Н.В.Карташова

* * *

Набатом море Русское гудит,
На белом кителе сиянье орденов,
Андрея флаг над городом парит,
Весь Севастополь к подвигу готов. 

Здесь Белый Крым за веру умирал,
Купель святого князя Херсонес,
И утвержденье трона Адмирал!
Они придут из моря и с небес. 

Герои Крыма верные полки –
И мой любимый город устоит,
Всем закулисным планам вопреки
Над Русским морем русский флаг царит! 

Февраль, 2014 г. 

* * *

Дух старинного рода живет,
Зазывает в обратную вечность,
И фамильная наша беспечность
В старом парке свидания ждет. 

В полнолунье играет рояль,
Пахнут розы дождем на балконе,
Золотые уносятся кони
В недоступную разуму даль. 

Там вдали, в неземной стороне
Есть родные и близкие мне.
Ну, а здесь этот мир наяву
Груб, безжалостен и прагматичен.
Вечный Бой стал настолько привычен,
Что для этого я и живу. 

До победы всегда далеко.
Но ведь, главное, грубым не сдаться
И сражаться светло и легко,
Русским ладом за Русских сражаться. 

В обездоленной нашей стране
Есть родные и близкие мне. 

Москва, декабрь 2014 г. 

* * *

Как гиацинты ждут стихов,
Живут таинственно и нежно.
А за стеклом светло и снежно,
Летит в метели вальс снегов. 

Стекло: там холод - здесь тепло,
Летят снега - цветы в улыбке,
Поют невидимые скрипки,
Метель метёт, белым-бело. 

Рисунок снежный на стекле,
Но гиацинты на столе,
Уют, развернутые ноты.
Влюбленность легкая, как сон,
И ничего не знает он,
Лишь гиацинты знают что-то... 

Декабрь 2014 г. 

* * *

Как все продумано и злобно отработано
В глубинах опрокинутых систем,
Все роздано чужим, все наше – продано,
И в спину нож – «Нет Русских – нет проблем». 

Мне больно, я кричу, пытаюсь вырваться,
Захлебываюсь в собственной крови.
Крест перевернут вниз: «А ну, не рыпаться,
Пиши стихи о счастье и любви! 

И распишись: с законом – ознакомлена,
И поклянись – о тайном промолчишь.
Сопротивляться больше не позволено,
Ты – экстремистка, ты еще кричишь?» 

Я падаю убитая, безмолвная,
Чтоб встать за Русь уже на Божий Суд,
Где воинство Христа сверкнут как молния,
И гром нагрянет: Русские идут! 

* * *

Нет, разноликие народы
Не встанут больше в хоровод,
Их призывают сумасброды
Прочь с берега в пучину вод.
Лгут:  «Это море по колено,
На Запад, к берегу тому!»
Поет их жёлтая серена
Про нашу русскую тюрьму. 

Как сказано в Святом писанье,
Во время оное вошли
Вдруг бесы в некие созданья,
Чтоб в море броситься с земли. 

А исцеленный бесноватый
Обрел и разум и покой.
Пребудь, Россия виноватой,
Господь не с нами, а с тобой! 

* * *

Округлость детская славянских лиц,
Озёрность глаз, стеснительность ресниц,
Все близко к детям, славно и светло,
Отзывчивость к добру, не памятно на зло. 

И даже в мужестве открытость, простота,
Сердечная, родная красота.
Славянских лиц бесхитростность люблю,
Сказала б больше, но… себя хвалю. 

* * *

Мы и росли у бездны на краю,
Во мраке перековки, перестройки,
Мистические мчали птицы-тройки
По бездорожью Родину мою! 

Но тот, кто нас над бездною хранил,
Во тьме светил, в сиротстве не отставил,
Кого нам русский предок право славил,
Подаст и ныне разума и сил. 

И будет впредь на грозный час беречь,

Виктор Пастухов

Два народа

 1

Снова колокол бьёт
в городах и окрест.
Это русский народ
поднимают на крест.
Целый век – то гвоздят,
то с распятия – вниз.
И кагалом гудят:
«Отрекись... отвернись...
от страны, от Христа,
от кормящих корней.
Или больше не встать.
Или будет больней». 

За угрозой – налёт.
За приманками – яд.
И, казалось, народ
обескровлен и смят.
Упивался кагал
изощрённостью средств.
Но отравленный встал!
Но распятый воскрес!
Не отнялся язык.
Дух и память тверды.
И Спасителя лик
воссиял впереди! 

2

Чередой – ночь и день.
После бед и побед
отступившие в тень
снова лезут на свет.
Снова хлынула боль
от границ через край.
И накатом: «Доко–о–о–ль!».
И набатом: «Встава–а–ай!».
Снова гусениц лязг,
и скопленье погон.
А в прицеле – Славянск!
А в приказе – «Огонь!»
Украинский народ,
от истоков – родной,
что же каста господ
сотворила с тобой?
Как ты в ненависть врос?
Как дошёл, разберись,
от оранжевых грёз
до «коричневых крыс»?
Наша жизнь – вперехлёст.
Наша кровь – вперемесь.
Кто же в дом твой занёс
эту ненависть-месть? 

3

Значит черви в корнях.
Значит в поросли – гной,
коль в твоих деревнях
хата к хате спиной.
Разбранится совсем
вековая семья,
если дядюшка Сэм
приглашён в кумовья,
если Стёпка–палач
ожил, деток уча,
и брюссельский калач
стал милей кулича. 

Снова колокол бьёт.
За указом – указ:
«Украинский народ,
собирайся на казнь!».
Бесноваться и выть
будут выводки «крыс»,
будут жечь и травить,
вереща: «Покорись!».
Из–под масок: «Вперёд!
Всё, что хочешь, твори!».
Украинский народ,
это – дети твои. 

Ты державность искал.
Ты обиду копил.
А в то время кагал
даже души скупил.
За кабальный кредит.
За обещанный рай.
И над ухом гудит:
«Выбирай... выбирай...
А не то – по хребту
на разрыв, на раскрой!».
...И хохочет в аду
кровопивец – «герой». 

3

Знаю бабушек двух,
не забывших войну.
У московской – супруг
был замучен в плену.
А у киевской – брат
пал в боях за Ростов.
Две старушки стоят
у святых образов.
Их молитвы просты,
но в конце – всякий раз:
«... Вразуми и прости
проклинающих нас». 

Май, 2014

Фёдор Тютчев

Великий день Кирилловой кончины –

Каким приветствием сердечным и простым

Тысячелетней годовщины

Святую память мы почтим?

Какими этот день запечатлеть словами,

Как не словами, сказанными им,

Когда, прощался и с братом и с друзьями,

Он нехотя свой прах тебе оставил, Рим...

Причастные его труду,

Чрез целый ряд веков, чрез столько поколений,

И мы, и мы его тянули борозду

Среди соблазнов и сомнений.

И в свой черед, как он, не довершив труда;

И мы с нее сойдем, и, словеса святые

Его воспомянув, воскликнем мы тогда:

«Не изменяй себе, великая Россия!"

Не верь, не верь чужим, родимый край,

Их ложной мудрости иль наглым их обманам,

И, как святой Кирилл, и ты не покидай

Великого служения славянам.

1869

Александр Пушкин

Клеветникам России

О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
            Уже давно между собою
            Враждуют эти племена;
            Не раз клонилась под грозою
            То их, то наша сторона.
            Кто устоит в неравном споре:
            Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
            Оно ль иссякнет? вот вопрос.
            Оставьте нас: вы не читали
            Сии кровавые скрижали;
            Вам непонятна, вам чужда
            Сия семейная вражда;
            Для вас безмолвны Кремль и Прага;
            Бессмысленно прельщает вас
            Борьбы отчаянной отвага –
            И ненавидите вы нас...
            За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
            Мы не признали наглой воли
            Того, под кем дрожали вы?
            За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
            И нашей кровью искупили
            Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах – попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
            Иль нам с Европой спорить ново?
            Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
            От потрясенного Кремля
            До стен недвижного Китая,
            Стальной щетиною сверкая,
            Не встанет русская земля?..
            Так высылайте ж нам, витии,
            Своих озлобленных сынов:
            Есть место им в полях России,
            Среди нечуждых им гробов.

Сергей Бехтеев

Где ты, кроткая, православная,
Наша матушка Русь широкая,
Меж сестёр славян сестра главная,
Светлокудрая, синеокая?
У тебя ли нет голубых морей,
Вековых лесов, поднебесных гор,
У тебя ли нет тучных нив–степей,
Городов и сёл, веселящих взор?
Что ж стоишь в углу, пригорюнилась,
В жалком ру́бище, Русь державная,
Бровью чёрною принахмурилась,
Обнищавшая и безславная?
Нет парчи цветной на твоих плечах,
Нет венца Царей на твоём челе,
Грусть-тоска глядят у тебя в очах,
Сор-бурьян порос на твоей земле.
И вещает Русь, Русь убогая:
«Люди добрые, чужестранные,
Велика моя скорбь, и много я
Претерпела мук в дни желанные!
Изменила я Царю–Батюшке,
На гульбу пошла, врагом званная,
Я поверила воле–татюшке,
Продалась жиду, окаянная!
Обобрал меня душегубец–враг,
Истерзал моё тело белое,
Опоганил он мой родной очаг,
Загубил моё войско смелое.
Смолкла песня моя, песня вольная,
В дни кровавые, непогожие;
Не зовёт молва колокольная
Люд молитвенный в Церкви Божии.
Вы скажите мне, где идти искать
Отца ро́дного, Царя русского.
Исстрадалась я во крови плясать,
Под приказ–указ жида прусского.
И когда б Господь умудрил меня
Отыскать моё Солнце Красное,
Я б пошла к Нему чрез моря огня,
Чтоб узреть Его лицо ясное.
И упала б я у Царя в ногах,
Перед ним склонясь сирым колосом,
И с святой мольбой и слезой в очах
Говорила б я горьким голосом:
Прости, Батюшка, прости родненький,
Дочь распутную, дочь разгульную,
За вину мою, грех мой подленький,
Да за речь мою богохульную.
В мятежах–боях я измаялась,
Наказал Господь меня, пленницу,
Во грехах своих я покаялась,
Прости, Батюшка, дочь–изменницу!»

<1 сентября 1920>, Станция Джанкой

Конец русской былины

То не ветер в поле стонет, 
То не вьюга горько плачет: 
То народ себя хоронит. 
Горе пляшет, горе скачет. 

В грустном гуле перезвонов 
Вдаль несутся панихиды 
Бесконечных русских стонов, 
Полных скорби и обиды. 

Наша старшая Держава! 
Пал Орел мечты славянской! 
Пали наша честь и слава, 
Вера Церкви Христианской. 

Плещут стаи волн Босфора; 
Блещет месяц на Софии; 
Но в Стамбуле дверь собора 
Вновь открыта для России. 

В грязь затоптан бархат стягов; 
В поле сечи – смолкли тризны; 
И... опять мы ждем варягов 
Для измученной отчизны. 

1917 г.
 

Мы – те, об ком шептали в старину,
С невольной дрожью, эллинские мифы:
Народ, взлюбивший буйство и войну,
Сыны Геракла и Эхидны,– скифы.

Вкруг моря Черного, в пустых степях,
Как демоны, мы облетали быстро,
Являясь вдруг, чтоб сеять всюду страх:
К верховьям Тигра иль к низовьям Истра.

Мы ужасали дикой волей мир,
Горя зловеще, там и здесь, зарницей:
Пред нами Дарий отступил, и Кир
Был скифской на пути смирен царицей.

Что были мы? – Щит, нож, колчан, копье,
Лук, стрелы, панцирь да коня удила!
Блеск, звон, крик, смех, налеты,– все бытье
В разгуле бранном, в пире пьяном было!

Лелеяли нас вьюги да мороз:
Нас холод влек в метельный вихрь событий;
Ножом вино рубили мы, волос
Замерзших звякали льдяные нити!

Наш верный друг, учитель мудрый наш,
Вино ячменное живило силы:
Мы мчались в бой под звоны медных чаш,
На поясе, и с ними шли в могилы.

Дни битв, охот и буйственных пиров,
Сменяясь, облик создавали жизни...
Как было весело колоть рабов,
Пред тем, как зажигать костер, на тризне!

В курганах грузных, сидя на коне,
Среди богатств, как завещали деды,
Спят наши грозные цари: во сне
Им грезятся пиры, бои, победы.

Но, в стороне от очага присев,
Порой, когда хмелели сладко гости,
Наш юноша выделывал для дев
Коней и львов из серебра и кости.

Иль, окружив сурового жреца,
Держа в руке высоко факел дымный,
Мы, в пляске ярой, пели без конца
Неистово–восторженные гимны! 

Александр Блок

 
Скифы

                                  Владимир Соловьев

Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.
    Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,
    С раскосыми и жадными очами! 

Для вас – века, для нас – единый час.
    Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
    Монголов и Европы! 

Века, века ваш старый горн ковал
    И заглушал грома лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
    И Лиссабона, и Мессины! 

Вы сотни лет глядели на Восток,
    Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
    Когда наставить пушек жерла! 

Вот – срок настал. Крылами бьет беда,
    И каждый день обиды множит,
И день придет – не будет и следа
    От ваших Пестумов, быть может! 

О старый мир! Пока ты не погиб,
    Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
    Пред Сфинксом с древнею загадкой! 

Россия – Сфинкс! Ликуя и скорбя,
    И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
    И с ненавистью, и с любовью!.. 

Да, так любить, как любит наша кровь,
    Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
    Которая и жжет, и губит! 

Мы любим всё – и жар холодных числ,
    И дар божественных видений,
Нам внятно всё – и острый галльский смысл,
    И сумрачный германский гений... 

Мы помним всё – парижских улиц ад,
    И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
    И Кельна дымные громады...

Мы любим плоть – и вкус ее, и цвет,
    И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
    В тяжелых, нежных наших лапах? 

Привыкли мы, хватая под уздцы.
    Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы
    И усмирять рабынь строптивых... 

Придите к нам! От ужасов войны
    Придите в мирные объятья!
Пока не поздно – старый меч в ножны,
    Товарищи! Мы станем – братья! 

А если нет – нам нечего терять,
    И нам доступно вероломство!
Века, века – вас будет проклинать
    Больное позднее потомство! 

Мы широко по дебрям и лесам
    Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
    Своею азиатской рожей! 

Идите все, идите на Урал!
    Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
    С монгольской дикою ордою! 

Но сами мы – отныне вам не щит,
    Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
    Своими узкими глазами. 

Не сдвинемся, когда свирепый гунн
    В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
    И мясо белых братьев жарить!.. 

В последний раз – опомнись, старый мир!
    На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
    Сзывает варварская лира!
 

30 января 1918

 
Кн. Мария Трубецкая

В далеком прошлом, в иные годы,
Так пылки были мечты сердец,
Так ярко рдела звезда свободы,
И бранной славы сиял венец, 

Что юный рыцарь к Креста подножью,
С мольбой склоняя свой добрый меч,
Мечтал сразиться за Правду Божью 
И, как на праздник, стремился в сеч! 

И пели барды в напевах стройных
Про доблесть в битве, про смерть в бою,
И лишь для храбрых, любви достойных,
Хранили девы любовь свою! 

И вот нежданно, в наш век холодный,
Тот дух победный проснулся вновь,
И вспыхнул пламень войны народной,
И льется снова рекою кровь; 

Полки стремятся, как волны моря,
Идут безстрашно врага встречать.
Так много веры, так много горя …
Поэты, вам ли теперь молчать? 

Нет, пойте, пойте! Но лишь отныне
Забудьте грезу и счастья пир;
Пусть служат только одной святыне
Язык созвучий и струны лир; 

Вещайте миру про подвиг ратный,
Про тех героев родной земли, 
Что с поля славы придут обратно,
И тех, что в битвах за нас легли! … 

Великой брани мечта, воскресни!
Кто может слезы о павших счесть?
Но только храбрым слагайте песни,
Но только смелым воздайте честь!

Юнна Мориц

Другая Украина

Украина у меня – другая,
Вам такой вовеки не видать,
Там хожу я в школу, полагая,
Что в живых остаться – благодать!

Кончилась война, иду за хлебом,
Корка хлеба – счастье, без вранья!
Всю дорогу я слежу за небом,
Где бомбили Киев и меня.

Украинским языком владея,
Вряд ли я сумею той порой
На вопрос ответить прохиндея:
Первый он язык или второй?..

Всё известно мне о Бабьем Яре,
Всё ему известно обо мне.
Только Киев мой – не эти твари,
Что прислугой были Сатане!..

Я хожу за книгами к монахам,
В этих книгах – ижица и ять.
Книжное дитя способно страхам
Лучезарно противостоять.

У меня – другая Украина,
Вам такая – даром не нужна!
В этом я нисколько не повинна,
Каяться за это – не должна!

Неповинна памяти лавина,
Горловина соловья нежна.
У меня – другая Украина,
Вам такая – даром не нужна!

У меня – другая Украина, 
И Россия в этом не повинна…

Подлость подлодки

"ГРажданское ОБщество" – бизнес-идея,
Имя её сокращённое – Гроб.
Гроб украинит Россию, балдея,
Платит за Гроб олигарх-филантроп!..

Граждане Гроба – мечта русофоба,
Гроб на майдане творит чудеса,
Там, как вулкан, извергается злоба, –
Чёрное пламя летит в небеса.

Камни, железо, бутылки напалма,
Скачут в Гробу поджигатели шин,
Крови полна гробовая купальня, –
Там подлецы достигают вершин!..

Запад приветствует Гроба геройство,
Ценности запада вложены в Гроб,
Главное – вложено Гробоустройство,
Чтобы угробил страну русофоб!

Гробоустройство – такая колодка,
Не в обувной глубине – в головной.
Гробоустройства подводная лодка –
Бизнес кровавый, с гражданской войной!

Запад приветствует подлость подлодки,
Имя её сокращённое – Гроб,
Там русофобы, как в бочке – селёдки,
Гробовладелец – большой филантроп!..

Я – Антигроб, колорад я и ватник,
Стихоужасной Поэтки портрет.
В данном я случае, как медвежатник,
Подлость подлодки вскрываю… Привет! 

Учебник иностранных дел

Сперва разжечь пожар вражды,
Потом продать его! Недаром
Выходят в первые ряды,
Враждой торгуя, как товаром!

Пожар вражды – такой товар,
Который продают на рынке,
Где процветает ядовар
Войны под соусом новинки.

Искусство разжигать вражду 
Огромно по своим размерам,
Его учебники – в ряду
Шедевров, где Шекспир с Гомером.

Гомер, освоивший простор
Поэм, где все вражды кровавы, –
Словами Распря и Раздор
Он точный дал состав отравы!

Раздор и Распря – беспредел
Горючей смеси и гремучей.
Учебник иностранных дел –
Гомер, его размер созвучий!

ГЕННАДИЙ  ГОЛОВИН

В лунном обмороке полночь.
Мир застыл. Земля уснула.
Где-то вой раздался волчий,
Разрывая глушь лесную. 

А в Донбассе вой снарядов,
Как водица, кровь людская,
Неужели где-то рядом
Жизнь нормальная, мирская? 

Бесы вышли на охоту:
День и ночь слышны разрывы.
”За работу, за работу“, –
Взрывы рвутся, как призывы. 

Стон и боль. Давно ли было? –
Только семь десятилетий.
Украина позабыла
Тьму фашистских лихолетий? 

”Не забыла, не забыла,
Стала я сама фашистской.
Жаль Донбасс я не добила,
А была к победе близко.“ 

Правит бал нечистых сила:
Рушит школы и больницы.
Украина, как сбесилась,
Над Донбассом дым клубится. 

Где же, где же свет небесный? –
Только смерть летит оттуда.
Покарай Всевышний бесов.
Сотвори Всевышний чудо. 

1–2 октября 2014