Аристократический смысл государственности:

Иван Ильин о качестве личной и национальной жизни

Александр Михайлович ШАРИПОВ

кандидат исторических наук,
Сопредседатель Международного Ильинского комитета,
член Союза писателей России

 
Русскому народу есть только один исход и одно спасение – возвращение к качеству и его культуре.
 Ильин И.А. «Спасение в качестве»

Всякое государство призвано быть аристократией.
 Ильин И.А. «Править должны лучшие»

Чтобы понять смысл политики и назначение государства, надо обратиться к ключевым понятиям смысла человеческого существования. Для доктора государственных наук Ивана Александровича Ильина понимание смысла жизни основывается на видении духовной сущности человека: «Человек есть не только живой организм: он есть живой дух», которому «подобает свобода веры и любви, созерцания, убеждений и творчества»[1].

Но в чём заключается «духовная жизнь человека»? В фундаментальном труде «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» Ильин обращается к трём уровням видения мира – обыденному, научному и созерцательному. Обыденное эмпирическое восприятие окружающего мира через телесные органы чувств не требует от человека особых затрат, ибо дано ему естественно, и живущему в «эмпирической непосредственности» материальному организму легко оставаться в «наивном состоянии души» непосредственных ощущений[2]. Но уже переживаемые каждым человеком «душевные» чувства – волнение, страх, радость и т. д. – по сути не материальны, и каждому это понятно. Не материальны и законы природы, как нематериально осознающее эти законы сознание человека, оно даже более нематериально, ибо происходит за пределами обыденных чувствований. Так душевные чувствования и рациональные размышления дают человеку понимание существования нематериальных явлений жизни. Но все они всё же связаны с возможностью рационально-логического осмысления. Есть же в нематериальной части бытия человека то, что недоступно рациональному объяснению: никакая логика не объяснит причин и сущности истины, добра, красоты... Тем не менее они безусловные атрибуты как индивидуальной, так и социальной жизни. Именно приобщение к ним и их верное переживание, по убеждению Ильина, ведут человека к постижения духовного мира.

Человек непрестанно оказывается перед бескомпромиссным волевым определением-выбором: что есть добро и зло, прекрасное и безобразное, истинное и ложное. И при каждом таком выборе в душе с разной степенью интенсивности и накала происходит боренье чувств, ибо выбор этот всегда связан с личностным мировоззренческим самоопределением. Ильин пишет: «Духовность требует, во-первых, внутреннего, нечувственного опыта, для которого всё чувственное является лишь верным знаком или орудием;… во-вторых, уменья отличать нравящееся и приятное – от объективно-достойного и совершенного (истинного, нравственного, художественного, справедливого, божественного);… в-третьих, чтобы чувство, помысел и воля человека предпочитали именно объективно-достойное и совершенное, к нему тянулись, его искали, его творили. Всё это вместе придаёт человеку значение духовного существа; открывает ему духовное измерение вещей и деяний»[3]. Определяясь с объективно-достойным – истиной, добром, красотой, в моменты душевного переживания высших духовно-нравственных явлений человек приобщается к совершенному и начинает жить духовной жизнью. В христианской аскетике это определяется как снисхождение Благодати Божией, приобщение Божеству Святого Духа.

Таким образом, в отличие от физического и психического, духовное существо не имманентно человеку изначально, но встраивается в его душу в результате катарсиса, в моменты субъективно-личностного переживания объективно совершенного. «Каждый из нас... имеет существование, но истинное бытие мы приобретаем только через духовную любовь и через совестный акт»[4],, т. е. через приобщение к добру и истине в условиях разного уровня напряжения, иногда сопряжённого с опасностью для жизни. Так переживали истину христианские мученики первых веков, новомученики и исповедники российские, не желавшие даже ценою жизни отречься от Божественной Истины. Познав Истину, они получили истинное бытие. И «в каждом из нас заложена способность осуществлять в себе задуманную Богом гармонию духа, души и тела»[5], ещё в этом бренном теле через душевные чувства взойти на уровень духовного бытия. Приобщение к духовному через психосоматическое является личностным божественным заданием каждому человеку на время его земной жизни для посмертного приобщения к вечному бытию уже в духовной ипостаси в гармонии с Вечным Духом. Эта и есть та истина, которая даёт правильное понимание личной и социальной жизни.

* * *

Духовная сущность человека заставляет его искать совершенства в земной жизни и именно это, по убеждению Ильина, «открывают ему возможность творить настоящую культуру»[6]: вся человеческая культура – «много-личная» по субъекту и «сверх-личная» по своей ценности – возникает из личной духовности, как бы её ни понимать[7]. К тому же, в понимании мыслителя, «религиозность есть живая первооснова истинной культуры»[8] и потому «христианин призван не бежать от мира и человека, отвергая и проклиная их, но вносить свет Христова учения в земную жизнь и творчески раскрывать дары Святого Духа в её ткани. А это и значит создавать христианскую культуру на земле»[9]. Великое творческое задание бренного человека – «проникнуться духом Христова учения и излить этот дух в свою жизнь и в мир вещественный»[10].

Ильин определяет назначение культуры именно катарсисом: культура через непрестанное проявление в своих ипостасях – от произведений искусства до справедливых законодательства и политических актов – пробуждает в человеке те переживания, которые, через осмысление непременности лучшего, верного, справедливого выбора как единственно возможного, преображают его инстинктивно-эмпирические переживания в духовные. И духовная жизнь человека в таком случае есть не только религиозная вера, это – широкий спектр жизнедеятельности человека: научное познание и нравственность, искусство и политика, правосознание и хозяйственная деятельность[11]. Потому созидание культуры, по убеждению Ильина, важнейшее проявление самореализации человека, нации и человечества в целом в их земной жизни. В противном случае, без духовного понимания сущности общества и творимой им культуры, «без духовной субстанции (или “самосути”) каждый из нас превращается в бессвязное множество пустых случайностей или в медиума собственных страстей и чужих влияний, как бы в ворох бумажных клочков, носимых туда и сюда по воле исторического ветра»[12].

Таким образом, через духовное понимание человека Ильин раскрывает и духовные основы социальной жизни, объединяя всё понятием «культура». И культура как духовное – эстетическое, этическое, сотериологическое – делание занимает центральное место в истории человечества, призванного непрестанно изыскивать пути совершенствования личного и общественного бытия[13].

* * *

Итак, общество как совокупность людей, т. е. личных духов, по определению имеет духовную природу, и так же как и отдельный человек имеет физическую основу и психические состояния. Эта многосоставность (телесная-психическая-духовная) человека и общества должна учитываться при установлении норм социальной жизни, чтобы как не унизить человека, доводя его до уровня потребителя «благ», так и не идеализировать его, забывая оградить общество от его страстей строгостью ограничительных мер.

Естественно, что происходящие из общественной жизни государство и право также духовные явления, ибо существуют на основе совокупного множества отдельных личностей. Духовная природа государства и права задаёт им внутреннюю устремлённость к «истинному бытию», как и отдельному человеку. Это помогает увидеть цели и задачи государства и права – воплощать эту устремлённость во всём спектре явлений жизни, именуемых культурой. Но если во главе общества и государства стоят не приобщившиеся духу люди, то они не смогут увидеть и понять эти цели и задачи. Потому Ильин не приемлет социальной идеализации, указывая на двоякую сущность государства – как учреждения и как корпорации.

Учёный подчёркивает важную роль корпоративно-родового понимания государства: «государство есть организованное общение людей, связанных между собою духовной солидарностью и признающих эту солидарность не только умом, но поддерживающих её силою патриотической любви, жертвенной волей, достойными и мужественными поступками»»[14]. Для правоведа Ильина безусловно, что государство по сути должно быть корпорацией, сообществом соплеменников с едиными целями по выживанию и созиданию для себя достойной жизни. И учёный защищает социальную свободу, но как имеющую определённую цель: «Свобода есть нечто для духа и ради духа... Вне духа и против духа она теряет свой смысл и своё священное значение. Оторвавшись от духа, она обращается против него и попирает его священное естество. Обратившись против него, она перестаёт быть свободой и становится произволом и всепопиранием»[15].

Поэтому мыслитель указывает на важную роль государства как учреждения. Общество разношёрстно, люди далеко не ангелы, их материальные интересы разнятся. Поэтому общество делегирует структуре своей высшей самоорганизации государству полномочия по защите социальных интересов и государство берёт на себя эти полномочия, чтобы ограничить жизнедеятельность тех сограждан, которые в своих корыстных устремлениях не учитывают интересы других сограждан и общества в целом. Здесь государство вступает в качестве уполномоченного учреждения: «Государство обеспечивает людям права свободы, но ни одному человеку не может быть предоставлено право на преступление»[16].

Ильин указывает, что «духовная свобода и религиозная самостоятельность людей отнюдь не исключают воспитания и преподавания. Напротив, всякий, не доросший до этой свободы, должен быть воспитан к ней... Люди держатся на ногах сами и ходят самостоятельно, однако сначала их учат ходить... И кто захотел бы не учить своих детей ходить, а предоставил им свободу ползанья на четвереньках? И точно так же люди читают, считают и рассуждают свободно и самодеятельно, однако сначала их учат этому – в порядке обязательном и авторитетном. Кто согласился бы оставить своих детей малограмотными дикарями – во имя духовной свободы? ... Внешняя свобода духа... отнюдь не отрицает ни духовного воспитания, ни религиозного преподавания»[17]. Именно для того, чтобы сохранялось социальное здоровье, государство, опять же как высшая форма общественной самоорганизации, берёт на себя водительские, воспитательные функции, организуя систему образования и культурного воспитания новых поколений граждан единой нации.

В системе воспитания большую роль играет гражданское правосознание. Как философ права Ильин много внимания уделяет проблеме правосознания, ибо «действующее в стране право – закон, указ, полномочие, обязанность, запрет – не может жить и применяться вне живого правосознания, не может поддерживать и оберегать ни семью, ни родину, ни порядок, ни государство, ни хозяйство, ни имущество»[18]. Правосознание есть не только и не столько философско-правовое понятие, но – социокультурное явление, т. е. творится обществом как часть общей культуры. И потому государство должно не только пост-фактум бороться с изъянами правовой культуры отдельных граждан, материализующихся в административных и уголовных правонарушениях, но и формировать правосознание новых поколений своих членов. Именно воспитание к лояльной социальной жизни в сообществе граждан единой страны – главная социально-правовая задача государства.

Если Ильин не смешивал понятий права и нравственности, то это вовсе не значит, что право противоречит нравственности. Наоборот, учёный утверждает естественность и права и нравственности, как и указывает на нравственные корни естественного права, лежащего в основе права как такового, а далее – и государства. И если человек и человечество имеют целью самосовершенствование, одухотворение, то «требование, чтобы правили лучшие, относится к самому естеству, к самой идее государства» и потому «всякое государство призвано быть аристократией»[19]. Естественно, лучшие не по «породе» и не по номенклатурной принадлежности, но – по нравственным и деловым качествам. «Рыцарский орден», ведущий культурный слой нации вовсе не сословное или номенклатурное понятие. В понятие аристократии духа вложено понимание того, что во всех социальных слоях есть те нравственно-волевые организаторы, которые своим личным примером преодоления низменных страстей и эгоизма, примером способности направления своей деятельности на социальное служение в интересах корпорации любого уровня от цеховой до общенациональной, воспитывают нацию к высшим добродетелям и служению национальным интересам. Просто главным принципом политики, строительства государства всегда должен быть: «Дорогу честным и умным патриотам»[20]. И тогда не будет необходимости принимать цинично-лицемерные законы «о патриотизме» или устраивать «военно-патриотические» марши: достаточно будет честно и качественно исполнять свои служебные, трудовые обязанности.

* * *

Исходя из нравственных задач государства важно указать на связь социально-правового воспитания с более общим и высшим по значению культурно-творческим воспитанием нации. Именно государство как система высшей самоорганизации нации-цивилизации призвано создавать национальному организму наиболее благоприятные условия для его культурно-цивилизационной самоидентификации, непрерывности творческого саморазвития нации на основе выработанного предыдущими поколениями неповторимого творческого акта, чтобы нация не выродилась и сохранила как социальное здоровье, так и творческую дееспособность, историческую перспективу своего бытия. Государство как плоть от плоти, дух от духа национальное явление самоорганизации не имеет права отстраняться от функции духовно-нравственного воспитания своих сограждан, что необходимо делать именно через государственную и поддерживаемую государством систему частных учреждений и организаций, общеобразовательных и специальных учебных и культурно-творческих заведений, через национальные системы информационного обеспечения – телевидение, радиовещание, интернет-ресурсы и т. д.

Да, главным понятием для здорового развивающегося национального организма является по Ильину – качество: в культуре, политике, хозяйстве. По настоящему лидирующим становились те нации, ведущие культурные слои которых смогли стать истинными аристократами и своим примером дать образцы высокого служения общественным интересам и таким образом солидаризировать нацию, внушить ей чувство собственного духовного достоинства и ответственности за общее дело. Именно так исторически формировалась национальная аристократии всех дееспособных цивилизаций – постоянно сама себя «шлифуя» и пополняясь из всех слоёв населения. Ибо для верного волевого ответа историческим вызовам аристократия должна была безупречно «грамотно» вести нацию, т. е., во всех сферах гражданской и военной деятельности подавать пример высокого профессионализма, безупречного служения национальным интересам.

Исторические вызовы сами вынуждают общество на качественный выбор общественных лидеров, способных преодолевать эгоцентризм ради интересов общих, родовых, национальных. В ходе исторического противостоянии цивилизаций только истинная национальная аристократия выводила свои народы на новый уровень развития. Оторванная от национальных интересов эгоцентричная верхушка лишает себя творческой подпитки национального организма и не способна выстроить историческую перспективу нации.

В современной российской политике до сего дня не проглядывается целеполагающая идея национального развития, и причина тому – отсутствие у политиков способности к философскому осмыслению бытия и смысла существования возглавляемого ими государства. Переход от «ручного» к политическому правлению произойдёт тогда, когда политические лидеры страны осознают, что в начале всех дел должно быть Слово, та Идея, которая уже своим наличием придаёт нации-цивилизации осмысленность существования и творческую энергию. Высокой политики без глубокой философии и религии не бывает, ибо она даёт водителям нации возможность осмыслить свою роль, осознать и сформулировать национальные цели. Ильин считал, что «философ без духовного опыта – выдумщик и комбинатор в пустоте»[21]. То же относится и к национальным политикам, не обладающим духовно-творческим созерцанием исторических путей человечества, не способным познать особенностей национального творческого акта и сердечно слиться с ним, чтобы творить национальную историю, а не идти на поводу у своих фантазий и низших чувств общества.

Первое, что необходимо созерцательному мыслителю, отмечает И.А.Ильин, – «это смирение и способность к самоотвержению в познании,.. чтобы изолировать в душе нормальное пульсирование личных влечений и личного аффективного интереса от чистого объективного обстояния»[22]. Чувственно-вещественное, личное самочувствие нигде не должно заслонять предмета служения[23]. Это относится не только к миру науки, но и к миру политики, к государственным вождям и их окружению, причём в гораздо большей степени, ибо за ними – судьбы наций.