Вадим
Валерианович
Кожинов (1930-2001)
выдающийся
русский публицист,
историк,
литературовед
Россия
как цивилизация
и культура*
(к
1200-летию русского
государства)
Введение
<...> Это
сочинение так или иначе имеет в виду весь исторический путь
Руси-России, суть его все же в осознании ее современного состояния и, в
какой-то мере, ее будущего. Как я убежден, действительно понять
современность
возможно только при опоре на понимание всей предшествующей
отечественной
истории.
Согласно
подзаголовку этого сочинения,
русское государство существует, говоря условно, 1200 лет (вернее будет
сказать,
что оно возникло на рубеже VIII-IX
столетий), между тем как многие, исходя из известной летописной даты,
относят возникновение государства Русь к 862 году (в соответствии с
этим в 1862
году торжественно праздновалось 1000-летие России).
Но
862-й год – это дата утверждения
династии Рюриковичей (правившей до 1598 года), а не возникновения
государства
Русь.
Согласно
германской хронике, император
франков Людовик I, сын
и преемник Карла Великого,
18 мая 839 года принял в своей резиденции Ингельгейм на Рейне послов
царя
(хакана) народа рос, прибывших для заключения договора о дружбе между
двумя
государствами. Столь далекое посольство дает все основания полагать,
что
русское государство к тому времени уже обрело определенную зрелость.
Имеются
и другие сведения, побуждающие
придти к выводу, что наша государственность сложилась не позднее 800
года и,
следовательно, в 2000 году ей (условно) исполняется 1200 лет.
О
месте России в мире
С
чисто географической точки зрения
проблема вроде бы совершенно ясна: Россия со времени начавшегося в XVI веке
присоединения к ней территорий, находящихся восточнее Уральского
хребта, являет собой страну, которая частью входит в европейский
континент, а
частью (значительно большей) – в азиатский. Правда, сразу же встает
вопрос о
существенном своеобразии и даже уникальности такого положения вещей в
современном мире, ибо остальные страны гигантского Евразийского
материка
всецело принадлежат либо Европе, либо Азии (3 процента территории
Турции,
находящиеся на европейском континенте, – единственное "исключение из
правила"). И в настоящее время даже и в самой России на указанный
вопрос
нередко дается способный огорчить многих русских людей ответ, который
можно кратко
изложить следующим образом.
Государство,
сложившееся примерно
тысячу двести лет назад и первоначально называвшееся Русью, было
европейским
(точнее, восточноевропейским), но начиная с XVI века
оно, как и целый ряд других государств Европы – Испания, Португалия,
Великобритания, Франция, Нидерланды и т.д., – предприняло
широкомасштабную
экспансию в Азию, превращая громадные ее территории в свои колонии.
После
Второй мировой войны (1939-1945) государства Запада постепенно так или
иначе
"отказались" от колоний, но Россия по-прежнему владеет колоссальным
пространством в Азии, и хотя после "распада СССР" в 1991 году более
трети азиатской части страны стало территориями "независимых
государств", нынешней Российской Федерации (РФ) принадлежат все же 13
млн.
кв. км азиатской территории, что составляет третью часть (!) всего
пространства
Азии и, скажем, почти в четыре раза превышает территорию современной
Индии
(3,28 млн. кв. км.).
О том,
являются (или являлись) вошедшие
в состав России азиатские территории колониями, речь пойдет ниже.
Сначала
целесообразно поставить другой вопрос – об огромном пространстве России
как
таковом. Достаточно широко бытует представление, согласно которому
чрезмерно
большая территория при сравнительно небольшом населении, во-первых,
свидетельствует
об исключительных "имперских" аппетитах, а во-вторых, является
причиной многих или даже (в конечном счете) вообще всех бед России-СССР.
В 1989
году на гигантском пространстве
СССР, составлявшем 22,4 млн. кв. км – 15 процентов всего земного шара
(суши), –
жили 286,7 млн. человек, то есть 5,5 процента тогдашнего населения
планеты. А
ныне, между прочим, положение даже, так сказать, усугубилось: примерно
145 млн.
нынешних жителей РФ – менее 2,3 процента населения планеты – занимают
территорию в 17,07 млн. кв. км (вся площадь РФ), составляющую 11,4
процента
земной поверхности – то есть почти в 5 раз больше, чем вроде бы
"полагается"... Таким образом, те, кто считают Россию страной,
захватившей непомерно громадную территорию, сегодня имеют, по-видимому,
особенно веские основания для пропаганды этой точки зрения.
Однако
даже самые устоявшиеся точки
зрения далеко не всегда соответствуют реальности. Чтобы доказать это,
придется
опять-таки привести ряд цифр, хотя далеко не все читатели имеют
привычку и
желание разбираться в цифровых соотношениях. Но в данном случае без
цифр не
обойтись.
Итак,
РФ занимает 11,4 процента земного
пространства, а ее население составляет всего лишь 2,3 процента
планеты. Но,
например, территория Канады – 9,9 млн. кв. км, то есть 6,6 процента
земной
поверхности планеты, а живет в этой стране всего лишь 0,4 (!) процента
населения Земли (28 млн. человек). Или Австралия – 7,6 млн. кв. км (5
процентов
суши) и 18 млн. человек (менее 0,3 процента населения планеты). Эти
соотношения
можно выразить и так: в РФ на 1 кв. км территории приходится 8,5
человека, а в
Канаде – только 2,8 и в Австралии – всего лишь 2,3. Следовательно, на
одного
человека в Канаде приходится в три раза больше территории, чем в
нынешней РФ, а
в Австралии даже почти в четыре раза больше. И это не предел: в
Монголии на 1,5
млн. кв. км живут 2,8 млн. человек, то есть на 1 кв. км приходится в
пять раз
меньше людей, чем в России.
Исходя
из этого, становится ясно, что
утверждение о чрезмерном-де обилии территории, которым владеет именно
Россия, –
тенденциозный миф, который, к сожалению, внедрен и в умы многих русских
людей.
+ +
+
Не
менее существенна и другая сторона
дела. Более половины территории РФ находится немногим южнее или даже
севернее
60-й параллели северной широты, то есть в географической зоне, которая,
в общем
и целом, считается непригодной для "нормальной" жизни и деятельности
людей: таковы расположенные севернее 58 градуса Аляска, северные
территории
Канады, Гренландия и т.п. Выразительный факт: Аляска занимает ни много
ни мало
16 процентов территории США, но ее население оставляет только 0,2
процента
населения этой страны. Еще более впечатляет положение в Канаде: ее
северные
территории занимают около 40 процентов всей площади страны, а их
население
составляет всего лишь 0,02(!) процента ее населения.
Совершенно
иное соотношение сложилось к
1989 году в России (имеется в виду тогдашняя РСФСР): немного южнее и
севернее
60 градуса жили 12 процентов ее населения (18 млн. человек) – то есть
почти в
60 раз большая доля, чем на соответствующей территории США, и почти в
600 (!)
раз, чем на северных территориях Канады.
И вот
именно в этом аспекте (а вовсе не
по исключительному "обилию" территории) Россия, в
самом деле – уникальная страна.
Один
из главных истоков государственности
и цивилизации Руси, город Ладога в устье Волхова (к тому же исток, как
доказала
современная историография, изначальный: Киев стал играть первостепенную
роль
позже), расположен именно на 60-й параллели северной широты. Здесь
важно
вспомнить, что западноевропейские "колонизаторы", внедряясь в страны
Южной Азии и Центральной Америки (например в Индию или Мексику),
находили там
высокоразвитые (хотя и совсем иные, нежели западноевропейская)
цивилизации, но,
добравшись до 60 градуса (в той же северной Канаде), заставали там –
даже в ХХ
веке – поистине "первобытный" образ жизни. Никакие племена планеты,
жившие в этих широтах с их климатическими условиями, не смогли создать
сколько-нибудь развитую цивилизацию.
А
между тем Новгород, расположенный не
намного южнее 60 градуса, уже к середине XI века
являл
собой средоточие достаточно высокой цивилизации и культуры. Могут
возразить,
что в то же время находящиеся на той же северной широте южные части
Норвегии и
Швеции были цивилизованными. Однако благодаря мощному теплому морскому
течению,
омывающему эти страны, а также общему характеру климата Скандинавии и,
кстати
сказать, Великобритании (океаническому, а не континентальному,
присущему
России) зимние температуры в южной Норвегии и Швейцарии в среднем на
15-20(!)
градусов выше, чем в других находящихся на той же широте землях, и
снежный
покров, если изредка и бывает, то не долее месяца, между тем как на той
же
широте в районе Ладоги – Новгорода снег лежит 4-5,5 месяца! В отличие
от
основных стран Запада в России необходимо в продолжение более половины
года
интенсивно отапливать жилища и производственные помещения, что
подразумевает,
понятно, очень весомые затраты труда.
Не
менее важно и другое. В истории
высокоразвитой цивилизации Запада громадную роль играл водный – морской
и
речной – транспорт, который, во-первых, во много раз "дешевле"
сухопутного и, во-вторых, способен перевозить гораздо более тяжелые
грузы. Тот
факт, что страны Запада окружены незамерзающими морями и пронизаны
реками,
которые или вообще не замерзают, или покрываются льдом на очень краткое
время,
во многом определил беспрецедентный экономический и политический
динамизм этих
стран. Разумеется, и в России водные пути имели огромное значение, но
здесь они
действовали в среднем только в течение половины года.
Словом,
сложившаяся тысячелетие назад
вблизи 60-й параллели северной широты и в зоне континентального климата
государственность и цивилизация Руси в самом деле уникальное явление;
если
ставить вопрос "теоретически", его как бы вообще не должно было быть,
ибо ничто подобное не имело места на других аналогичных территориях
планеты.
Между тем в суждениях о России уникальные условия, в которых она
сложилась и
развивалась, принимают во внимание крайне редко – особенно, если речь
заходит о
тех или иных "преимуществах" стран Запада сравнительно с Россией.
А ведь
дело не только в том, что Россия
создавала свою цивилизацию и культуру в условиях климата 60-й параллели
(к тому
же континентального), то есть уже не столь далеко от Северного
Полярного круга.
Не менее многозначителен тот факт, что такие важнейшие города России,
как
Смоленск, Москва, Владимир, Нижний Новгород, Казань, Уфа, Челябинск,
Омск,
Новосибирск, Красноярск и т. д., расположены примерно на 55-й
параллели, а в
Западной Европе севернее этой параллели находится, помимо скандинавских
стран,
одна только Шотландия, также "утепляемая" Гольфстримом. Что же
касается США, вся их территория (кроме почти безлюдной Аляски)
расположена
южнее 50 градуса, между тем как даже южный центр Руси, Киев, находится
севернее
этого градуса.
В
нынешней же РФ территории южнее 50-й
параллели составляют 589,2 тыс. кв. км – то есть всего лишь 3,4(!)
процента ее
пространства (эти южные земли населяли в 1989 году 20,6 млн. человек –
13,9
процента населения РСФСР – не намного больше, чем в самых северных
областях).
Таким образом, Россия сложилась на пространстве, кардинально
отличающемся от
того пространства, на котором развивались цивилизации Западной Европы и
США,
притом дело идет не только о географических, но и геополитических
отличиях.
Так, громадные преимущества водных путей, особенно незамерзающие моря
(и
океаны), которые омывают территории Великобритании, Франции,
Нидерландов,
Германии и т. д., а также США, – основа именно геополитического
"превосходства".
Тут,
впрочем, может или даже должен
возникнуть вопрос о том, почему территории Азии, Африки и Америки,
расположенные южнее стран Запада (включая США), в тропической зоне,
явно и по
многим параметрам "отставали" от западной цивилизации? Наиболее
краткий ответ на такой вопрос уместно изложить следующим образом. Если
в
арктической (или хотя бы близкой к ней) географической зоне огромные
усилия
требовались для элементарного выживания людей, и их деятельность, по
сути дела,
исчерпывалась этими усилиями, то в тропической зоне, где, в частности,
земля
плодоносит круглый год и не нужны требующие больших затрат труда
защищающие от
зимнего холода жилища и одежда, выживание давалось как бы "даром", и
не было настоятельных стимулов для развития материальной цивилизации. А
страны
Запада, расположенные, в основном, между 50-й и 40-й параллелями,
представляли
собой с этой точки зрения своего рода "золотую середину" между
Севером и Югом.
Влияние
Запада и Востока на русскую культуру
<...> Как
ни странно, подавляющее большинство идеологов, рассуждающих о тех или
иных "преимуществах" западной цивилизации над российской, ставит и
решает вопрос только в социально-политическом плане. Любое
"отставание" от Запада в сфере экономики, быта, культуры и т.д. они
пытаются
объяснить: либо "феодальной раздробленностью" (когда речь идет о
Древней Руси); либо, напротив, "самодержавием", а также
"крепостничеством", "имперскими амбициями" (на более
поздней стадии); и наконец –
"социалистическим тоталитаризмом".<...>
Как
уже было упомянуто, Россия начала
присоединение к себе территорий Азии (то есть зауральских) только в
конце XVI века,
но совместная история восточных европейцев-славян и азиатских
народов началась восемью столетиями ранее, во время самого
возникновения
государства Русь. Ибо многие народы Азии вели тогда кочевой образ жизни
и
постоянно двигались по громадной равнине, простирающейся от Алтая до
Карпат,
нередко вступая в пределы Руси. Их взаимоотношения с восточными
славянами были
многообразны – от жестоких сражений до вполне мирного сотрудничества.
Насколько
сложными являлись эти взаимоотношения, очевидно из того, что те или
иные
враждующие между собой русские князья нередко приглашали на помощь
половцев,
пришедших в середине XI века
из Зауралья и поселившихся в
южнорусских степях. Более того, еще ранее, в IX-X
веках, Русь вступила в опять-таки сложные взаимоотношения с другими
азиатскими народами – хазарами, булгарами, печенегами, торками и т. д.
К
сожалению, многие
"антиазиатски" настроенные историки внедрили в массовое сознание
представление об этих "азиатах" только как о чуть ли не смертельных
врагах Руси; правда, за последние десятилетия было создано немало
основательных
исследований, из которых явствует, что подобное представление не
соответствует
исторической реальности. Даже определенная часть хазар (козар),
входивших до
последней трети Х века в весьма агрессивный по отношению к Руси
Хазарский
каганат, присоединялась к русским, о чем свидетельствует богатырский
эпос, один
из достославных героев которого – Михаил Козарин.
Ложно
понимается, увы, и ситуация,
воссозданная во всем известном "Слове о полку Игореве", где будто бы
изображена роковая непримиримая борьба половецкого хана Кончака и
русского
князя Игоря[1],
между тем как историю их конфликта венчает женитьба сына Игоря на
дочери
Кончака, принявшей Православие (как, кстати, и сын Кончака – Юрий,
выдавший
свою дочь за князя Ярослава – сына великого князя Руси Всеволода
Большое
Гнездо).
Насколько
рано и прочно была связана
Русь с Азией, свидетельствует древнейшее из имеющихся
западноевропейских сообщений
о русском государстве – сделанная в 839 году (1160 лет назад!) во
франкских
"анналах" запись, согласно которой правитель Руси зовется
"хаканом" – то есть азиатским (тюркским) титулом (каган: впоследствии
этот титул имели великие князья Руси Владимир Святославич и Ярослав
Мудрый).
+ +
+
Итак,
за восемь столетий до того
момента, когда Россия пришла за Урал и в Азию, сама Азия пришла на Русь
и затем
не раз приходила сюда в лице многих своих народов – вплоть до монголов
в XIII веке.
В
связи с этим нельзя не сказать, что,
как ни прискорбно, до сего дня широко распространены тенденциозные –
крайне
негативные – представления о существовавшей в ХIII-XV веках
Монгольской империи, хотя еще в конце прошлого столетия один из
крупнейших востоковедов России и мира В.В. Бартольд (1869-1930)
опроверг
усвоенный с Запада миф об этой империи как чисто "варварской" и
способной лишь к разрушительным акциям.
"Русские
ученые, – констатировал Бартольд, – следуют большею частью по
стопам европейских", но, вопреки утверждениям последних, "монголы
принесли с собой очень сильную государственную организацию... и она
оказала
сильное воздействие во всех областях, вошедших в состав Монгольской
империи". В.В.
Бартольд сетовал, что многие
российские историки говорили о монголах "безусловно
враждебно, отрицая у них всякую культуру, и о завоевании России
монголами
говорили только как о варварстве и об иге варваров... Золотая Орда...
была
культурным государством; то же относится к государству, несколько
позднее
образованному монголами в Персии...", которая в
"монгольский" период "занимала первое место по культурной
важности и стояла во главе всех стран в культурном отношении".
Категорически
негативная оценка
Монгольской империи (как, впрочем, и всего "азиатского" вообще) была
внедрена в Россию именно с Запада, и о причинах этого еще пойдет речь.
<...> То
геополитическое единство, которое называется Западом, складывалось,
начиная с рубежа VIII-IX
веков, в ходе не менее жестоких войн Карла Великого и его преемников.
Созданная в результате этих войн Священная Римская империя впоследствии
разделилась на целый ряд самостоятельных государств, но без этой
Империи едва
ли могла сложиться цивилизация Запада в целом, ее геополитическое
единство. И
чрезвычайно показательно, что впоследствии западные страны не единожды
снова
объединялись – в империях Карла V и
Филиппа II (XVI век)
или Наполеона (начало ХIХ-го).
Евразийская
Монгольская империя в XV веке
разделилась (точно так же, как и западноевропейская) на ряд
самостоятельных государств, но позднее, с XVI века,
российские цари и императоры в той или иной мере восстанавливали
евразийское
единство. Точно так же, как и на Западе, это восстановление не обошлось
без
войн. Но в высшей степени многозначительно, что властители
присоединяемых к
России бывших составных частей Монгольской империи занимали высокое
положение в
русском государстве. Так, после присоединения в середине XVI века
Казанского ханства его тогдашний правитель, потомок Чингисхана Едигер
получил титул "царя Казанского" и занимал второе место – после
"царя всея Руси" Ивана IV – в
официальной государственной иерархии. А после присоединения в конце XVI – начале веков
монгольского Сибирского ханства чингизиды – сыновья всем известного
хана Кучума – вошли с титулами "царевичей Сибирских" в состав
Российской
власти. <...>
+ +
+
Следует
также отметить, что отношение
русских к азиатским народам России предстает в кардинально более
благоприятном
виде, нежели отношение англичан, немцев, французов, испанцев к
оказавшимся
менее "сильными" народам самой Европы. Великобритания – это страна
бриттов, но сей народ был стерт с лица земли англичанами (англами); та
же
судьба постигла государство пруссов, занимавших весьма значительную
часть
будущей Германии (Пруссию), и много других западноевропейских народов.
В
России же были ассимилированы только
некоторые финские племена, населявшие ее центральную часть (вокруг
Москвы), но
они не имели ни государственности, ни сколько-нибудь развитой
цивилизации (в
отличие от упомянутых пруссов). Правда, исчезли еще печенеги, торки,
половцы и
ряд других тюркских народов, но не из-за какого-либо воздействия
русских, они
как бы растворились в полукочевой Золотой Орде. Около ста азиатских
народов и
племен, сохранившихся в течение веков на территории России (и, позднее,
СССР) –
неоспоримое доказательство национальной и религиозной терпимости,
присущей
евразийской державе.
В
связи с этим немаловажно напомнить,
что азиатские воины на протяжении веков участвовали в отражении атак на
Русь-Россию с Запада. Как известно, первое мощное нападение Запада
имело место
еще в 1018 году, когда объединенное польско-венгерско-немецкое
(саксонское)
войско сумело захватить Киев. Польский князь (позднее – король)
Болеслав
Великий совершил свой поход будто бы только с целью посадить на
киевский
престол своего зятя (супруга дочери) Святополка (Окаянного), которого
лишил
власти Ярослав Мудрый. Однако, войдя в Киев, захватчики ограбили его
казну и
увели тысячи киевлян в рабство, и, согласно сообщению "Повести
временных
лет", даже и сам Святополк вступил в борьбу со своими коварными
"друзьями".
Польский
хронист французского
происхождения, известный как Галл, повествуя о событиях 1018 года, счел
необходимым сообщить, что в войне с армией Болеслава на стороне Руси
приняли
участие и азиаты – печенеги. Это вроде бы противоречит нашей летописи,
ибо в
ней говорится о союзе печенегов со Святополком. Но вполне возможно, что
в
междоусобной борьбе Святополка и Ярослава печенеги оказались на стороне
первого; когда же началась война с врагами, пришедшими с Запада,
печенеги бились
именно с ними, о чем и поведал Галл, а русский летописец умолчал об
этой роли
печенегов, – быть может, из нежелания хоть как-либо умалить заслугу
Ярослава
Мудрого.
Аналогично
обстоит дело с информацией о
победе в 1242 году Александра Невского над вторгшимся на Русь
тевтонским
войском. Германский хронист Гейденштейн сообщил, что "Александр
Ярославич... получивши в подмогу татарские вспомогательные войска...
победил в
сражении", но наша летопись об этом не сообщает.
Достоверность
сведений Галла и Гейденштейна
находит подтверждение в том, что во время тяжелой Ливонской войны
1558-1583
годов, когда Россия отстаивала свои исконные северо-западные границы в
борьбе с
немцами, поляками и шведами, в нашем войске, как это известно с полной
достоверностью, весомую роль играли азиатские воины, и одно время даже
командовал всей русской армией хан Касимовский чингизид Шах-Али
(по-русски
Шигалей).
Нельзя
не сказать еще об особенной
составной части населения России – казачестве, которое, как убедительно
доказано в ряде новейших исследований, имело "смешанное"
русско-азиатское происхождение (показательно, что само слово "казак" –
тюркское). В течение долгого времени казачество находилось в достаточно
сложных
отношениях с российской властью, но в конечном счете стало мощным
компонентом
российской армии. <...>
+ +
+
Редко
обращают внимание на тот факт,
что Запад, начиная с конца XV века,
за сравнительно
недолгое время и даже без особо напряженных усилий так или иначе
подчинивший
все континенты (Америку, Африку, большую часть Азии и Австралию),
вместе с тем,
несмотря на многочисленные мощные вторжения в нашу страну (первое, как
сказано,
состоялось в 1018 году – без малого тысячу лет назад), не смог ее
покорить, –
хотя ее не отделяют от Запада ни океан (или хотя бы море), ни горные
хребты.
В этом
уместно усматривать первопричину
присущей Западу русофобии в буквальном значении сего слова (то есть
страха
перед Россией). Русофобией проникнута, в частности, известная книга
француза де
Кюстина "Россия в 1839 году". Поскольку широкое распространение
получили лишь ее значительно и тенденциозно сокращенные переводы на
русский
язык, она считается "антирусской", всячески, мол, дискредитирующей
Россию. В своей статье под названием "Маркиз де Кюстин как восхищенный
созерцатель
России" (журнал "Москва", 1999, № 3) я стремился показать, что в
действительности этот весьма наблюдательный француз был (при всех
возможных
оговорках) потрясен мощью и величием России; в частности, на него
произвел
огромное впечатление тот факт, о котором шла речь выше – создание столь
могучей
державы на столь северной территории Земли: "...эта
людская раса... оказалась вытолкнута к самому полюсу... война со
стихиями есть
суровое испытание, которому Господь пожелал подвергнуть эту
нацию-избранницу,
дабы однажды вознести ее над многими иными".
Проницательно
сказал Кюстин и о другой
стороне дела: "Нужно приехать в
Россию, чтобы воочию увидеть этот результат ужасающего (то есть
порождающего
русофобию – В. К.) соединения европейского ума и науки с духом Азии".
Следует
признать, что французский
путешественник яснее и глубже понял место России в мире, чем очень
многие
русские идеологи и его времени, и наших дней, считающие все
"азиатское" в отечественном бытии чем-то "негативным", от
которого надо освободиться, и лишь тогда, мол, Россия станет в полном
смысле
слова цивилизованной и культурной страной. Подобного рода взгляды
основаны на
глубоко ложном представлении о мире в целом, – что превосходно показал
в своей
книге "Европа и человечество" (1920) замечательный мыслитель и ученый
Николай Трубецкой (1890-1938).
Он
писал, что "европейски
образованным" людям "шовинизм и космополитизм представляются...
противоположностями, принципиально, в корне отличными точками зрения".
И
решительно возразил: "Стоит
пристальнее всмотреться в шовинизм и в космополитизм, чтобы заметить,
что
принципиального различия между ними нет, что это... два различных
аспекта
одного и того же явления. Шовинист исходит из того априорного
положения, что
лучшим народом в мире является именно его народ. Культура, созданная
его
народом, лучше, совершеннее всех остальных культур... Космополит
отрицает
различия между национальностями. Если такие различия есть, они должны
быть
уничтожены. Цивилизованное человечество должно быть едино и иметь
единую
культуру...".
Нет
сомнения, что
"романогерманская" цивилизация Запада, создававшаяся в своего рода
оптимальных географических и геополитических условиях (о чем шла речь
выше),
обладает многими и очевидными преимуществами в сравнении с другими
цивилизациями – в том числе и российской. Но столь же несомненны те или
иные
преимущества этих других цивилизаций, что, кстати сказать, признавали
многие
идеологи самого Запада. Правда, подчас такие признания имеют весьма
своеобразный характер... <...>
Почему
произошло крушение СССР?
<...> Как
уже было отмечено, иные нынешние идеологи объявляют Россию вообще
"ненормальной", "нежизнеспособной" страной, что, мол, и
выразилось в мгновенных крушениях 1917 и 1991 годов. Однако нет
оснований
относиться к подобным воззрениям как к чему-то серьезному. Страна, чья
государственность возникла на рубеже VIII-IX
веков, то есть существует 1200 лет, страна, которая уже при Ярославе
Мудром, то есть в первой половине XI
столетия,
занимала территорию, почти равную всей остальной территории Европы,
страна,
которая породила преподобных Сергия Радонежского и Андрея Рублева,
воплотивших
в себе то, что с полным основанием зовется "Святой Русью", страна, за
кратчайший срок с 1580 по 1640 год присоединившая к себе и освоившая
гигантское
пространство от Урала до Тихого океана, страна, победившая захватившие
ранее
почти всю остальную Европу армады Наполеона и Гитлера, страна,
создавшая одну
из величайших мировых культур, может предстать "нежизнеспособной" с
точки зрения чисто "западнических" идеологов, но – не реально.
Россия
не являет собой некое отклонение
от западной "нормы"; ее история, по слову Пушкина, "требует
другой формулы"; в России, по определению Чаадаева, "другое начало
цивилизации". <...>
Не в
первый раз я опираюсь на суждения
Чаадаева, а также его младшего современника Пушкина, и не исключено,
что у
кого-либо возникнет определенное недоумение: почему первостепенное
значение
придается суждениям людей, явившихся на свет более двух столетий назад?
Не
вернее было бы обратиться к позднейшим выразителям отечественного
самосознания?
Однако мировосприятие Чаадаева и Пушкина, сложившееся, в частности, до
раскола
русских идеологов на славянофилов и западников, имеет во многом
утраченный
впоследствии целостный, не деформированный противостоящими
пристрастиями характер.
Ни Пушкин, ни Чаадаев не впадали в тот – по сути дела примитивный... –
"оценочный" спор, который начался в "роковые сороковые
годы" (по выражению Александра Блока), длится до сего дня и сводится в
конечном счете к решению вопроса: что "лучше" – Европа или Россия?
Чаадаев и Пушкин, как ясно из всего их наследия, полагали, что Россия
не
"лучше" и не "хуже"; она – другая.
Конечно,
если мерить Россию с точки
зрения европейских "норм", она неизбежно предстанет как нечто
"ненормальное". Так, например, в Англии еще с XIII (!)
века существовал избираемый населением парламент, по воле которого
принимались законы, а на Руси слишком многое зависело от воли – или,
как обычно
говорится, произвола – великих князей и, позднее, царей, – в
особенности,
конечно, Ивана IV,
получившего прозвание
"Грозный".
В
новейших тщательных исследованиях
Р.Г. Скрынникова "Царство террора" (1992) и Д.Н. Альшица "Начало
самодержавия в России. Государство Ивана Грозного" (1988) доказано, что
при этом царе было казнено от 3 до 4 тысяч человек, преобладающее
большинство
которых – новгородцы, обвиненные в измене, так как обнаружилась
"грамота", согласно которой Новгородская земля намеревалась отдаться
под власть короля Польши Сигизмунда II. Р.Г.
Скрынников полагает, что это была фальшивка, изготовленная "за рубежом
то
ли королевскими чиновниками, то ли русскими эмигрантами" (с. 367), но
Иван
IV
поверил ей, и по его повелению началась расправа над новгородцами.
И вот
многозначительное сопоставление.
Как раз накануне царствования Ивана Грозного в Англии правил король
Генрих VIII,
получивший прозвание "Кровавый" (хотя английские историки почти
не употребляют это прозвание). При нем, в частности, 72 тысячи человек
были
казнены за бродяжничество, которое тогда приобрело массовый характер,
ибо многие
владельцы земель сгоняли с них арендаторов-хлебопашцев, чтобы
превратить свои
земли в приносящие намного более значительную выгоду овечьи пастбища.
Эти казни
не были проявлением королевского произвола: закон, по которому
пойманного в
третий раз бродягу немедля вешали, принял избранный населением
парламент, и,
как говорится, суров закон, но – закон...
Можно,
конечно, согласиться с тем, что
произвол чреват более тяжкими последствиями, чем закон, ибо с легкостью
может
обрушиться на ни в чем не повинных людей. Но ведь и людей, ставших
бродягами
из-за "перестройки" в сельском хозяйстве Англии, уместно счесть ни в
чем не повинными... А между тем по одному только закону о
бродяжничестве за 28
лет правления Генриха VIII было
казнено примерно в двадцать
(!) раз больше людей, чем за 37 лет правления Ивана (притом, количество
населения Англии и Руси было в XVI веке
приблизительно
одинаковым).
Поэтому
есть достаточные основания
признать, что власть закона нельзя рассматривать как своего рода
безусловную,
непререкаемую ценность, – хотя многие люди убеждены в обратном и видят
абсолютное превосходство Запада в давно утвердившейся там власти закона.
При
этом утверждается, что именно
"дефицит" законности, присущий с давних времен России, привел к
громадным жертвам в годы революции. Но это несостоятельное мнение, ибо
любая
"настоящая" революция означает откровенный отказ и от законов, и от
моральных норм. И из объективных исследований Английской революции XVII века
и Французской XVIII – начала XIX
явствует, что их жертвы составляли не меньшую долю населения, чем
жертвы
Российской.
Столь
же несостоятельно очень широко
пропагандируемое (этим еще с 1960-х годов занимались так называемые
правозащитники) мнение, согласно которому утверждение власти закона в
нашей
стране само по себе сделало бы ее подобной Западу. В действительности
все
обстоит гораздо сложнее.
+ +
+
Самое,
пожалуй, главное отличие России
от Запада заключается в том, что в ней отсутствует или, по крайней
мере, очень
слабо развито общество как самостоятельный и в определенной степени
самодовлеющий феномен бытия страны. На Западе помимо государства и
народа, есть
общество, которое, несмотря на то, что в него входят различные или даже
противостоящие силы, в нужный момент способно выступить на исторической
арене
как мощная и более или менее единая сила, способная заставить считаться
с собой
и правительство, и население страны в целом.
Это
утверждение, как нетрудно
предположить, вызовет возражения или даже недоумение, ибо не только у
нас, но и
на Западе считается, что именно для России характерны "общинность",
"коллективизм", постоянно и ярко выражающиеся в непосредственных
взаимоотношениях людей, между тем как люди Запада гораздо более
сосредоточены
на своих собственных, частных, личных интересах, им в гораздо большей
степени
присущ всякого рода "индивидуализм".
Но
суть дела в том, что общество,
существующее в странах Запада, не только не противостоит частным,
личным – в
конечном счете, "эгоистическим" – интересам своих сочленов, но
всецело исходит из них. Оно предстает как мощная сплоченная сила именно
тогда,
когда действия правительства или какой-либо части населения страны
угрожают
именно личным интересам большинства.
Так,
например, в ходе начавшейся в 1964
году и продолжавшейся около десяти лет войны США в Индокитае
американское
общество пришло к выводу, что эта война не соответствует интересам его
сочленов
и в сущности – бесперспективна, организовало массовые протесты и
заставило
власть прекратить ее. <...>
Приведу
еще один характерный пример. В
1958 году генерал де Голль был избран президентом Франции, а в 1965-м
переизбран на второй семилетний срок. При нем страна во многом
возродила свой
утраченный много лет назад статус великой державы, но именно из
"прагматических" соображений считавшийся "отцом нации" де
Голль был фактически свергнут французским обществом в ходе референдума
28
апреля 1969 года*.
Именно
воля общества определяет на
Западе деятельность парламентов и других избираемых институтов. Между
тем уже
упомянутый французский посол Палеолог утверждал, что в "самодержавной"
России "вне царского строя... ничего
нет: ни контролирующего механизма, ни автономных ячеек, ни прочно
установленных
партий, ни социальных группировок" (цит. соч., с. 56). Это может
показаться безосновательным диагнозом, ибо к 1917 году в России имелись
и
партии, и даже парламент – Государственная Дума, существовавшая с 1906
года. Но
с западной точки зрения Палеолог все же вполне прав, ибо и
Государственная
Дума, и политические партии по сути дела выражали волю не способного
включить в
себя большинство населения общества, а интеллигенции – этого
специфического
российского феномена. <...>
Можно
с полным основанием утверждать,
что в России (по крайней мере в предвидимом будущем) создание общества
западного типа немыслимо. <...>
В силу
уникальных (крайне
неблагоприятных) географических и геополитических условий и изначальной
многонациональности и, более того, "евразийства" (также уникального)
России* государство не могло не играть в ней столь же уникально
громадной роли,
– неизбежно подавляя при этом попытки создания общества западного типа,
основанного на "частных" интересах его сочленов.
И
"осуждение"
"деспотической" государственности России, которым занимались и
занимаются многие идеологи, едва ли основательно; тогда уж следует
начать с
осуждения тех наших древнейших предков, которые двенадцать столетий
назад
создали изначальный центр нашего государства – Ладогу (впоследствии
Петр
Великий построил поблизости от нее Петербург!) – не столь уж далеко от
Северного полярного круга, а несколько позже основали другой центр –
Киев –
около Степи, по которой народы Азии беспрепятственно двигались в
пределы
Руси...
+ +
+
Как
представляется,
"осуждать" исключительную роль государства в России бессмысленно: это
положение вещей не "плохое" (хотя, конечно же, и не
"хорошее"), а – неизбежное. Вместе с тем нельзя не признать (и
никакого "парадокса" здесь нет), что именно этой ролью нашего
государства объясняются его стремительные крушения и в 1917-м, и в 1991
году.
Те
лица, которые так или иначе
руководили Февральским переворотом 1917 года, полагали (это ясно из
множества
их позднейших признаний), что на их стороне выступит российское
общество,
которое после свержения "самодержавия" создаст новую любезную ему
власть западного типа – с либеральным правительством, контролируемым
парламентом, и т.п. Но такого общества в России попросту не имелось, и
вместо
созидания нового порядка после Февраля начался хаос, который позднее
был
посредством беспощадного насилия прекращен гораздо более деспотичной,
нежели
предшествующая, имперская, властью, установленной в СССР. Между прочим,
прозорливый государственный деятель, член Государственного Совета П.Н.
Дурново
писал еще в феврале 1914 года, что в результате прихода к власти
интеллигентской "оппозиции", полагавшей, что за ней – сила общества, "Россия будет ввергнута в беспросветную
анархию", ибо "за нашей
оппозицией нет никого. Наша оппозиция не хочет считаться с тем, что
никакой
реальной силы она не представляет".
Это со
всей очевидностью это подтвердила
судьба Учредительного собрания: только четверть участников выборов
отдала свои
голоса большевикам, но когда последние в январе 1918 года "разогнали"
это собрание, никакого сопротивления не последовало, то есть общество
как
реальная сила явно отсутствовало...
Обратимся
к 1991 году. Подавляющее
большинство населения СССР не желало его "раздела", – о чем
неоспоримо говорят итоги референдума, состоявшегося 17 марта 1991 года.
В нем
приняли участие почти три четверти взрослого населения страны, и 76 (!)
% из
них проголосовали за сохранение СССР.
Едва
ли возможно со всей
определенностью решить вопрос о том, почему это внушительнейшее
большинство не
желало распада страны, – в силу идеологической инерции или из-за
понимания или
хотя бы предчувствия тех утрат и бедствий, к которым приведет
ликвидация
великой державы. Но так или иначе ясно, что общества, способного
проявить свою
силу, в стране не было, ибо в августе 1991-го ГКЧП, чьи цели
соответствовали
итогам референдума, не получил никакой реальной поддержки, а
"беловежское
соглашение" декабря того же года не вызвало ни малейшего реального
сопротивления...
+ +
+
<...>
Достаточно широко распространено представление, согласно которому
крушение
1991 года – результат "победы" Запада в "холодной войне" с
СССР. Как известно, подобным образом толкуется нередко и крах 1917
года,
который был-де вызван неуспехами (подчас говорят даже о "поражении")
России в длившейся уже более двух с половиной лет войне.
Нет
сомнения, что война сыграла очень
весомую роль в Февральском перевороте, но она все же была
существеннейшим
обстоятельством, а не причиной краха. Следует, помимо прочего,
учитывать, что
неуспехи в войне сильно преувеличивались ради дискредитации
"самодержавия". Ведь враг к февралю 1917 года занял только Царство
Польское, часть Прибалтики и совсем уж незначительные части Украины и
Белоруссии. А всего за полгода до Февраля завершилось блестящей победой
наше
наступление в южной части фронта, приведшее к захвату земель
Австро-Венгерской
империи (так называемый Брусиловский прорыв).
Стоит
в связи с этим вспомнить, что в
1812 году враг захватил Москву, в 1941-м стоял у ее ворот, а в 1942-м
дошел до
Сталинграда и Кавказского хребта, но ни о каком перевороте не было
тогда и
речи. Так что война 1914-1917 годов – способствовавшая (и очень
значительно)
ситуация, а не причина краха. Суть дела была, о чем уже говорилось, в
той
утрате веры в существующую власть преобладающим большинством населения
(и, что
особенно важно, во всех его слоях, включая самые верхние), – утрате,
которая
ясно обнаружилась и нарастала с самого начала столетия. <...>
+ +
+
<...>
Попытаемся уяснить действительную причину крушения СССР – страны, после
Победы 1945 года ставшей одной из двух великих держав мира, в
политической и
экономической сфере, в которой так или иначе, в той или иной степени,
находилось к 1960-м годам около половины (!) населения планеты, и
простиралась
эта сфера от Кореи на востоке до Кубы на западе, от Финляндии на севере
до
Анголы на юге. Правда в ходе экономического, политического или даже
военного
противоборства, те или иные страны, так сказать, переходили из рук в
руки, либо
утверждали свой особый статус, либо избирали "нейтралитет" и т. п.,
но, тем не менее, роль СССР на мировой арене в течение длительного
периода была
воистину колоссальной и в тех или иных аспектах превосходила роль США. <...>
...
Верховная власть, как и ранее,
держала в своих руках экономику, политику и идеологию, определенное ее
бездействие (кроме усилий, направленных на сохранение статус-кво)
неизбежно
вело к вырождению, которое выразилось во множестве различных тенденций
и
явлений того периода, но достаточно, полагаю, сказать об одном – о
"культе" Брежнева. <...> Дело
вовсе не в самом Леониде Ильиче, а в вырождении власти в целом,
которая ведь и создавала совершенно фарсовый брежневский культ, бывший,
конечно, только одним из проявлений общего положения вещей, но все же
весьма и
весьма существенным. Трудно усомниться в том, что Брежнева – особенно
после
резкого ослабления его здоровья – можно было сместить с его верховного
поста, –
как в свое время сместили Хрущева. Но власть, полагавшую, что никакие
значительные преобразования не нужны, очевидно, вполне устраивал
недееспособный
генсек.
В
результате происходил нарастающий
подрыв веры во власть, то есть, в конечном счете, в наличную страну,
который и
явился, как представляется, истинной причиной крушения СССР. <...>
+ +
+
Процитирую
еще раз слова Петра
Чаадаева. Мыслитель критически и даже резко критически судил о своей
стране, но
в то же время с полной убежденностью писал в 1835 году: "...
мы не Запад... И не говорите, что мы молоды, что мы отстали
от других народов, что мы нагоним их. Нет, мы столь же мало
представляем собой XVI или XV век
Европы, сколь и XIX
век... у нас другое начало цивилизации. Поэтому нам незачем бежать за
другими; нам следует откровенно оценить себя, понять, что мы такое...
Тогда мы
пойдем вперед".
К
прискорбию, в наше время многие люди
рассуждают примерно так: раз наш путь привел страну к крушению, следует
двигаться по пути "благополучных" стран Запада. Однако в свете
тысячелетней отечественной истории ясно, что это – иллюзорный, всецело
бесперспективный проект...