Реальная виртуальность войны в Украине*.

Максим КАЦ

Сегодня политический момент меняется. Во-первых, люди, никогда не интересовавшиеся политикой, под влиянием объективных обстоятельств хотят понять, с чего все это началось, и почему так получилось. Во-вторых, в Российской политике теперь хотят разобраться иностранцы. Эта программа именно для таких людей, ну еще для тех, кто хотел бы освежить свои знания.

Давайте вспомним, как мы вообще пришли к нынешней войне, которая идет сегодня. В чем были корни, и как она начиналась в 2014 году.

Время, породившее Путина.

Чтобы начать разговор, вспомним тот период, в котором автор нынешней войны Владимир Путин делал карьеру и формировался как личность. Поняв, что такое сотрудник КГБ 70-х - 80-х годов, в каком мире и какой логике он жил, мы поймем и то, какую страну он продолжает строить. Понимание именно этого периода позволит нам освободиться от некоторых идеологических фантазий, типа того, что Путин строит «империю» или «русский мир», или другие фантазии, которые многие люди могли позволить себе навязать. Владимир Путин не просто умеет создавать несуществующую виртуальную реальность – он в этой несуществующей виртуальной реальности вырос – в пространстве, где нет правды и лжи, нет хорошего и плохого, где совершенно не важно, что говорилось вчера, и что будет сказано завтра, где есть задача этой минуты и её надо решать[1]. Эту реальность он и реставрирует, и очень сложно разобраться в ней тем людям, которые привыкли, что политики могут лицемерить, не договаривать, умалчивать, но – совершенно не готовы к тому, что президент одной из крупнейших стран врет постоянно. При этом со своей точки зрения он не врет. С точки зрения Путина публично соврать вообще невозможно.

Тут можно вспомнить кстати для начала разговора и для примера очень характерную репрезентацию Советского Союза в голливудских фильмах того же периода. Почему эти фильмы, хлынувшие на пиратских видеокассетах на советский рынок к концу 1980-х, смотрелись столь нелепо? Потому что авторы их были наивно убеждены, что СССР это страна населенная коммунистами, и что по другую сторону железного занавеса такие же люди как они сами, только с отзеркаленными ценностями – они верят в коммунизм, строят коллективное общество, ходят строем в шапках ушанках, у каждого в квартире висит советский флаг и портрет Ленина. Как изображают в кино пришельцев? Их изображают по образу и подобию человека, но типа с некоторыми отличиями – большая голова на крошечном теле с зелёной кожей, например. Советский человек также изображен по образу и подобию американца, но с отличиями – алый флаг вместо звезднополосатого, работа в общем колхозе вместо частной фермы, вера в марксизм ленинизм вместо идеалов свободы и индивидуальной инициативы – они ходят по воскресеньям на службу в церковь, а мы ходим на демонстрацию или партсобрание.

Голливудским режиссером и в голову не могло прийти, что в Советском Союзе к середине 1970-х годов коммунистов было меньше чем в самой Америке; что никто от шахтера до генсека не верит ни единому публично произнесённому слову; что показываются телерепортажи об удовлетворении все возрастающих потребностей советских граждан, говорятся речи на партсобраниях об американском империализме, об израильской военщине, публикуются отчеты в газетах о перевыполнении планов по производству молока и мясо,  но ничто из этого не призвано даже вводить в заблуждение. Произносящее и пишущие служащие и читающие все и со всех сторон просто исполняют ритуалы. Все понимают, что это всё ничего не означает.

В чем ценность газеты «Правда» с репортажем о передовом колхозе, который вот-вот накормит всю страну и победит голод в Африке на сдачу? Ну, например, в том, что в нее можно завернуть рассаду, чтобы вырастить на даче то, что позволит пережить ближайшую зиму.

Рональд Рейган строил свою риторику о противостоянии СССР, как борьбу христианского мира с псевдорелигией коммунизма. Однако не мог реально себе представить, что главная религия СССР отнюдь не коммунизм, но напротив поклонение западному образу жизни и любым его приметам, что томик из собрания сочинения Владимира Ленина служит для миллионов людей копилкой, в которую откладывают с нищенской зарплаты, чтобы спустя полгода обрести мистическую реликвию – пару американских джинсов.

Именно в этом мире рос и формировался Владимир Путин. И кстати более, того хотя бы на секунду поверить в то, что говорит и пишет государство, опасно для карьеры, здоровья и свободы. Из кого в основном состоял класс советских диссидентов? Из заброшенных посредством парашютного десанта посланников капитализма? Нет, диссиденты это люди, которые посмотрели вокруг себя и поняли, что их страна идет куда угодно, но только не к идеалам социализма. Нет социализма с человеческим лицом, отклонились от ленинских норм.

Очень характерно, что общим и основным способом борьбы с такими людьми советская власть избрала карательную психиатрию. Насколько же, дескать, ненормальным надо быть, чтобы во все это всерьез поверить, чтобы трудами теоретиков марксизма-ленинизма не подпирать хромую тумбочку на кухне, пока выстаиваешь пятилетнюю очередь на кухонный гарнитур, а прямо по-настоящему открыть и прочитать и поверить и подумать, что так и собираемся жить.

В чем был смысл и престиж КГБ, куда так отчаянно стремился Владимир Путин? В шпионской романтике, в защите советского строя от посягательства империалистов? Нет. Точно так же как МИД или Внешпосылтогрг, КГБ давал шанс либо на работу за рубежом, либо хотя бы на командировки за пределы страны. Не живший в СССР человек никогда не поймет истинного значения этого словосочетания «за рубеж» – это советский вариант христианского рая, причем реальность этого «зарубежа», шансы туда попасть, а уж тем более жить и работать там были примерно такие же, как у христиан обрести рай при жизни.

Юноша с происхождением, как у Путина – из простой рабочей семьи, мог бы рассчитывать на работу в МИД только, основав собственное государство, но уж точно не в Советском. Для таких, как он, работа в КГБ была единственным реалистичным способом достичь вышей точки советской неформальной иерархии – то есть работать где угодно, но за пределами государственной границы родной Родины – СССР. И Путин вот оттуда. Путин из того времени – из времени, когда вся страна кивает в такт государственной идеологии, но занята исключительно добычей еды и какой-то одежды, когда каждый молодой человек имеет комсомольский билет, но мечтает носить его в кармане американской куртки. Из той страны, где выезд жизни и работа за рубежом даже в соцлагере, это сверхспособность, не говоря уже капиталистической стране – той самой, где рабочий класс уже почти помер с голоду, угнетаемый дельцами и банкирами, как рассказывают из телевизора. Советский супермен не летает и не стреляет лазерами из глаз, он просто работает электриком в советском посольстве в Вашингтоне.

Время это породило совершенных циников – людей, чьи ценности сводятся только к потреблению и личному успеху, для которых любое публичное высказывание это отбытие ритуала. Если кто-то что-то публично сказал, это ничего не значит вообще. Утверждение что Путин консерватор, имперец, православный фанатик, кто угодно, не имеют вообще никакой опоры в реальности. Когда западное издание называют какого-нибудь Дугина идеологом Путина, в этом нет ничего, кроме пропасти между западным и советским мышлением. Путину не нужны идеологи. Путину нужны спичрайтеры, способные нахватать цитат подходящих к случаю. Цитаты эти совершенно необязательно должны быть хоть в чем-то согласованы, хоть как-то ложится в общую канву. На встрече с предпринимателями Путин будет либерал, рыночник. На прямой линии с народом он будет левый популист – отопитель подъездов вручную и каратель взорвавшихся чиновников. Войну он будет объявлять как славянофил, имперец, а по вопросам образования выступят православным фанатиком, традиционалистом. А потом опять пойдет на встречу с бизнесом и будет либералом.

Надо помнить простую вещь, спустя минуту после своего выступления, он уже не вспомнит, что он там именно говорил, во что он верит – не потому что старость или деменция, а потому что это не имеет никакого значения. Для человека сформированного и построившего карьеру в позднем СССР публично произнесенные слова это жанр существующей лишь сам по себе – это неважно, что ты там говоришь, этот жанр не имеет никакой опоры в реальности и никак с реальностью не связан. Спикер должен что-то сказать, слушатели должны что-то послушать, но и тем и другим лучше сразу забыть о произошедшем, потому что завтра будет сказано ровно обратное. И это тоже будет неважно. Так работает их мир, и это надо понять, прежде чем анализировать их какие-то действия. Вот так они живут.

Именно это ключевое свойство, унаследованное от поздней советской системы, делает режим Владимира Путина невероятно гибким. Любая идеологическая доктрина это внутренний ограничитель. Эта доктрина или идеология вынуждает хоть как-то согласовывать свои слова и действия между собой. Ну например, объявил то, что ты там какой-нибудь славянофил и возвращатель русских земель, так нельзя тогда Херсон сдавать. А когда ты неважно, что объявил, то можно и сдать, а можно и не сдавать. В общем, ты ничем не ограничен. Когда нет идеологии, убеждений, нет ценностей, то можно не просто всякий раз выбирать самые эффективные на данный момент путь решения проблемы, но можно сначала создавать, а затем сворачивать целые вымышленные миры и Вселенные.

Именно в том образе мысли, который я описал, заключается весь ужас происходящего. Невозможно представить себе такую точку зрения, с которой нынешняя война была бы, если не справедливой и оправданной, то хотя бы осмысленной, с какой-то внятной целью. Такую точку зрения нельзя себе представить не потому, что она аморально и людоедская, а потому что её вовсе не существует.

Задним числом мы знаем, чего хотел Путин. Он хотел молниеносной операции по установлению в Украине марионеточного правительства, на котором пропаганда могла бы ехать еще пару лет, ровно до выборов 2024 года. Приключения на 15 минут. Сначала рассказываем гражданам, что оказывается все эти 8 лет они только и думали, что о защите Донбасса, а совсем не о своих зарплатах, пенсиях и ценах, находим выдуманной проблеме решение – захват Киева, и виртуальная реальность вновь побеждает настоящую[2]. Проезжаем через выборы и вновь забываем обо всем этом до следующей политической нужды.

Мы должны были увидеть ремейк 2014 года, но в новых масштабах. Но чтобы понять, почему это именно ремейк, нам стоит вернуться на 8 лет назад и посмотреть на то, что хотели повторить – на идеальный пример подмены реальности, который успешно получился.

Зачем России Крым и Донбасс?

Российская агрессия против Украины, развернувшаяся в 2014 году, лучший пример такого фантома, который был создан совершенно на ровном месте, но настолько укрепился, что даже не лояльные российскому режиму люди всерьез их обсуждают. Ну и на Западе многие обсуждают тоже. Именно поэтому, очень важно посмотреть на 2014 год не глазами 2022-го, а ровно так, как все выглядело тогда в 2014-м.

Агрессия, развязанная Россией против Украины в 2014-м, пожалуй, самая вымышленная война в истории. У этой агрессии не было предпосылок, причин, какой-то реальной базы. Да, задним числом появилось много охотников объяснить это имперским мышлением россиян, какими-то незаживающими ранами, особым менталитетом, но это все полная чушь. Максимум, что было между российским и украинским обществом к концу 2013 года это обычные подколы, какие есть между любыми соседними и до предела близкими государствами. К 2014-му прошло уже больше 20 лет с момента развала Советского Союза, и установления тех границ, какие были. Успело вырастить целое поколение в новой реальности. Российские граждане в массе своей поддержали аннексию Крыма, но лишь постфактум. До аннексии реальность была совершенно иная. Вопрос принадлежности Крыма до 20-х чисел февраля 2014 года никогда не занимал хоть сколько-то заметное место в российском общественно-политическом дискурсе. Этот момент очень важно понимать, чтобы не позволить пропагандистским фантонам постфактум поменять нашу память. Не существовало в российском дискурсе и вообще в медийной повестке никакого притеснения крымского населения, никаких вообще проблем, а перспектива захвата Крыма до 2014 года обсуждали те же самые круги, что сегодня грезят о захвате Аляски. Это даже не русский националисты в целом – это самая маргинальное их крыло. Они даже в рамках каких-нибудь русских марши были незаметные и никому не интересны. Даже звезда пропаганды Владимир Соловьев на вопрос о Крыме тогда отвечал вот так (это 2013 год, за год до аннексии):

«Ещё раз вас спрашиваю, вам Крым зачем? Почему нельзя возвращать Крым? А почему Крым? Почему не Финляндию? Финляндию дал Владимирович Ленин – она тоже была наша. А почему не Польшу? Она перешла после раздела? А почему не среднеазиатские республики, Грузию, Армению? Почему мы согласились с разделом 1991 года? Давайте вообще соберем Русскую империю в границах 1905 года. С какого момента истории мы будем считать, что можно, а что нельзя?  Если мы устанавливаем момент, когда был Хрущев, то почему Хрущев? Почему не другие? Это же основной вопрос, который всегда возникает. Когда мы говорим, а вот давайте Хрущев отдал, а мы присоединим. Но Хрущёв же отдал абсолютно легитимно. Были законодательные акты, он это сделал на основании определенных документов. Если мы вдруг говорим это, значит – война. Вы хотите воевать с Украиной? Сколько украинских и русских жизней вы готовы положить за то, чтобы захватить Крым, который давно уже стал татарской территорией – крымских татар. Вы предлагаете их уничтожить? Вот мы туда войдем и скажем что: давайте их всех уничтожим?»

До 2014 года слова «Крым» в публичной российской политике не существовало. Это факт. Эта тема не интересовала абсолютно никого. И люди, которые это отрицают – либо проводники, либо жертвы пропаганды. Собственно говоря, если исключить эзотерику и фантазии про исконно русские земли и защиту русскоязычного населения на которое никто не нападал, то остается только один аргумент для захвата Крыма, который из реального мира, и который имеет смысл опровергать. Это угроза выселения Черноморского флота России в пользу морской базы НАТО в Севастополе. Аргумент конечно совершенно смехотворный всерьез его обсуждать невозможно, но быстренько его опровергнем. Во-первых, незадолго до аннексии Крыма Украина продлила аренду баз российского Черноморского флота. Флот приносил ей стабильный поток валюты, которого непонятно зачем себя лишать. А во-вторых, в Черное море выходит три страны НАТО, а Турция тоже страна НАТО и вовсе его контролирует, запирая если что проливы. Не очень понятно, зачем НАТО еще одна база, да еще такой ценой, при том, что с 20 века Черное море перестало быть ареной столкновения больших завоевательных амбиций. То есть этот аргумент с реальностью не имеет вообще ничего общего.

Аннексия Крылов в 2014 году не имела никакой идеологической или военной составляющей. Она решала ровно две задачи: во-первых и в главных, она провалила второй Майдан в глазах российской публики. В соседней и во всех отношениях близкой стране не случилось революции, которая привела к чему-то позитивному. Руками Путина свержение коррумпированного и очень похожего на самого Путина президента идет теперь по таймлайну аккурат перед территориальной утратой, то есть смотрится причиной этой утраты, причины развала страны, при этом конечно ею не являясь. Революция равно распаду государства – эту мысль очень успешно удалось внушить. Во-вторых, Путин оказался успешен – у него вырос рейтинг. А почему оказался успешным? Потому что он побеждает. Какие там цифры ВВП и доходы о чем речь, когда политическая карта России увеличилась. Значит вся предыдущая политика была исключительно верна. Вот такой строй с этой коррупцией, с этим несменяемым лидером, с этой централизацией выиграл. Постсоветская демократия проиграла, а постсоветский диктатор выиграл. Вот такие две задачи решала аннексия Крыма.

Мы не будем подробно обсуждать тот нарратив, который пропаганда успешно внушила российскому зрителю – дескать, была ли аннексия честной или нет, был референдум реальным или подложным, но факт есть – он состоит в том, что крымчане всегда хотели быть с Россией. Вот это и внушили –  не важно, что там было, но мы-то знаем. Не будем это обсуждать, потому что мы не знаем, что на самом деле думали крымчане. Мы не имеем никакой возможности это узнать. Всё что мы знаем, что откровенно пророссийская партия «Русское единство» под председательством нынешнего главы Крыма Сергея Аксёнова набрала на выборах в Крымский парламент 2012 года лишь 4% голосов. Более того, если мы посмотрим дебаты, в которых Аксёнов участвовал, то увидим, что перспектива отторжения Крыма от Украины для внутри-крымской политической повестки тогда, всего за два года до аннексии, воспринималась компроматом, и Аксёнов яростно это отрицал. У нас нет никаких данных о том, что крымчане хотели присоединиться к России. Их большое желание тоже изменение народной памяти задним числом.

В общем, Путин аннексировал Крым в своих внутриполитических целях. Ему нужно было как-то поднять свой падающий к тому времени рейтинг и сделать так, чтобы в глазах российской публики украинская революция не выглядела успешной, потому что уж больно свержение коррумпированного автократа в Украине было похоже на потенциальное свержение самого Путина в России. Этих двух задач аннексией Крыма в он принципе достиг, а потом еще и убедил российское общество, что дескать вроде и крымчане всегда этого хотели, чему нет совершенно никаких подтверждений. Но все вроде как поверили.

Российское вторжение на Донбасс логичное продолжение аннексии Крыма, и тоже выполняет две задачи. И нет – это не защита русских, которые там как-то угнетались. Никто там никак не угнетался. Никаких там конфликтов до того как Россия туда вторглась не было. Это совершенно искусственный и рукотворно созданный конфликт – к нему не было никаких предпосылок.

Так какие же задачи он выполнял? Зачем Путин вторгся в Донбасс и испортил жизнь в Донецке и Луганске? Первая задача это отвлечение всеобщего внимания, как Украины, так и стран Запада, от аннексии Крыма. Ведь по сравнению с той кровавой вакханалией, которая началась на востоке руками наемников поддерживаемых Москвой, практически бескровная аннексия полуострова уже не привлекала прежнего внимания. Вторая задача – создание сепаратистских республик в Донецкой и Луганской областях, создание постоянного очага нестабильности, вялотекущей войны в любой момент по желанию Москвы обостряемый. Это тяжелые колодки на ногах всего украинского государства: препятствия для реформ, инвестиций, а главное, для любой международной интеграции, для любого внешнего взаимодействия. О каких альянсах и союзах может идти речь с государством, которые не контролирует куски своей территории? Вот это собственно и был смысл начала войны на Донбассе. Именно для этих целей Путин устроил то, что устроил в очень лояльных России двух русскоязычных регионах.

В чем смысл нашего рассказа? Смысл в том, что как бы российская пропаганда, с одной стороны, не пыталась накрутить идеологических конструктов на аннексию Крыма, а с другой – представить войну на Донбассе как гражданскую, ничто из этого никогда не являлось реальностью. Крым и Донбасс – это сознательная агрессия Путина, цели которой исключительно внутриполитические. Именно так Россия, безо всякой причины, начала войну (в Украине).

Мотивация Путина.

Сегодня много охотников, в том числе среде лидеров западного общественного мнения, кто пытается понять мотивацию Владимира Путина. Они пишут в серьезные издания большие колонки об увлеченности Путина историей, о вере его в свое миссионерство по возрождению Российской империи, пишут про особые его чувства именно к тем территориям, где большевистский карандаш прочертил именно украинскую, а не любую другую из постсоветских стран границу. Не обесценивая труд этих людей, все-таки скажем, что с реальностью у этих рассуждений проблемы. Понятно, в чем претензии к Украине. Это единственная славянская постсоветская республика, сумевшая построить и сохранить у себя конкурентную демократию – демократию пускай и трижды несовершенную, но работающую. Если совсем просто, то Украина это то место, где люди действительно могут менять начальство. Именно эта идея Путина занимает. Именно она его по-настоящему пугает – идея того, что начальство может перестать быть начальством по процедуре выборов ли, в результате протестов ли, любым другим способом, кроме свидетельства о смерти. И это ему совершенно не нравится. Украина для Путина – дурной пример. События 2014 года для Путина это Болотная площадь, это российские протесты 2011-го, но у которых получилось, которые выиграли, и коррумпированного своего президента удалили.  Абсолютно все остальное, рассуждения об истории, о едином народе, о нацистах и угрозах России, о большевистском произволе по черчению границ всё это сиюминутные выдумки. Они могут меняться и меняются в самых произвольных границах. Не имеет смысла их всерьез рассматривать просто потому, что пока вы всерьез их рассматриваете, говорящие головы Путина успеют трижды изобрести новые.

Очень сложно со стороны это понять и принять. Особенно сложно тем, кого с детства воспитывали в другой традиции – в традиции, где правда, ложь, убеждение, вера существуют. Но надо понять – у Путина этого не существует. Все что вы слышите, цитаты философов, строки из книг, более-менее выдуманные исторические факты, вы слышите не от Путина, а вы слышите от безымянного спичрайтера, задачи которого припустить побольше мути, налить побольше воды на принятое решение, чтобы убийство людей выглядело не спонтанной блажью, но исходящей из глубоких убеждений – доктрины. Нет доктрины. Горе десятков миллионов людей, гибель десятков, а возможно уже и сотен тысяч происходит просто так – просто потому, что пока никто не придумал как из провального агитационного мероприятия выбраться с наименьшими потерями.

Людям свойственно все рационализировать, свойственно искать сомасштабные причины и следствия. Невозможно поверить, что корни такого ужаса лежат не в вековой логике, не в идеологии, не в убеждениях, а лежат только лишь в неудачном концепте избирательной кампании. Именно так. Для Путина в этом нет ничего необычного.