TRM17

Русское Зарубежье в теме выпуска

Аристократия Русской Америки

Владимир Рокот

капитан яхты «Ситка»

Понятие аристократия, как правление лучших и благороднейших людей государства, и сам социальный слой знатнейших людей общества сегодня большинством в России воспринимаются с демонстративной иронией и плохо скрываемой завистью.

В современных социальных исследованиях больше говорят об истеблишменте и элите, лишенных глубокой личной истории и далеко не последнего признака аристократии – довольствоваться меньшим, чем того заслуживает.

Определим Русскую Америку как историко-географический феномен, существовавший с 1741 г. по 1867 г. на территории нынешних североамериканских штатов Аляска, Калифорния и Гавайи. Если писать «русская Америка», то уместно говорить о так называемой многослойной иммиграции и существующей на американском континенте русской диаспоре.

До 1867 г. в США прибыло не более 8 тыс. выходцев из России. Империя начала отпускать своих подданных в поисках лучшей доли за границу только лишь с 1881 года. С этого времени иммиграция из России в США и Канаду насчитывала более 10 тыс. человек в год. Представителей аристократии среди этой волны было крайне мало, но были люди в основном гонимые и вытесняемые. С начала XX века до Первой мировой войны в Северную Америку въехало почти 2 млн. бывших подданных Российской империи. Значительные волны иммиграции были и после Октябрьской революции, и во второй половине прошлого века. Сегодня более 3 млн. человек в Соединенных Штатах имеют российские корни и носят на себе отпечаток культурного наследия Русской Америки.

Выходцы из России вписались в экономическую, культурную и политическую жизнь США, внеся весомый вклад в становление и развитие американской нации. Многие из них признаны неоспоримыми абсолютами по вкладу в мировую цивилизацию. Это прежде всего, Владимир Зворыкин – «отец телевидения», Игорь Сикорский – талантливый авиаконструктор, Питирим Сорокин – выдающийся социолог. Эти имена органично вошли в мартиролог русско-американской аристократии.

«Конгресс русских американцев» увековечил память выходцев из России в «Палате Славы» (Hall of Fame), закрепив их права на уважение в американском обществе, особенно среди еще сохраняющегося «белого ядра». К русско-американской аристократии можно причислить и сына митрополита Православной церкви в Америке Феофила (Пашковского) Бориса Паша, который стал выдающимся американским контрразведчиком, руководителем службы безопасности Манхэттенского (атомного) проекта. Его имя также присутствует в одной из американских палат славы.

К североамериканской современной родовой аристократии с глубокими русскими корнями без всяких натяжек можно отнести семью Игнатьевых. В частности, потомок российских графов и министров Майкл Грант (Михаил Георгиевич) Игнатьев до 2011 г. был лидером Либеральной партии Канады и едва не стал её премьер-министром. Биография этой семьи дает право на острожную догадку: к 1917 г. русская аристократия еще не утратила своего авторитета и управленческого потенциала. Этот авторитет и в Америки формировался не одним поколением.

Обратимся к историческим персонажам, основавшим Русскую Америку в 1741 г. и управлявшим эти квазигосударственным образованием до 1867 года.

Среди первооткрывателей Америки со стороны Сибирского побережья к аристократии можно отнести офицеров Камчатских экспедиций. Они представляли как русское потомственное дворянство – Алексей Чириков, Дмитрий Овцын, так и русскую военную элиту офицеров ведущих морских держав – Витус Беринг, Мартын Шпанберг, Свен Ваксель. В следующих географических изысканиях таких как экспедиция Михаила Левашова – Петра Креницына количество иностранцев порой сводилось на нет, или вынужденно увеличивалось, как например в экспедиции Джозефа Биллингса – Гавриила Сарычева.

Русские офицеры (тождественно – дворяне) внесли самый решающий вклад в расширение пределов распространения самодержавной власти. Но, в целом, освоение Сибири и Америки не было сверхценной идеей русского дворянства. В отличие от испанской колонизации Нового Света, в которой самое деятельное участие принимали благородные и бедные идальго, освоение сибирских промыслов и объясачивание «диких» было делом купечества и казачества. Именно эти сословия расширяли пределы царской власти. Как было сочинено в старинной аляскинской песне, «ум российский промысел затеял». При всем уважении к подвигам сибирских и американских первопроходцев, их нельзя назвать социально ответственными. Стихийное освоение пушных богатств Аляски первоначально было бессистемным и жестоким по отношению к аборигенам, вплоть до образования в 1799г. Российско-Американской компании (РАК) и формирования колониального управления.

Русская Америка формально не считалась государственной территорией, хотя на картах Генерального штаба Россия делилась на европейскую, азиатскую и американскую. Отдельные колонии-поселения объединялись под управлением российской частно-государственной акционерной компании, схожей и с британскими Ост-Индской компанией и Компанией Гудзонова залива.

Первым Главным правителем Русской Америки стал каргопольской купец Александр Баранов. Да и все руководство РАК первоначально состояло из близких по родству и свойству купеческих фамилий. Свойственником первенствующего директора компании Матвея Булдакова был успешный, но не титулованный дворянин Николай Резанов. Оба взяли в жены дочерей купца Григория Шелихова – «Росского Колумба», стоявшего у истоков приведения северо-западной Америки под российский скипетр.

Отсутствие классных чинов первоначально сильно затрудняло взаимодействие колониальной администрации с офицерами военно-морского флота, которые командовали кораблями РАК под Андреевским флагом. Чины директоров Главного правления компании в Петербурге постепенно росли. Ко дню завершения аляскинских дел директорами компании побывали и действительные статские, и тайные советники, генералы и адмиралы. Не все они, правда, посещали американские пределы Отечества. В 1802 году А.Баранов получил классный чин коллежского советника равный капитану 1-го ранга. До этого, любой морской офицер, находящийся на службе в РАК мог пренебрегать его приказаниями. Впрочем, история знает многие примеры неповиновения морских офицеров даже классным, но гражданским чиновникам. Иван Крузенштерн игнорировал приказания Николая Резанова на корабле «Надежда». Будущий прославленный адмирал Михаил Лазарев просто увел свой корабль «Суворов» из Русской Америки вопреки приказу А.Баранов.

Для устранения противоречий между военными и административными чинами компании было найдено элегантное решение. Во главе колониальной администрации были поставлены морские офицеры, выслуга которых во флоте сохранялась. Жестокость купцов и промышленников сменилась жёсткой хваткой образованных военных и чиновников. Служба морских офицеров на судах компании началась еще с первой русской кругосветной экспедиции под командованием И. Крузенштерна.

Должность капитана первого ранга предусматривала пятилетнее пребывание в колониях и служебные перспективы до адмиральских чинов. Многие флотские офицеры, имевшие отношение к американским делам, сделали выдающиеся карьеры. Управляющими морским министерством стали Фердинанд Врангель и Алексей Пещуров. Успех достигался личным мужеством, ответственностью и … потерями близких.

Военные моряки командовали компанейскими судами, описывали океанское побережье и исполняли различные поручения ad hoc. Так разжалованный морской офицер Лаврентий Загоскин совершил успешную экспедицию в глубинные районы Аляски.

Первым морским офицером, имевшим всю полноту власти над поселениями Русской Америки, стал в 1818 г. лейтенант Семен Яновский. Он прибыл в столицу русских владений Новоархангельск на корабле под командованием капитан-лейтенанта Леонтия Гагемейстера, наделенного самыми большими полномочиями, вплоть до отстранения А.Баранова от должности. Что и было сделано.

Трудно сказать, какое отношение яйца и курицы было в этой управленческой интриге, но лейтенант женился на дочери уже потомственно дворянина Ирине Барановой. От этой барышни следует вести отчет креольской знати на Аляске, так как главный правитель Русской Америки был женат на аборигенке вторым полузаконным браком. Смешанные браки были хорошей русской практикой, усвоенной еще в Сибири. Из Америки русские также иногда привозили домой своих православных индианок и креолок, как это сделал первый правитель Форта Росс Иван Кусков.

За полсотни последующих лет русского присутствия от вынужденно смешанных браков на Аляске сложилось не только креольское население, но и своеобразная креольская элита. Яркими примерами таких этого можно считать флотского генерала Александра Кашеварова и штурмана РАК Иллариона Архимандритова, оставшихся на Аляске даже после её продажи. Если собственно русских, не считая солдат, на Аляске было не более полутысячи, то креолов – до трех тысяч. Они были и моряками, и счетоводами и священниками. Их потомки закрепились и в современной племенной элите Аляски. Недавно, в сентябре 2017 года Россию посетил американский гражданин Спиридон Квасников, проживающий на родине своих креольских предков на полуострове Кенай (шт. Аляска). Родоначальником этой семьи был калужский мещанин Григорий Квасников, осевший на острове Кадьяк.

Со временем православные креолы и аборигены могли бы составить хорошую основу российского населения на Аляске, породить свою элиту. Собственно российская аристократия воспроизводилась в первом поколении, которое и убывало по окончанию срока службы или истечении паспорта в Россию. Именитые дети в Америке рождались, многие выживали. Так появились один «аляскинский» барон, два князя и три княжны.

Морские офицеры, бывшие Главными правителями Русской Америки, кончено же, все относились к дворянам, но не всегда родовитым. Субъективно дворянство отстранялось от участия в делах РАК из-за пятна на её репутации. Штаб восстания на Сенатской площади 1825 г. находился в канцелярии компании, которой заведовал Кондратий Рылеев. Это был не единственный служащий компании, подозреваемый в связях с тайными офицерскими обществами.

Настоящая титулованная знать пришла в Русскую Америку довольно случайно только в 1830 г. в лице барона Фердинанда Врангеля и его жены баронессы Елизаветы в девичестве Россильон. Баронское было не единственным достоинством Фердинанда Петровича. Происходивший из древнейшего рода, служившего датским, шведским, прусским и русским сюзеренам, он был, прежде всего, компетентным морским офицером. Начинал свой путь в Русскую Америку с кругосветного путешествия на шлюпе «Камчатка» под командованием Василия Головнина. В те счастливые годы на борту корабля оказались молодые офицеры, определившие лицо российского флота на годы вперед. Молодыми спутниками Фердинанда Петровича стали Федор Литке, Федор Матюшкин, Феопемпт Лутковский.

Капитан 1-го ранга Ф.Врангель, имевший за плечами руководство экспедицией по описанию северо-восточного побережья Сибири, самостоятельное командование судном в кругосветном плавании, в 1830 г. оказался на распутье. Он успешно достроил фрегат «Елизавета» и принял его под командование. Но как человек, бегущий от столичной суеты, он выбрал карьеру колониального администратора и другую Елизавету.

Семья провела в колониях пять лет, пытаясь организовать быт в Новоархангельске по светским стандартам. Ф.Врангель проявил себя неплохим администратором, исследователем и дипломатом. В честь его жены североамериканские партнеры РАК даже назвали торговое судно – «Леди Врангель». Именно в колониях он восстанавливал порядком подзабытый немецкий язык. Большинство служилых Врангелей думало по-русски. Некоторые немецкие бароны даже становились авторитетами в области русского права и литературы.

Вернувшись из колоний Ф.Врангель, оставаясь на всех военно-морских постах, никогда не терял связи с Русской Америкой. Более того, именно он сформировал за счет родственных связей круг офицеров, связавших свою судьбу с РАК. Это, в первую очередь, Василий Завойко, в свое время камчатский губернатор, ставший директором компании. На момент передачи колоний директором компании был племянник адмирала тайный советник Егор Врангель. В состав правительственных комиссаров, передававших русские колонии американцам, Врангели добились включения капитана 2-го ранга Федора Коскуля, ветерана Аляски. Мать этого достойного офицера была сестрой Фердинанда Петровича.

Остзейский барон фон Коскуль мог бы положить начало новой аристократии Аляски и Калифорнии. После передачи колоний он оставался почти три года русским консулом на Аляске и счастливо женился на новой калифорнийке Софии Гардер. Ее отец Леонтий Федорович тоже имел приставку фон к своей фамилии. Он служил шкипером в РАК, принял американское гражданство, благо процедура для бывших российских колониальных жителей была упрощенной.

Последним в списке из 13 офицеров – Главных правителей Русской Америки, но не последним по значению в её судьбе оказался князь Дмитрий Максутов. Ему выпала совсем не почетная миссия передачи колоний новым хозяевам и урегулирования последующих споров. На Аляску этот георгиевский кавалер был определен после Крымской войны (лично для него – Петропавловской обороны) вовсе не из-за княжеского титула, а по причине близости к семьям Завойко и Врангелей.

Княжеский род Максутовых известен в России со времен преодоления смутного времени, когда династия Романовых начала формировать верную аристократию их въезжих татарских мурз, в первую очередь, касимовских. После 1713 г. российским дворянам-мусульманам запрещалось иметь крепостных-христиан. Началась конфискация поместий у отказывающихся принять крещение. Но уже в царствование Анны Иоанновны князья-однодворцы Максутовы «усмотря правую истинную и непорочную христианскую веру, восприняли святое крещение» и вернули свои имения. И если справедлива поговорка «Поскреби русского – найдешь татарина», то этот татарин, скорее всего, окажется православным. Раствориться на лесоповале русской истории грозило многим знатным касимовским семьям. Но, став православными Костровыми, Ширинскими, Тургеневыми, Мичуриными, Куприными, они сохранили себя и свое положение в русском дворянстве.

Пензенские дворяне Максутовы не принадлежали к высшей знати и поэтому добивались всего служением Отечеству. Так во время Крымской или Восточной войны на разных ее театрах воевали сразу четверо братьев Максутовых.

В истории Русской Америки известны два исторических первоклеветника. Это – псевдореволюционные журналисты Агапий Гончаренко и Павел Огородников, которые на рубеже 1860-70 гг. с целью опорочить русскую колониальную администрацию не нашли более веских аргументов, чем «татарский характер» последнего Главного правителя и его «связь с жидами». Клевета, появившаяся в 1868 г. в первой русско-английской газете Америки «Аляска Геральд», репутацию князя не запятнала. Соотечественники и прибывавшие в колонии иностранцы отмечали деловитость и вежливость Главного правителя. Удивлялись они и хорошему английскому его второй жены. Могила первой до сих пор сохраняется на кладбище в Ситке. До нынешнего дня на День Аляски 18 октября, отмечаемый в соответствующем штате на соответствующем историческом месте, разыгрывается сцена спуска российского и подъема американского флагов. Непременными участниками этого исторического спектакля тянущиеся к благородным европейским корням американцы оставляют князя и княгиню Максутовых.

Даже самая родовитая русская аристократия не избегла смешения с немецкими, польскими и другими фамилиями. Решающее значение в формировании менталитета русских офицеров принадлежало ближайшим поколениям и кругу общения. Так сам Д.Маскутов был внуком первого директора Казанского университета и в свойственниках имел Врангелей. Жена В.Завойко была ему родной тетей. Княжеский наследственный титул был подтвержден герольдией только в середине XIX века, но без герба.

После продажи Аляски князь Д.Максутов был русским консулом, некоторое время состоял в правлении уже американской компании «Гутчинсон, Коль, князь Д. Максутов и Ко». Эта фирма позже трансформировалась в Аляскинскую торговую компанию (Alaska Commercial Company), которой руководил финляндский уроженец Густав Ниебаум, бывший шкипер РАК и деловой партнер Д.Максутова. Есть снования считать, что именно эта компания сохранила в американском обороте какие-то русские капиталы. Следы этих денег еще и сегодня вполне осязаемы.

Так образом РАК в своих рядах породила новую американскую коммерческую аристократию из простившихся с Россией ее пасынков.

Как видим, собственно российская аристократия попадала в колонии вовсе не системно. Так последний правитель конторы Росс Александр Ротчев, по предыдущему роду занятий литератор, забрал с собой в колонии в 1839 г. жену Елену Павловну, урожденную княжну Гагарину. За именем и титулом тянется образ жизни. Оставим невысокие деловые способности правителя Форта Росс и его натянутые отношения с родственниками жены за рамками данного синопсиса. Зафиксируем незначительный факт, что с первой русской аристократией в Калифорнии появилось и первое фортепиано, доставленное морем из Европы.

В преддверии «золотой лихорадки» Форт Росс стал центром культуры американского тихоокеанского побережья. Да и столицу русских владений на острове Ситка стали называть аляскинским Парижем. Регулярное сообщение с Американским и Азиатским материками позволяло местному свету быть в курсе мировых событий и мод, выписывать литературу, даже неодобряемую в России. Балы и празднества стали обычным делом в резиденции Главного правителя – замке Баранова.

В последние годы Русской Америки на острове Ситка сложилось небольшое, но вполне гармоничное «высшее» общество, совпадавшее по структуре и привычкам с российским континентальным. В него входили морские офицеры, компанейские служащие, постоянные иностранные торговые агенты и капитаны судов. По национальному составу это было сообщество русских, креолов, выходцев из остзейских немцев, финляндских уроженцев и попрощавшихся с отчизной поляков.

Племенная местная элита оставалась, либо подавленной – как алеутская, или сдержанно враждебной – как индейская. Среди индейцев даже на момент передачи колоний сохранялся культ вождя племени тлинкитов Котлеана, уничтожившего русское поселение на Ситке в 1802 году. Его потомки зарыли топор войны с русскими только в XXI веке.

В царствование Александра II участие офицеров в правлении частных компаний вполне допускалось и даже поощрялось. Высшие слои государства приняли в становлении капитализма самое деятельное участие, совмещая службу с коммерческой деятельностью. Константин Победоносцев отмечал: «Не подлежит сомнению, что есть некоторые государственные звания и должности, с коими совсем несовместимо участие в акционерных предприятиях. В последнее время смешение в этом деле личных интересов с государственными доходило до бесстыдства».

В ходе Великих реформ перед российским правительством стояла довольно необычная социальная сверхзадача – интеграция сословий. «Третье сословие» стремилось в дворянство через получение военного или гражданского чина. Но был встречный процесс: дворянство стремилось сохранить доступ к управлению национальным богатством через участие в коммерции. В Русской Америке такая интеграция могла бы стать весьма органичной. В РАК обозначилось опасное слияние возможностей капитала и прерогатив высших чиновников империи. До колониальной американской аристократии эта тенденция, как и все реформы, дошли только ко времени продажи Аляски. Интегрироваться было поздно.

В завершении следует обратиться к еще одной важной социальной группе, влияние которой в Русской Америке постоянно росло. Это – православное духовенство. Заметим, что в колониях были и лютеранские священники для окормления своей немногочисленной паствы. Но их влияние было незначительным. В то время как православные священники проповедовали слово Божье в самых удаленных уголках Аляски, поддерживали русских в самые тяжкие минуты, стремились заставить всех жить по закону Божьему: без насилия и обмана, пьянства и блуда, гордыни и уныния.

Первая православная миссия появилась на Аляске в 1794 г. По разным причинам закрепиться в Новом Свете смог только один монах Герман. Своим образом жизни и деяниями старец заслужил большой авторитет среди русских и обращаемых в православие местных. В 1970 г. он был причислен к лику святых. Едва созданная епископальная кафедра в Америке была закрыта в 1811 г. и была восстановлена только к 1840 г., благодаря подвижнической деятельности молодого священника Иоанна Вениаминова, который и стал епископом Камчатским, Курильским и Алеутским. Этот блестящий выпускник Иркутской семинарии, который поистине принадлежал к аристократии духа; он стал весьма компетентным лингвистом и этнографом, дипломатом и писателем. Именно он прозорливо предвидел расцвет православной церкви на американском континенте после уступки Русской Америки. По особенностям американского законодательства имущество приходов православной церкви оставалось за церковью и прихожанами. Это было отдельно оговорено в договоре об уступке Русской Америки 1867 г. Завершив сибирские и американские дела, в 1868 г. «промыслом Божиим святитель Иннокентий стал преемником митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова)». Скончался святитель Аляски в 1879 г., а к лику святых был причислен в 1977 г.

После смены государственной власти на Аляске центр Алеутской и Аляскинской православной епархии была перенесен в Сан-Франциско, а в начале XX века в Нью-Йорк. Есть основание считать, что Америку для русских сохранило именно духовенство.

В Соединенных Штатах постепенно появилось новое поколение священников, не связывающих себя исторически с Россией; они родились в Новом Свете, язык их предков зачастую не был русским. Однако большинство американских православных иерархов до 1917 г. служили до этого в России и туда же возвращались. Сложная американская кафедра была у Тихона Белавина в 1899-1907 гг., избранного в 1917 г. Патриархом Московским и всея Руси. Как и морские офицеры, прошедшие американское служение православные священники оказались очень востребованными по своим качествам и в России.

Таким образом, к 1867 г. в Русской Америке сформировалась социально ответственная элита – духовная и социальная аристократия. И она вовсе не исчезла со сменой флага, а успешно включилась в культурную, экономическую и политическую жизнь Северной Америки и самой России. Имена многих представителей аристократии Русской Америки стали сами по себе единицами измерения подвига служения Родине.

В оглавление ТРМ №17