ТРИБУНА РУССКОЙ МЫСЛИ №17 ("Аристокртизм и государственность")

Религиозно-философское осмысление темы

Интервью с протоиереем Всеволодом Чаплиным.

–  Отец Всеволод мы знаем Вас как человека большой эрудиции и широких взглядов. Недаром Вы много лет возглавляли Отдел РПЦ по взаимоотношениям церкви и общества. Мы также знаем Вас, как человека с открытыми и независимыми взглядами, способного отвечать на так называемые неудобные вопросы.

– Как раз часто меня характеризуют как человека с узкими взглядами, представляющего одну из самых страшных угроз – «возвращение России в средневековье». Отчасти я согласен.  Я говорю порой такие вещи, которые не говорят другие.

– Поэтому мы пришли поговорить именно с Вами, так как тема предстоящего выпуска журнала «Аристократизм и государственность» воспринимается многими неоднозначно, а порой – негативно, и даже агрессивно.  Вместе с тем, «аристократизм» в названии темы мы понимаем только лишь как «власть лучших», без всяких сословных интерпретаций.

– Тема очень интересная. Я неоднократно говорил, из-за чего отчасти и пострадал, что нынешние российские элиты нужно менять. Большинство этих элит должно уйти в прошлое, так как они являются огромным балластом в жизни России. Желательно, чтобы это произошло мирно и спокойно. Однако ясно, что многие из этих людей власть и деньги добровольно отдавать не собираются. Конечно, не всех надо отправлять на свалку истории. Одни должны уйти, а другие остаться, но для этого должны быть выработаны критерии, по которым можно было бы осуществлять отбор. Этими критериями ни в коем случае не должны быть деньги, занимаемое положение или близость к первому лицу. К сожалению, сегодня очень многие политические решения принимаются не на уровне серьезного диалога между властью и народом, и даже не на уровне тех институтов, которые призваны делать политические предложения (я имею в виду прежде всего внутриполитический блок Администрации Президента, Государственную Думу и разного рода гуманитарных ведомства). Многим правят люди из двух-трех бизнес–корпораций, которые имеют доступ к первому лицу. А те, кто должен предлагать решения, часто вынуждены просто принимать к сведению то, что им говорят от имени высшего руководства эти бизнес-круги. Это сейчас наша большая проблема, а должно быть нечто другое. Я считаю, что должна быть меритократия[1]. Такой принцип государственного управления в значительной мере согласуется с аристократией, но сословий в чистом виде у нас сейчас нет, так как нет преемственности. Я очень много лет общаюсь с нашим Дворянским собранием – с традицоналистами старшего поколения. Но понятно, что связь поколений, особенно если говорить об управлении страной, – прервалась. Наши потомственные дворяне – это милые люди, но вряд ли они готовы взять на себя груз политической ответственности, даже если им предложат. Должна возникнуть новая аристократия. Нравственные и интеллектуальные критерии – критерии, связанные с честностью, порядочностью, патриотизмом, смелостью принятия решений, способностью услышать свой народ – здесь должны быть главными.

– Если можно, чуть поподробнее о критериях выбора руководителя для современной России?  Ведь понятно, что общество, в котором мы живем, совсем не такое, каким оно было 100, 50 или даже 20 лет назад.

– Должна быть определена новая элита, и, конечно, настоящее благородство, нравственные качества должны быть первыми в определении этой элиты. Прежде всего, это должны быть люди, готовые прямо ответить на любой вопрос о своём прошлом, то есть не имеющие «скелетов в шкафу», связанных с несправедливым распределением государственной собственности, с зависимостью от внешних центров власти или от олигархических бизнес-групп внутри страны. Можно назвать и многие другие грехи, которые тянутся за нынешней элитой из 90-х и даже из позднесоветского времени. Во власти должны быть люди, готовые ясно сказать «да» или «нет» в отношении этих грехов. Это должны быть люди, подчиняющие свою личную жизнь государственным интересам и не имеющие право на тайну личной жизни. Мы должны знать о них все, в том числе об их семьях, о возможных супружеских изменах, о всякой нравственной нечистоте, об источнике их средств и о том, как они их расходуют. Каковы их явные или тайные взгляды. Есть ли у них имущество за рубежом, в частности, счета в зарубежных банках. Живут ли их семьи за границей. Это нужно знать, так как все вышеперечисленное делает руководителей зависимыми от иностранных центров влияния. Также надо знать, как они следят за своими собственными детьми, не позволяют ли им распускаться, не оказывают ли им чрезмерных предпочтений, устраивая их на те или иные должности. Это один куст нравственных проблем. И второе – что очень важно для руководителя – интеллектуальный уровень, а также готовность жертвовать собой, особенно в сложных исторических обстоятельствах. Должна вызывать подозрение любая подготовка «запасных аэродромов». Если хотите, нужно выработать новый кодекс элиты, новый кодекс «аристократии» и применить его к действующим политикам и будущим кандидатам.

– Каким Вы видите будущее России, при нынешних элитах?

– Понимаете, правящий слой рано или поздно все равно сменятся. Люди стареют, болеют, умирают. Те, кто хотят превратить Россию в проект одного поколения, одной политической группы или даже одного лица (вспомним известную мысль г-на Володина «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России»), заблуждаются. Тот, кто связывает будущее России со своей группой, со своим поколением, со своей социальной средой и даже с собой любимым, обрекает страну на неудачу. При нынешних элитах у нас, увы, очень вероятен сценарий застоя, а за ним почти неизбежен сценарий революции, сценарий хаоса. А за этими сценариями очень даже вероятен сценарий внешнего управления, о котором многие в мире мечтают. Так вот сейчас очень важно подготовить слой людей, которые бы смогли руководить страной в течение следующих 50-100 лет, в условиях новых вызовов, новых запросов изменяющегося общества.

– Если можно, несколько слов о действующем руководителе страны?

– Путин попал во власть, в общем-то, случайно. Тут, конечно Божия воля была, Божия забота о России проявлялась, но он был один среди большой чреды людей, из которой олигархи вместе с личным окружением г-на Ельцина отобрали Путина как наиболее безопасную для себя фигуру. Так получилось, что во власти оказался человек отчасти опасный для них,  но все-таки добившийся определенной стабильности. Но сейчас нужно действовать более жестко. Нужно провести тотальную чистку элит, особенно от зарубежных агентов влияния, от рыночных фундаменталистов, от разрушительных «культурных» кругов. Их не должно быть ни в публичном пространстве, ни в системе принятия решений.

– В этом году исполнилось 10 лет со дня подписания «Акта о каноническом общении» между РПЦ и РПЦЗ. Способствовало ли подписание этого Акта сближению церквей?

– Конечно. Более того, произошла очень важная вещь – консервативная часть нашей богословской мысли получила легитимацию в русском церковном дискурсе. В 60-е, 70-е, 80-е и в большей части 90-х годов официальная церковная идеология формировалась либеральной интеллигенцией – в том числе той её частью, которая работала в Отделе внешних церковных связей[2], Формировалась либо прямо из западных богословских источников, либо из источников либеральной эмиграции, главным образом – «парижской школы». Идеи Зарубежной Церкви мы, конечно, знали (я познакомился с этими идеями в 1981 году, когда был 13-летним школьником), но все-таки от церковного официоза и от мейнстрима либеральной интеллигенции эти идеи были достаточно далеки. Они как раз и были релегитимированы Актом о каноническом общении. Впрочем я считаю, что сегодня надо эти идеи востребовать в большей степени – сделать мейнстримом именно их, а не то, что мы читаем у отца Николая Афанасьева, отца Александра Шмемана или отца Сергия Булгакова. Нам нужно вернуть в наше богословское мышление труды митрополита Антония (Храповицкого), митрополита Филарета (Вознесенского), епископа Григория (Граббе), архиепископа Серафима (Соболева). Вот это наследие должно быть актуализовано.

– Но помимо духовного, богословского наследия Русского Зарубежья, есть и культурно-историческое наследие, носителем которого по-прежнему остаются потомки той отколовшейся части России, которая была вынуждена её покинуть вследствие Гражданской войны. Способствовало ли подписание Акта о каноническом общении сближению этих двух частей России?

– Книги и имена были известны и ранее. Очень важно, чтобы произошла некая смена парадигм в формулировании церковного учения. Источники консервативной богословской школы XIX – начала XX веков и источники Зарубежной Церкви должны стать в большей степени источниками нашего богословского мышления – в гораздо большей, чем было сделано после подписания Акта. Сама Зарубежная Церковь и её иерархи, как мне кажется, должны смелее участвовать в наших церковных процессах. В частности, надо снова поднимать тему экуменизма. Люди недовольны, что сохраняется этот реликт 60-х - 70-х годов. Мне кажется, что иерархи Зарубежной Церкви вполне бы могли поставить этот вопрос на Архиерейском Соборе. Этот реликт должен быть отправлен в музей, может быть даже с некоторым почетом, без того, чтобы оскорблять церковных деятелей советского периода. Но дальше на этом реликте должна быть повешена музейная табличка.

– А как обстоят дела с реальным воцерковлением верующих в России? Соблюдают ли они церковные обряды, ходят ли люди на исповедь, знают ли Катехизис?

– Все меняется к лучшему. Не стоит верить тем вечным оппонентам Церкви из числа критической интеллигенции, которые пишут, что у нас православных 2 или 5%. Можно провести опрос, сформулировав вопросы так, что православных будет 85%, и в это число войдут атеисты. А можно провести так, что православных будет – ноль. Можно провести экзамен, задав вопросы, на которые даже священнослужители не ответят. Но на самом деле, по моим представлениям, от четверти до трети населения имеют хотя бы некоторую православную практику. Они молятся, периодически бывают в храме, имеют дома иконы, религиозную литературу, иногда исповедуются, иногда причащаются. Это не такое уж малое количество людей. То, что мы сейчас ведем занятия по катехизации перед крещением, очень серьезно изменило жизнь многих людей. Они начинают хотя бы что-то понимать в основах вероучения. И это очень отрадно. В первое время после введения этих занятий возникало недовольство людей, которые хотели крестить ребенка или стать крестными «без лишних проволочек», как они говорили. Но сейчас люди поняли, насколько обучение полезно, и после введения нормальной катехизации количество крещений – по крайней мере в храме, где я служу, - начало увеличиваться. Люди становятся более осознанными верующими, достаточно много читают. Если ты споришь с кем-то о религиозных вопросах в интернете, то наталкиваешься на огромное количество православных христиан, которые вполне осведомлены об основах своей веры.

– Вы сказали, что очень важно выработать критерии будущего руководителя, которые бы были приемлемы для современных условий России. Какова роль церкви в этом вопросе -  ведь по Конституции церковь отделена от государства. В какой мере церковь может участвовать в управлении государством и выработке государственности?

– Отделение Церкви от государства и принцип светскости государства – это, по большому счету, всего лишь констатация того факта, что религиозные объединения в государстве не являются органами власти, а органы власти не несут религиозных функций. Достаточно исчерпывающее толкование принципа светскости государства и отделения от него религиозных объединений дается в Законе «О свободе совести и о религиозных объединениях». Некоторые говорят, что дополнительное толкование должен дать Конституционный Суд, но мне кажется, что достаточно и того, что есть в законе. Церковь не должна становится органом государственного управления - это бы не соответствовало ее сути и породило бы много ненужных проблем как для государства, так и для Церкви. Но Церковь должна быть центральным нравственным арбитром в вопросах, которые имеют духовное и моральное измерение. Люди могут ее не слушать, но никто не может лишить ее права говорить, давать нравственную оценку. К сожалению, сейчас часто бывает так, что священнослужители, включая церковных иерархов, молчат, когда речь заходит о нравственных прегрешениях или о духовно значимых ошибках богатых и влиятельных лиц. Если среди церковных спонсоров числится какой-то человек, который совершает явно безнравственные действия, то, когда мы молчим, это плохо – говорить лучше. И не надо бояться остаться без денег, без входов в какие-то кабинеты. Говорить надо обязательно. А еще очень важно начать общенациональный диалог о будущем нашего государства. О том, должны ли мы сохранять западную политическую и экономическую модель, которую, я считаю, мы в 1993 году приняли опрометчиво. Чтобы не было нового застоя, новых революций, нужно не ждать, извините, когда состарится Путин и начнутся «неожиданные» бурные события. Нет, уже сейчас нужно устраивать общенациональный диалог по проекту новой Конституции с участием самых разных сил, от сторонников самодержавия до самых левых коммунистов. Стабильность не всегда хороша, она рано или поздно, чем-то сменяется, и надо действовать, а не проводить время в тупом ожидании, что кто-то сделает это за тебя. И Церковь должна принять самое активное участие в таком общенациональном диалоге.

– Какие же там с вашей точки зрения основные несовершенства в Конституции? Что вы думаете о 13 пункте, связанном с идеологией? Может ли быть в государстве своя идеология?

– Я считаю что государственная идеология может быть и должна быть. Не должно быть идеологии общеобязательной, как это было в советское время, но государство должно иметь перед собой некий набор ключевых идей, в том числе относящихся к нравственности. Государство без идей - это чужая добыча, это добыча как раз тех, у кого сегодня есть сильная идейная основа и кто старается распространить свои идеи на других.

– Девиз нашего журнала «идеология и государственность». Под идеологией мы понимаем не какие-то общие идеи, а вектор политики по отдельным разделам государственности, таким как «образования и воспитания», «религия», «армии» и т.п. В каждом из этих разделов, с нашей точки зрения, должна быть своя идеология. Задачей журнала является выработка конкретных рекомендаций по каждому разделу государственности, которому соответствует тема выпуска. В вопросах формирования руководства страны также должна быть своя идеология. В этой связи, какие бы рекомендации Вы дали действующему Президенту?

– Больше решимости, больше драйва, извините за иностранное словечко. Я считаю, что мы слишком рано остановились в поддержке людей, живущих на территориях, которые благодаря большевицкой власти вошли в состав Украины. Мы слишком поспешно бросили этих людей, которые рассчитывали на нашу поддержку. Нам не нужно бояться конфронтации с Западом. У кого воля сильнее, тот и выиграет этот исторический спор. Не нужно бояться адептов радикальных околоисламских вероучений. Не нужно бояться мировой экономики – убежден, что она идет в тупик. Нам нужно предлагать экономическую альтернативу - с не меньшей силой, чем это делало СССР. Только строить экономику надо не на ультралевых рецептах, а на тех традициях, которые в том числе связаны с христианским пониманием греховности финансовых спекуляций. Нужно вспомнить, что Россия - православная страна с большим присутствием других религий, в том числе традиционных именно для России форм ислама. Надо отказываться от мертвенных, показывающих свою историческую безжизненность штампов утрированной светскости, толерантности, демократии, якобы свободного рынка. Россия будет иметь успех только тогда, когда она будет собой. Нужно дать больше простора для местной инициативы. Я бы вообще передал управление экономикой на 90% на местный уровень.

– А как же пресловутая вертикаль власти?

– Вертикаль должна быть как раз вертикалью отбора лучших для управления государством. Она должна иметь место во внешней политике, в оборонной политике, в основах права, а вот как зарабатывать, люди на местах знают лучше, чем г-жа Набиуллина и наши макроэкономические ведомства, замороченные западными рецептами – якобы непререкаемыми аксиомами либеральной экономической школы.

– Какие рекомендации Вы бы дали по борьбе с коррупцией? Ведь практика показывает, что силовые методы не очень эффективны.

– Очень интересная и актуальная тема. Я считаю, что источником коррупции является приватизация. Все прекрасно понимают, что государственная собственность была распределена, мягко говоря, не совсем справедливо. Об этом даже Путин говорил в свое время. Сознательное или подсознательное ощущение неправедности своего богатства порождает неуверенность ключевых игроков в правильности того, что они делают, и собственного положения. Дальше это тянет за собой многие коррупционные схемы и случаи коррупции. Ведь и поныне ни для кого не секрет, что собственность перераспределятся за кулисами. Для устранения этого надо отчасти вернуться к системе общенародной собственности. То, что Богом дано, – дано всему народу.  Конечно, надо предоставлять больше льгот и привилегий государственным служащим. Но при этом надо жестко карать за нарушение закона. При этом явное коррупционное решение, явное предательство должны караться публично.

– Вам не кажется что корень борьбы с коррупции в том, чтобы прививать любовь к Родине, как к своему собственному дому – люди же не будут воровать в собственном доме? Согласны ли Вы с тем, любовь к Отечеству можно и нужно прививать, через утверждения в обществе понятий «свободы и уважения личности»?

– К сожалению, часть нашей элиты и часть интеллигенции откровенно считает «эту» страну чужой. Такие люди боятся своего народа, враждебно настроены к нему. Они пытаются лишить его всех политических рычагов, так как опасаются, что народ скинет эти псевдоинтеллигентские круги, эту так называемую элиту. Часть нашего бизнес-сообщества, увы, также заражена этим мышлением. Либерально-интеллектуальная тусовка на уровне подкорки считает страну чужой, а народ враждебным и опасным.

– Возвращаясь к теме «Аристократизм и государственность», что бы Вы пожелали россиянам на предстоящих в мае 2018 года выборах?

– Надо голосовать. Время кухонных разговоров закончилось. А затем надо участвовать в общенациональном диалоге, в построении российской государственности. Но участвовать не протестами и бунтами, а взвешенно и обоснованно предлагая свое видение. Народ должен сказать свое слово и выбрать себе достойного руководителя на основе принципов меритократии.