%,  инвестиции упали в 4 раза. В результате тяжелая промышленность оказалась загруженной всего на 15-20% от имеющихся мощностей, банковская и биржевая системы лопнули. Разорились миллионы крупных и мелких держателей акций, страну захлестнула волна массовых банкротств. Численность полностью или частично безработных достигла трети трудоспособного населения. По свидетельству очевидцев интенсивность и затяжной характер экономического спада, ограниченное развитие сетей социальной защиты привели к резкому росту уровня бедности, вызвали крупномасштабную миграцию.

Социально-экономическая обстановка развитых государств Запада 1930-х годов напоминала по степени разрушительности те процессы, с которыми столкнулась Россия начала 1990-х. Сходство масштабов и скоростей обоих кризисов позволяет ожидать идентичности стрессовых реакций, а значит и сходного ухудшения демографических показателей. Однако факты не подтверждают такого предположения. В США показатели общей и младенческой смертности с началом 1930-х годов продолжали снижаться, другие показатели здоровья также сохраняли благоприятную предыдущую динамику. В Европе демографическая ситуация также не претерпела существенных изменений: в Англии смертность выросла всего на 5%, в Германии на 2%, Швеции на 1%, а у остальных государств показатели здоровья оставались стабильными.

Если бы стресс от распада СССР был главной причиной сверхсмертности, его влияние проявилось бы примерно одинаково во всех республиках. В действительности имелось веерное расхождение траекторий: рост смертности у одних и снижение у других (см. Таблицу 8).

Табл. 8

Прирост смертности в странах СНГ за 1990-1994 гг. (1990 г.=0)

 

 

Недостаточность механизма стресса для объяснения причин сверхсмертности в современной России отчетливо проявилась за  семь лет после 1998 г., когда экономический потенциал государства вырос, реальные денежные доходы россиян увеличились, объем розничной торговли стал значительно шире, население стало больше потреблять продуктов питания. Благоприятные изменения происходили во всех слоях населения, включая самых бедных. Сократилось число безработных, почти исчезли забастовки. Страна выбрала нового президента, поддерживаемого большинством граждан. Отмечается политическая стабильность, количество членов правящей партии превысило миллион человек.

То есть в целом степень стрессогенности жизни снизилась. Тем удивительнее оказался факт 1,2-кратного роста смертности среди трудоспособного населения. Важно подчеркнуть, что наибольший рост отмечался среди молодых и лиц среднего возраста.

 

Миф VII. О геноциде русского народа

Среди ряда политиков распространено мнение о геноциде русского народа как главной причине демографической катастрофы. В качестве аргумента приводят, так называемый, «русский крест», когда в 1992 г. произошло пересечение кривых падающей рождаемости и нарастающей смертности. К виновникам уничтожения российского населения причисляют А. Даллеса, Б. Ельцина, «мировую закулису», сионистов, масонов и пр. Однако реальные факты достаточны для более ответственной диагностики, в том числе политической.

Геноцид есть действие, в котором умышленно используются методы массового уничтожения населения по национальному признаку. Руководство страны в те годы не могло сознательно вызвать эпидемию сверхсмертности от сердечно-сосудистых заболеваний и других опасных болезней исключительно у русского этноса, поскольку ни один из известных факторов риска не играл в этом существенной роли. Надо помнить и о правовом содержании понятия геноцид, которое включает обязательность такого признака, как умышленность и целенаправленность. Кроме того, кресты депопуляции, когда смертность превышает рождаемость, поднялись не только над Россией, но и над Латвией, Литвой, Эстонией, Венгрией, Болгарией, Чехией, ГДР и другими странами.

Можно ли было спрогнозировать возникновение сверхсмертности в России с началом либеральных реформ? Неочевидно, поскольку никто не ожидал такой драматической демографической реакции.

 Справедливо лишь сказать, что, войдя в процесс сверхсмертности, государственная власть могла предпринять неотложные корректирующие меры при выборе темпов, методов и направлений реформирования, но вместо этого с маниакальным упорством продолжала действовать в прежнем стиле. Этот упрек, даже политическое обвинение имели под собой основание, что выразилось в весьма подробной аргументации при попытке импичмента президента Б.Ельцина.

Вместе с тем, явление русской избирательности депопуляции в России имеет место. Объяснение этому в настоящей работе найдено – это интенсивное разрушение именно русских идейно-духовных и ценностно-цивилизационных оснований жизни. А найдя объяснение, можно, без мифологических истерик, найти серьезные государственно-управленческие меры исправления ситуации.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ — ВЫВОДЫ

Главным результатом этой работы авторы считают принципиальный ответ на вопрос: почему в ХХI в. происходит вымирание России? Ответ заключается в том, что, что уже около века над Россией производится эксперимент по пересадке души и мозгов, вследствие чего –  неизбежно и вымирание тела. Интернационалистские и расстрельные большевистские эксперимен­ты, подавляющие жизненные силы народа и страны, войны и социально-политические катастрофы XX века, наконец, операцию по пересадке чуждых России цивилиза­ционных ценностей конца XX века – это всё непросто выдержать даже державе с тысячелетней историей.

          В работе с научной доказательностью показано, что причины российского демографического кризиса заключаются не толь­ко и не столько в материальной сфере (экономический кризис, социальная неустроенность, уровень жизни), но в эрозии традиционных смыслов рос­сийской жизни, идейно духовном опустошении, отсутствии сплачивающей российскую нацию национальной идеи, подмене присущих российской ци­вилизации ценностных кодов. В искажении сущности российской государственности, успешной только тогда, когда в ней воплощаются многовековые традиции, ценности русских цивилизационных накоплений, специфическая природа уникального, интегрирующего разные народы типа государства.  В отходе государства в 90-е гг. от активного управления не только специфическими демографическими процессами, но и от стимулирования социального и экономического развития, от управления развитием страны во всех смыслах и миссиях, неотъемлемых от классического государства.