Ответ на анкету «Общего дела» по поводу трехлетия большевизма

1) В чем сила большевиков?

2) Почему они сумели удержаться у власти 3 года?

3) Какие причины укрепили их власть и положение?

«В чем сила большевиков? Почему они у власти три года? Что укрепило их?»

Ничто их не укрепило и не укрепляло, они лишь существовали. И как! Все время вися над пропастью, — напрягая все силы, чтобы не рухнуть, среди вечного страха за это существование, среди вечных восстаний, заговоров, «мятежей», кои надо топить все в крови и в крови, в истерических, сумасшедших зверствах, в низостях неописуемых, в «похабных» мирах и похабнейших «передышках», среди вечных измен и предательств тех тварей, коими они вечно окружены, среди вечных буйно-балаганных буффонад, парадов, похорон, празднеств, имеющих лишь одну цель — все поражать, все дурачить, все лгать, все подкупать чернь, среди немолчных, надрывных криков и призывов, среди исступленной видимости какого-то «строительства», среди такой вопиющей пошлости, от коей, верно, тошнит даже наиболее пошлых из них, в гигантской, бессмысленной толще чиновничества, всяческих прислужников, приспешников, «спецов», спекулянтов, мародеров, в тесном кольце янычар и преторианцев из отребья инородцев и отребья вечно пьяных от кокаина, грабежа и крови воров, каторжников, сутенеров, полоумных сифилитиков, в атмосфере какого-то своего, нигде на земле не существующего, никаким языком не одолеваемого языка, вроде таких слов, как «губпрофнардсквуз», — и в сущности среди вечного, лютого одиночества и отщепенства! Прибавьте к этому гигантскую пустыню страны дотла разоренной, исковерканной, растленной, опоганенной буквально во всем и во вся, раздетой, разутой, во тьме, в холоде, всю свою энергию убивающей на заботу хоть чем-нибудь напитаться, страны вшивой, немытой, нечесаной, — «мы все воняем псиной», пишут из Москвы, — совершенно без всякой помощи гибнущей от тифов, цинги, холеры, помешательств, уже три года отрезанной от всего цивилизованного мира, живущей во власти только диких слухов и легенд, вечно ограбляемой, реквизируемой, дрожащей от вечных карательных экспедиций и прочих несметных кар, тонущей в море все новых и новых идиотских декретов, — прибавьте все это и у вас волосы на голове зашевелятся при мысли о таком существовании, о такой «крепости»!

И все-таки они существуют, и все-таки не только эта страна, но и весь мир, прежде ужасавшийся от какого-нибудь «самарского голода» или «армянской резни», терпит их, да не только терпит, а устами своего «пролетариата», своей «демократии», будто бы несущей в мир новую, дивную религию равенства и братства, яростно требует «невмешательства» вот в эти самые «внутренние дела» России. Почему?

На это в десяти строках не ответишь.

«Возвращается мир на древние стези свои», что бы ни говорило современное умопомрачение о «лучезарной заре новой жизни» в эту глубокую ночь, когда мы также далеки от братства и равенства, как горилла от Христа. — «Вот темнота покроет землю и мрак — народы… Низость возрастет, а честь унизится… В дом разврата превратятся общественные сборища… И лицо поколения будет собачье…»

Нет «силы», есть лишь использованные общемировые обстоятельства, использованное бессилие, недуг Руси, повторение одной из наших исконных «кровавых смут, усобиц и нелепиц». — «Се есть Русь, вельми шатая и темная, к свирепству поднятая, на велию зависть соседей лукавых и немилосливых пространная», — Русь, которую мы, «либерально, невинно, мило болтавшие, по выражению Достоевского, пленявшиеся лишь чувствительной стороной социализма, надевавшие лавровые венки на вшивые головы», никогда не хотели знать в ее подлинной жизни, в ее подлинных свойствах, — Русь и поныне забытая за грызней партий, за прекраснодушными лозунгами, за долбней о «реакции», — Русь, в пучину ввергнутая при большой нашей помощи, — кто только не был из нас министром, какой уездный адвокат или мелкий журналист не командовал трехтысячным русским фронтом в дни величайшей мировой войны! — Русь, которая и поныне, среди всех обманов и каверз чехословацких, эстонских, английских, сибирских, кубанских и прочая, прочая, защищается только теми самыми «реакционными золотопогонниками», что одни, одни с беспримерным мужеством отстаивали три года тому назад Москву и Зимний дворец, одни костьми ложились все-таки не за «реакцию», а за разбегавшихся куда попало господ из Временного правительства, всячески теперь их шельмующих по Прагам и Парижам…

«Сила» сама шла и все идет и идет в руки этому отродью Шигалевых, — помните «Бесов»? — говоривших про себя: — «Надо разврата, разврата неслыханного… надо народу свеженькой кровушки… Мы мошенники, а не социалисты… Мы пустим цинизм, мы пустим пожары, легенды… Нам каждая шелудивая кучка пригодится… Безграничную свободу мы заключим безграничным деспотизмом… Раскачка такая пойдет, что мир ахнет… Затуманится Русь, заплачет по старым богам…»

И уже плачет она, бьется — в капкане, возле которого лежало так много сладких привад.

Примечания

Общее дело. — 1920. — 7 ноября (№ 115). — С. 3.

…мы, «либерально, невинно, мило болтавшие, по выражению Достоевского, пленявшиеся лишь чувствительной стороной социализма, надевавшие лавровые венки на вшивые головы»… — неточная цитата из романа Ф. М. Достоевского «Бесы» (ч. 1, гл. 1, IX). У Достоевского: «…у нас была одна самая невинная, милая, вполне русская веселенькая либеральная болтавня. „Высший либерализм“ и „высший либерал“, то есть либерал без всякой цели, возможны только в одной России. <…> — Мы, как торопливые люди, слишком поспешили с нашими мужичками, — заключил <С. Т. Верховенский…>,— мы их ввели в моду, и целый отдел литературы, несколько лет сряду, носился с ними как с новооткрытою драгоценностью. Мы надевали лавровые венки на вшивые головы.»

Ответ на анкету о 10-летии Октябрьского переворота

1. Что стоило русскому народу 10-летие большевистского владычества?

2. Почему большевики могли просуществовать в России 10 лет?

3. Куда идет Советская Россия? К социализму или капитализму? К республике, к монархии или к усовершенствованной советской системе?

4. Каким образом и когда кончится господство большевиков в России?

1. Даже и счесть невозможно. О том, насколько и материально и морально поразил — и, может быть непоправимо — Россию большевизм, надо написать томы.

2. В силу множества причин, множества условий, сложившихся для большевиков сказочно благоприятно — даже и в мировом масштабе. Мир, кажется, никогда еще не был так бесстыден, бездушен, низок, недальновидно жаден, бессмысленно враждебен (корыстен) к России, легкомыслен насчет своего собственного будущего, слаб в смысле «управления массами». Поддерживает большевизм и сама Россия, где хозяин дня — чернь и полудикари. Да совершенно изумительно и то, чем обладают нынешние владыки России — их подлость, свирепость, сатанинская неутомимость…

3. А куда идет весь мир? Россия же идет уж, конечно, не к социализму и не «к усовершенствованию советской системы». Она бы и «усовершенствовалась» — и может быть прежде всего затем, чтобы надежнее существовать, свободнее пользоваться награбленным, быть признанной уже всем миром, примирить с собой всех «левых», всех Кусковых и Мартовых — да это значит ослабить вожжи, а ослабить их опасно, так что получается заколдованный круг.

4. Дело идет все-таки к взрыву, который может вспыхнуть из копеечной свечи. Республика, монархия? Вероятнее всего сначала будет какая-нибудь военная диктатура — дня и часа которой, конечно, не угадаешь — потом что-нибудь вроде «совета десяти» (из железных дельцов, бывших «спецов»)… Впоследствии не исключена и монархия… Говорить, что «к прошлому возврата нет» могут только люди или хитрящие, или глупые, или не знающие истории России.

Примечания

Сегодня. — 1927. - 6 ноября (№ 251). — С. 1.