Кадетские традиции на страже воспитания будущих поколений России
(запись беседы*)

А.Б. – Алексей Михайлович нет таких людей, которые бы отрицали то, что воспитание молодого поколения это важнейшая задача, как каждой семьи, так и государства. Практически всю свою жизнь Вы посвятили кадетскому движению. Одним из плодов вашей деятельности стало возрождение кадетского движения в России. А как все начиналось?

А.Е. – Первые годы и первые контакты были самыми сложными. Для нас Россия всегда была идеал беспредельной любви. Она была для нас матерью, которую злые силы от нас отняли. О ней мы всегда думали  и мечтали, что, в конце концов, она явится красивая, в белых ризах, и обнимет нас, исстрадавшихся по ней всю жизнь. Когда мы попали на Родину, оказалось, наша мать на панели, ограбленная, поруганная злоумышленниками. Родная, любимая, единственная  мать больна и страдает. Это очень глубокое и сильное чувство боли.

Среди суворовцев/нахимовцев нашлись настоящие по духу кадеты - наши братья, с которыми мы разделили нашу преданность и любовь к России – мы едины в патриотизме! Важнейшая, пожизненная дружба для меня произошла с ныне  покойным суворовцем – полковником Евгением Павловичем Исаковым. Мы оба прониклись и горели одной мыслью – возрождение кадетских корпусов. В Москве были встречи, с разными людьми, на разных уровнях, но, в конце концов наши разговоры ни к чему не привели. Сидя на кухне, в маленькой типичной для тех лет московской квартирке, я выразился: «Женя, знаешь, если в Москве ничего не получается, надо ехать в глубинку. Выбери исторический русский город, там может получиться». Он выбрал Великий Устюг, и мы полетели туда. Походили по городу, наслаждаясь архитектурой, истинно русской красотой, там столько церквей, и преобладает такой русский дух. Говорю Жене: «это то, что нам надо – вот здесь кадетскому корпусу быть – пойдем к мэру города».  Принял нас мэр без лишних разговоров. Сидим и рассказываем о кадетских корпусах, об образовании и воспитании молодежи. Мэр слушал нас с удивлением, а потом стал соглашаться и говорит: «А почему бы нет. Я вас сейчас повезу и покажу место, где это можно сделать». И повез нас в большой, недействующий монастырь, тогда там была размещена слесарная школа. Невозможно даже было подумать, что здесь можно поместить кадетский корпус. Однако забегая вперед, хочу сказать, что это был первый опыт и он, как «первый блин» не удался. Посмотрев на большой, старинной архитектуры монастырь, нам, мечтателям стало ясно, что возрождать надо сам монастырь, а для кадетского корпуса нужно искать другое место.

В то время в Москве проходило годовое собрание Суворовцев и Нахимовцев, на котором присутствовало более 600 членов общества. Меня посадили в Президиум. Помню, на трибуну вышла дама, и обратилась к присутствующим: «Господа...». Что тут произошло, шум, возмущения - «Какие господа - Товарищи»! Я подошел к микрофону и высказался: «На правах старшего кадета, я вам делаю выговор – так офицерам не подобает себя вести по отношению к даме». Установилась тишина. По поводу моего замечания, в перерыве, к нам с Исаковым подбежали двое – Жора Писарев, высокий красавец казак и его помощник Саша Попов, они приехали в Москву из Новочеркасска посмотреть, как можно создать кадетский корпус. Сразу после собрания, мы не остались на банкет, а вчетвером поехали к Исакову домой. Всю ночь мы проговорили, а на следующее утро уже летели в Новочеркасск. С Божьей помощью, началось возрождение «Донского Императора Александра III кадетского корпуса». Уже, за застольем мы много обсуждали, и не было никаких сомнений, что корпус возродится. Исаков выразился: «Как я вам завидую, господа. У вас будет кадетский корпус, будут кадетские балы». Казачки были в восторге. Таким образом, в Новочеркасске стал восстанавливаться первенец - «Донской Императора Александра III кадетский корпус». Первые создатели корпуса были благородные энтузиасты - они сами себя содержали до некоторой степени без денег. Посильная помощь подошла от генерала А.И.Лебедя. Конечно, подключились и зарубежные кадеты.  Это и было начало... затем создавались корпуса в обеих Столицах, Краснодаре, Красноярске, Ачинске, Шарыпово.  Незабываемые контакты происходили с губернатором, генералом Лебедем, который первый провозгласил, воспитание подрастающего поколения в кадетских корпусах является важнейшей государственной задачей.

А.Б. –  А кто еще был у истоков кадетского движения в России?

А.Е. –  Первым человеком, стоявшим у истоков современного кадетского движения в России, был, конечно, полковник Евгений Павлович Исаков. Были и другие, но он был первый. На одном из собраний правления суворовцев (присутствовало человек 30), Евгений Павлович встает и произносит: «Я белый офицер до гробовой доски». Молчание... Конечно, многим такая позиция не понравилась. Но, все равно движение продолжалось... На очередной Съезд съехались кадеты со всей Америки в Сан-Франциско, Евгений Павлович был приглашён к нам в гости. Он познал нас – своих братьев, а мы его. Благодаря Жене, последние 20 лет своей жизни я отдал кадетскому движению в России. Теперь его нет среди нас, он ушёл в лучший мир – какая потеря.  Вечная ему память.

С Петровских времен, система кадетского воспитания и образования была проверена 300-летним положительным опытом в России. Но, она превосходно сработала и за рубежом в изгнании. Этому факту зарубежные кадеты являются живым доказательством.  К большому сожалению, сегодня в Министерствах Обороны и Образования есть много отрицательного, по отношению к кадетской системе воспитания, это болезненно переживается всеми нами. (Алексей Михайлович замолчал в раздумии и в разговор вступил его брат Сергей Михайлович).

С.Е. – Что меня больше всего волнует. Первый раз я приехал на перезахоронение императрицы Александры Федоровны в Санкт-Петербург, и это было очень хорошее впечатление. Потом, на теплоходе плыли полторы недели по Волге и Дону. Обслуживание было прекрасное. Когда приехал на Дон, я увидал, что там есть на самом деле. В Киеве видел женщин с бутылками вина, с сигаретами. Ходят по улицам полураздетые, непотребно выражаются и продаются. Смотришь, на улицах масса кавказского народа и везде идет грубый флирт. Русские девчонки выходят замуж за арабов, негров и уезжают из дома. Как это вообще возможно?

А.Б. –  Проблем много везде, в постперестроечной России их было да и продолжает быть предостаточно. Однако, Вы говорили, что наиболее важная часть работы в России – это воспитание молодого поколения?

 С.Е. – Да, но воспитывать молодежь надо жестко по спартанскому принципу. Так чтобы они были изолированы от внешней вредоносной среды на этом этапе воспитания. В Советской России и то было больше дисциплины.  Там люди боялись. А сейчас не боятся ничего. Главный принцип сейчас «красть», если не напрямую, то исподволь.  Ведь отвергать и не давать, это тоже красть у государства. Они ходят в церкви, крестятся. Но, при этом ведут себя так, как не подобает вести себя христианину. Христианства настоящего сейчас в России – нет! Убивать стариков за медали, грабить из-за несчастного селл-фона? Какие это люди? И как вообще можно так безбожно пить, как они пьют?.. 

А.Б. –  Но правильно ли сопоставлять Православие и неправедность. Может быть, причина в отсутствии чести, и не только чести как таковой, но и ее понятия?

С.Е. –  В том-то и дело. Почему Петр Первый и занялся организацией кадетских корпусов, а Анна Иоанновна продолжила его дело, потому что он понял, что нужно избавляться от взяточничества и нечестности в государстве.

А.Б. –  Но он же не всех помещал в эти кадетские корпуса – был выбор и некоторый отбор.

С.Е. ­– Конечно он не всех туда помещал, а выбирал по определенному принципу.

А.Б. ­– А есть ли из кого выбирать в современной России?

С.Е. ­– Надо брать всех, а потом отсеивать.

А.Б. –  Возможно ли воспитать честь?  Не врожденное ли это качество?

С.Е. –  Возможно. Ничего врожденного нет. Всему человек учится и именно на это ему дана жизнь. Я не верю в то, что если у меня отец, например, был пьяница, то и я должен им стать.

А.Б. – А кто были ваши родители?

С.Е. – Отец был большим доктором. Он был врачом в Первую мировую войну. Он окончил Харьковский университет, потом пошел на войну, был ранен. Затем эвакуирован в Египет. Он был настолько русским человеком, что когда англичане ему предложили остаться, как хорошему врачу, он отклонил это предложение и вернулся в Россию. Но, когда России не стало, и последние белые части уходили из Крыма, он не пожелал там остаться. Места на корабле ему не хватило, и он бросился с пристани в воду, и доплыл до корабля. Потом Турция – Галлиполи, а затем Германия, Франция, Югославия.  

А.Б. –  А как бы вы определили сословную принадлежность ваших родителей.

С.Е. – Нас в корпусе это никогда не интересовало: князь ты, барон или граф. В кадетском корпусе все равны. И кадеты никогда не говорят о своем сословии – никогда! Это не полагается, да и не интересно нам. Одним из лучших примеров такого отношения к этому вопросу был недавно ушедший из жизни Михаил Лермонтов. Он писал и говорил всегда правду. Для нас Россия всегда была Святая Русь та, которую мы потеряли. Теперешняя Россия, после Советского Союза, это не та Россия. Они просто сохранили только имя, но страна эта уже другая. Когда началась война с Германией, отец был очень известным врачом – почти что во всей Европе его знали. Немецкий генерал приходит к нему и говорит: «Знаете господин доктор – мы враги – у нас война с Советским Союзом». А папа отвечает: «У вас война с Советским Союзом – не с Россией. Я тоже не являюсь другом Советского Союза». И они пожали друг другу руки. Теперешний русский народ этого не хочет понять – объявляя генерала Власова предателем. А вот он был настоящим русским патриотом, и именно хотел сохранить прежнюю Россию, не Союз.  Но его повесили, как и прежнюю Россию. А взамен получили то, что имеем сейчас.

А.Е. – И это самый болезненный вопрос. Отсутствие понимания и взаимопонимания между патриотами национальной России, и теми, кто остался верным СССР, чем дальше идет время, тем взаимопонимания становится меньше. Казалось, должно было бы быть наоборот.

(Разговор прервал телефонный звонок. Позвонила дочь Сергея Михайловича – Нина, профессор английской литературы, которая прощалась с отцом перед отлётом в Грецию).

С.Е. – Возвращаясь к разговору, хочу сказать, что для меня генерал Власов был настоящим героем во всех отношениях, а в России его называют самыми последними словами.

А.М. –  Именно, об этом я хотел сказать, я много ездил по России, встречался с множеством людей, и всегда вёл разговор, что называется «с открытым забралом», с открытым сердцем. Интересно, что я мог говорить о чем угодно, но только не о генерале Власове. Я мог говорить о Русском Охранном Корпусе, где служили отец и старший брат Валентин, где должны были быть и мы, если бы доросли. Когда заходила речь о генерале Власове меня слушать никто не хотел. Они могли воспринять Белое движение и его продолжение, но генерала Власова считали всегда предателем.

А.Б. – Может быть это политика, и следствие многолетней пропаганды, выработавшей в постсоветских людях определенные стереотипы мышления?

С.М. – Политика да. Но народ не хочет и не может думать. Просто отбили эту способность у людей в результате десятилетий проведенных в страхе. Я не понимаю, как можно кричать: «За Родину – за Сталина». За Родину – да. Но не за Сталина. Он 40 миллионов людей уложил. Люди шли в атаку, а им стреляли в спину – свои же стреляли. Посылали на фронт без боевого припаса. Одна винтовка на двоих – мол, возьмешь  винтовку у убитого. А потом кричат - за Сталина. До какого же скотского состояния надо довести человека, чтобы он кричал «За» тому – кто его ведет на убой. Не верю я в искренность этого «За». Так можно кричать, только под дулом винтовки нацеленной тебе в спину.

А.Б. –  Вы сказали, что есть прежняя Россия и есть СССР, который сейчас называют Россией. Другими словами можно сказать, что современная Россия это другая страна с прежним названием – Россия. Соответственно этому, есть две ветви русского народа – одна, которая унаследовала историю и традиции прежней России, и другая, которая впитала в себя то, что многие десятилетия насаждала коммунистическая идеология. Не объединив эти ветви, трудно говорить в возрождении России. Что же надо сделать, чтобы Россия реально стала единой страной русского народа?

С.М. – Россия конечно вернется к своему прежнему состоянию. Но это возьмет очень много времени – может быть 100 лет, чтобы она стала такой, какой она должна была быть.  Но для этого я вижу только один путь: если государство вмешается и организует закрытые кадетские корпуса, уберет детей с улицы, от «дохлого и пьяного» общества, и сделает свое новое здоровое общество. Тогда, можно что-то сделать. Спартанцы это делали и достигали невероятных результатов за короткие сроки.

А.Б. – А не кажется ли вам, что вмешательство государства может только испортить ситуацию. Ведь судя по нынешним результатам, можно ли ожидать положительный эффект?

С.М.  – Государство – это в первую очередь сам народ, и власть в государстве идет из народа. А поэтому народ надо воспитывать и прививать ему понятия чести. Народ надо воспитывать, и в первую очередь ему надо дать понять, что надо быть честным и правдивым человеком.

А.Б. – Ну а что конкретно надо для этого сделать?

С.М. – Вешать надо. На кол надо сажать. На Красной площади – на кол и все. Судебный процесс должен работать честно – без взяток. А «авоську» надо забыть – ничего на авось не получается...

А.Б. –  Вы сказали, что надо воспитать. Но для этого нужны воспитатели. В условиях разрыва поколений, где их взять из невоспитанного народа? Получается замкнутый круг.

А.М. – Нужно воспитать воспитателей сначала.

А.Б. –  А кто будет воспитывать воспитателей, где взять таких людей?

А.М. – Есть такие люди в России, но их явно недостаточно. Зато они сохранились пока в Русском Зарубежье. Однако, процесс воспитания может пойти только при желании быть воспитанным. Без осознания этого, все усилия будут бесполезны. Ещё надо было бы понять одну вещь: Россия должна «повернуть оглобли на Восток». Западный дух неприемлем для русского человека и просто убивает в нем всякую русскость. Под влиянием Запада он перестает быть русским, а Россия, населенная нерусскими людьми – это уже не Россия, а что-то другое. Ведь русский человек по своей сути совсем не индивидуалист. Он может проявлять свои лучшие качества только в сообществе себе подобных, соблюдая и продолжая традиции своих предков. Западное общество и в частности Америка, это индивидуалистические страны, воспитывающие в человеке сугубое, собственное «эго». Собственно, это и породило католическую, а затем протестантскую и лютеранскую церкви. Но это «эго» неприемлемо для русского человека и губит его как духовно, так и физически. Поэтому я говорю, что Россия должна повернуть оглобли на Восток.  Предельным примером Востока является Япония. В ней весь жизненный уклад направлен на преодоление собственного «эго» в человеке. Там человек утверждается в обществе, только если он становится его частью и следует его традициям и обычаям. Это заставляет людей смотреть на свое государство, как на сообщество себе подобных людей и уважительно относиться друг к другу. Японец ставит себя на последнее место, выдвигая на первый план групповые интересы. В нем есть понятие долга и чести. Отсюда и успехи коллективные и индивидуальные. Отсюда красота и вкус жизни.  В Сан-Франциско мы русские люди живем своим сообществом, именно своим сообществом. Дружить с американцами у нас не особенно, получается, может быть, потому что они являются сугубыми индивидуалистами – эгоистами.

А.Б. –  А есть ли смена, есть ли продолжатели вашего сообщества в Сан-Франциско?

А.Е. – Нет. Нет. К сожалению это конец.

А.Б. –  А почему так получается? Почему уже в третьем поколении не удается привить потомкам те качества, о которых Вы сейчас говорили – качества коллективизма, которые и делают человека русским? Почему нельзя сохранить в потомках русских эмигрантов любовь к России, которая так объединяла русскую или, точнее сказать, белую эмиграцию?

А.Е. – Очень важно – в какой среде происходит первоначальное воспитание ребенка. Нам повезло. Мы родились в православной стране в Югославии. Король Александр[2] был православным,  и он сам был кадетом Пажеского кадетского корпуса в Санкт-Петербурге, он распорядился очень просто: «Двери Югославии для русских людей открыты, живите здесь как у себя дома». Сербия находилась под Турцией 500 лет, что наложило свой отпечаток на уровень образованности населения. А здесь прибыл приток такого большого количества образованных и просвещенных людей. Поэтому, местное население потянулось к нам, а не мы спускались к ним. Это помогло нам сохранить нашу культуру. А в Америке всё по-другому. Это громадная машина и колоссальный аппарат для промывания мозгов. На это устремлена вся эта мощь, и в первую очередь мощь средств массовой информации. Нас здесь относительно немного, и устоять против этого натиска почти никому не удается. Как только ребенок идет в школу, начинается процесс разрушения его русского менталитета.  Может быть, для других людей американский образ жизни и хорош, но для русского человека он смерти подобен. Нет, физически человек может быть совершенно здоров, но духовная русскость в нем умирает, а значит он «умирает» как русский человек.

С.Е. – Надо еще добавить, что разговоры об американской демократии это целенаправленная ложь. Демократии в нынешнем мире нет нигде, в том числе и в Америке. Она была непродолжительное время в Греции во времена Перикла, и то она была очень суровой. Чуть что – «секир башка». Демократию с капитализмом вообще невозможно увязать. Эти понятия находятся друг с другом в противоречии. Там где власть капитала – там не может быть демократии. Для того, чтобы была реальная демократия в государстве, все его граждане должны быть очень просвещенными и сознательными. Разве это так, в той же Америке?

А.Б. – Возвращаясь к теме о роли кадетского движения в воспитании молодежи. Считаете ли Вы это универсальным средством? Может быть более универсальным средством является Православие, и только оно может объединить русских людей?

А.Е. – С моей точки зрения – это единственный способ.

С.Е. – Я напротив, и не вижу этого, и не верю в это.

А.Б. – Но разве может быть более универсальное средство, чем Православие, которое способно объединить людей с различными жизненными воззрениями? Православие это исконная религия русских людей, с которой собственно и начиналось Русское государство. По-другому старинный спор между славянами вряд ли удастся разрешить. Кадеты будут предлагать свое, казаки свое, представители несчетных общественных организаций свое и так до бесконечности, Россия будет разрываться на части.

А.Е. – Конечно, каждая организация имеет право на существование, но поверх всего должно быть Православие. К примеру, «Донской Императора Александра III кадетский корпус» был, по сути, казачьим корпусом, так как был организован в том районе, где сильны казачьи традиции. И по началу, действительно Православие объединяло и кадетские принципы, и казачьи традиции. Но потом Закон Божий убрали из учебной программы, и все сразу пошло на убыль. Вот вам и конкретный пример. Впрочем, на убыль идет движение и здесь, и главная проблема, заключается в том, что наше наследие передавать здесь не кому. Нет смены. И это наша беда. Именно, поэтому мы сейчас передали в Москву библиотеку барона Будберга, а сейчас речь идет о передаче в Россию, в достойные руки, музей Общества Ветеранов и Кадет[3].

А.Б. – Передача в Россию музеев и архивов Русского Зарубежья лишнее свидетельство его угасания. Но надо понимать, что для России – это капля в море. Что же остается юному поколению русских людей, рождающихся и остающихся вне пределов современной России? Ведь их – не сотни и не тысячи. Их – миллионы.

С.Е. – Позвольте, я отвечу, почему не продолжаются традиции в зарубежье. В кадетских корпусах, в отличие от обычного гимназического образования, нам прививали любовь к России. Но мы гордились прежней Россией, а не Советским Союзом. Какая гордость у теперешнего поколения русских эмигрантов? Царской России они не знают, так как их не учат этому. Да и о современной России они знают не много. Так чем же гордится? Советским Союзом, с новым названием Россия, каждое соприкосновение с которым оставляет горький осадок. Вы посмотрите хотя бы на нынешнего министра обороны, служившего до этого на посту директора мебельной фабрики. Назначение этого дилетанта на столь ответственный пост –  пост, требующий высоких профессиональных навыков и большого опыта, это и есть образ современной России на сегодняшний день. О другом можно уже и не говорить... Этого достаточно...

А.Б. – Простите Вы хотите сказать, что похоронили прежнюю Россию, и считаете, что ее уже больше никогда не будет? 

С.Е. – Это очень большой вопрос и на него вряд ли можно ответить. Но я говорю о наших детях. А они прежнюю Россию похоронили. Мои дети, например, все имеют очень хорошее образование. Дочь профессор. По-русски они раньше говорили, когда мы были вместе. Но сейчас почти не говорят. Сын у меня большой бизнесмен, имеет свою компанию, морской офицер. Когда мы встали в общий кадетский строй в России, мой сын Миша говорит: «Пап, ты же знаешь, что я американский офицер». А я ему отвечаю: «Ну и что же. Я тоже им был. Но я считаю себя русским. Хоть я и присягал американскому флагу. Но в первую очередь я дал клятву бело-сине-красному флагу».

За границей дети живут по-другому, в других условиях. В России, когда дети вырастают и покидают родителей, они не покидают Россию, они остаются дома, и таким образом есть возможность продолжать традиции своих предков. А здесь, как только дети покидают родительский дом, а это происходит, как правило, при поступлении в колледж или университет, они оказываются в совершенно иной среде и легко ассимилируются.

А.Б. – Сейчас Вы подтвердили то, что в вопросах продолжения традиций много зависит от родителей – от их воли.

А.Е. – Да, это так. Но старое поколение русских эмигрантов подошло к Рубикону. Мы стали так быстро сейчас перекочевывать на кладбище и часто стали хоронить друг друга, что голос наш уже почти и не слышан. Как ни странно, а может быть это и закономерно, что лучшие из нас уже ушли первыми. Среди ушедших хотелось бы вспомнить Алексея Йордана, который был вице фельдфебелем Первого Русского Великого Князя Константина Константиновича кадетского корпуса – это звание присваивают за высочайшие достижения. Великий патриот, покойный Алёша Йордан помог становлению кадетским корпусам в России. Теперь его Фонд продолжает им начатое дело.

А.Б. – Да, с собой на тот свет кроме души ничего не прихватишь. И все же, именно тот факт, что нет наследников и продолжателей вашего дела, стал главной причиной передачи библиотеки Будберга и готовящейся передачи музея?

А.Е. – Не только это. Все наследие, переданное нашими предшественниками нам на хранение, было передано с наказом, когда время настанет, все передать в Россию в достойные руки. И это надо исполнить. Мы не можем ослушаться воли тех, кого уже нет в живых. Второй вопрос, подошло ли время? Тут, о чем мы говорили раньше – нам смены нет. Библиотекой некому было пользоваться. Последние годы она была мертва, поэтому было принято решение о передаче ее в Россию, где молодые кадеты смогут пользоваться этой библиотекой. Передача была осуществлена строго по описи и по договору. Копии хранятся у нас, создавая необходимые условия для сохранности библиотеки. Такие же меры необходимо предпринять при передаче музея, и может быть даже более строгие, так как среди экспонатов находятся экземпляры, которые помимо исторических ценностей имеют и высокую материальную ценность.

А.Б. – Передача библиотеки состоялась, это было отмечено торжественным актом в Доме Русского зарубежья им. А.И. Солженицына в Москве – 25 марта 2009 г. Довольны ли Вы тем, как прошло это мероприятие?

А.Е. – Все было очень торжественно, но были и неожиданности. Молебен перед началом каждого дела является естественным, богоугодным делом. Мы даже представить себе не могли, что можно было бы начинать такой торжественный акт,  без благодарственного молебна «Царю небесный...». Накануне мероприятия я спросил об этом директора БФРЗ Виктора Александровича Москвина, находясь у него в кабинете. Там же, находился и Игорь Домнин – один из ведущих сотрудников. Они возразили мне, что православным молебном мы можем оскорбить религиозные чувства представителей других конфессий, которые будут присутствовать на мероприятии, в частности – мусульман. Но потом как бы согласились. И вот наступает день мероприятия, все собрались, а священника нет. В зале один игумен Савватий и тот без должного облачения. Что делать? С игуменом Савватием спускаемся вниз с четвёртого этажа и ходом в близлежащий храм, через дорогу. Нам повезло и местный батюшка, не раздумывая, согласился нам помочь. Благодарственный молебен перед началом мероприятия был отслужен. Москвина ни Домнина я близко не видел, они, по правилу, должны были стоять рядом у аналоя – но их не было... Вот и весь сказ... Вот, такие штрихи ставят под сомнение и дальнейшую работу по передаче музея... Однако, передавать надо, другого выхода нет. Мы уходим. Вопрос только кому передать?

С.Е. – Да, это больной вопрос. Сейчас в Америке среди молодого поколения русских людей мало кто говорит по-русски, даже среди тех, кто родился в России. Мы Россию никогда не видели, но говорим по-русски, а они там родились, а не говорят. Говорят в основном по-английски. Дома пару слов скажут бабушкам или дедушкам по-русски, все остальное по-английски. Они даже не хотят, чтобы другие знали, что они русские. Поэтому передавать надо. Другого выхода нет. Еще раньше мы передали библиотеку Дома Инвалидов в Лос-Анжелосе. С нашей стороны это был вынужденный шаг, так как с приходом, так называемых «новых русских» она стала таять на глазах. Если бы мы не передали ее в Россию, она бы просто пропала. А так, глядишь, хоть что-то сохранится и принесет какую-то пользу. К сожалению, хочешь ты или не хочешь, но Америка как большая раковина собирает людей для их промывки. А что происходит потом, со всем тем, что попадает в любую раковину, дело известное... Дальше канализация...  

А.Б. – Так значит, Вы все-таки верите в Россию, и считаете, что сохранить русскость можно только там?

А.Е. – Веришь, не веришь, а всему приходит время. Средний наш возраст восемьдесят плюс. Сколько нам осталось 3 года или около этого. Мы уже говорили, между собой «туда» ничего кроме души не возьмешь. Поэтому передавать надо. Весь вопрос кому? Мы перебрали все возможные комбинации, начиная от церкви и священнослужителей и кончая молодежными организациями типа НОРР, ОРЮР и т.п. и пришли к заключению, что в любых этих комбинациях сохранить Дом и музей не удастся. Они просто будут ликвидированы за ненадобностью и затем проданы....

(Алексей Михайлович начинает зачитывать разработанный им подробный План мероприятий по сохранению или передаче музея в Сан-Франциско...)

А.Б. – Алексей Михайлович, позвольте мне сказать свое мнение по этому вопросу. Какое бы решение не было принято по вопросу передачи музея, я считаю, что Музей должен оставаться в Америке. Основным аргументом в пользу этого утверждения является то, что хоть я и согласен с Вами, что Русское Зарубежье умирает, но умирает оно как прежнее сообщество русских людей объединенных надеждой на возрождение прежней России. Тем не менее, это сообщество людей русских, и насчитывает оно по всему миру до 25-ти миллионов человек. Это сообщество может быть сейчас разрозненно, так как отсутствуют четкие объединяющие критерии, такие, какие были раньше. Но я уверен, что оно еще не сказало своего последнего слова в вопросе влияния на современную Россию. Поэтому русскость этого сообщества людей из России надо сохранять любыми средствами и бороться за нее. Михаил Александрович Лермонтов, уходя с поста преподавателя русской истории, заповедовал мне это – сохранять русскость. Изучение русской истории один из способов достижения этого.

Русская эмиграция существует. Конечно, сегодня она имеет другое лицо, но она, несомненно, является частью России, и – частью далеко не самой худшей. Я преподаю русскую историю в школе при церкви и хорошо знаю, как важно детям не просто, что-то объяснить на словах, но и показать. Иногда один исторический экспонат или какой-либо исторический зрительный образ способен произвести значительно более сильное впечатление, чем тысяча слов. Поэтому здесь в Америке, ваш музей представляет уникальную ценность. А в России, несмотря на всю его ценность, он растворится как капля в море, как растворился в свое время музей Культурно-просветительского Общества «Родина» (Лэйквуд, Нью-Джерси). Уникальная коллекция, была разбита на много частей и распределена по различным музеям и фондам в России[4]. Несомненно, музейными экспонатами исключительной редкости и ценности должны заниматься профессионалы-музейщики. Такие экспонаты должны быть переданы в Россию. Но те, что представляет интерес, как наглядное пособие по истории России, должны оставаться в Америке. Я уверен, что таких экспонатов – большинство.

 А.Е. – То, что Вы сейчас говорите, соответствует и моим мыслям и надеждам. И я желаю вашему журналу не забывать, что воспитание подрастающих поколений это важнейшая цель любого государства. Для России это может быть еще более важно, так как прервана связь поколений. Восстановить такую связь помогут кадетские корпуса, и именно они должны стоять на страже воспитания будущих поколений. Кадеты всех времен жили и продолжают жить с девизами:

         Не в силе Бог, а в правде!

         Один в поле – и тот воин!

         Храбрым – бессмертие!

         Жизнь Родине – честь никому!

            И такие девизы, должны стать девизами каждого русского человека, тогда и вернется прежняя Россия, и она воссияет своей былой славой среди порабощенного мирскими заботами всего остального мира.