ДУХОВНАЯ ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

через тернии к звездам*

 

Ростислав Феофанович Полищук

доктор физико-математических наук, ведущий сотрудник

Физического института им. П.Н. Лебедева РАН, член Комиссии РАН

по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований

 

18 июля 2011 года с космодрома Байконур был запущен в рамках проекта «Радиоастрон» космический радиотелескоп «Спектр-Р» для глубокого зондирования Вселенной (апогей 360 000 км). Родитель проекта академик атеист Николай Кардашёв, возглавляющий Астрокосмический центр ФИАН, сказал   мне как сотруднику АКЦ ФИАН, что, как оказалось, при запуске священник (за 24 000 рублей) освятил ракету-носитель. Как говорится, смотрите, кто пришёл (на космодром)! Полвека назад полёт первого космонавта Юрия Гагарина обошёлся без священника. Но Гагарин – персонаж диалектической дуги, берущей начало от первого русского космиста Николая Фёдорова (1828-1903), который надеялся (и не без средств науки) вернуть умерших к жизни и управлять космическими процессами.

Революционных демократов вроде Белинского и Чернышевского он считал живыми мертвецами, чающими социализма как ложной для Фёдорова идеи сплотить человечество (Лев Толстой, увлекавшийся учением Фёдорова, даже сравнивал стремление людей к социализму со стремлением мух к кучке блевотины).  Ученик Н.Ф. Фёдорова – Константин Циолковский (1857-1935) для расселения возвращаемых к жизни людей, которым на Земле будет тесно, придумал ракетные поезда, и поднявшая Гагарина в космос ракета  (созданная как носитель для ядерного оружия) ускоряла его в соответствии с формулой Циолковского.

Физик Фримен Дайсон считал одним из этапов освоения космоса создание сферы Дайсона вокруг Солнца для сбора её энергии излучения, а астроном Н.С. Кардашёв считает возможным для будущих разумных цивилизаций во Вселенной управление энергией галактик. Эта идея экстенсивной природы прогресса разума, разделяемая и некоторыми участниками данной конференции, противоречит интуиции теории катастроф, естественно соединяющей предельную редкость особенностей (типа вспышки разума в космосе, который сегодня узнан не как хоры стройные светил, но как арена космических катастроф) со структурной устойчивостью редких явлений (по лемме Сарда особые множества имеют меру нуль – в рамках математической идеализации). Например, жизнь возможна только в узкой сфере вокруг звезды, где нет стужи и жара, но такая сфера есть у каждой звезды (в одной из сказок Андерсена голубь летел в рай по узкому коридору в пространстве, и конец одного его крыла обжигала стужа, другого – опалял нестерпимый жар).

Жизнь, тем более разумная, требует сочетания очень многих условий, которые предельно редки, но неизбежны (но, согласно идее Мультиверса, не в каждой вселенной).  Нам здесь, прежде всего, важно констатировать причудливо противоречивый характер развития нашего познания природы. Это помогает понять, как работает энергия заблуждения: без сказок не обойтись ни детям, ни взрослым, но игра фантазии – только предпосылка реального воплощения идеи в жизнь. Парадоксальным образом человек разумный начинается там и тогда, где и когда он с несуществующим начинает действовать, как с существующим, то есть начинается с мифа.

Поскольку всегда будут люди разного познавательного возраста (это реальный фактор социальной жизни), всегда будет реально востребован миф, в том числе миф религиозный или квазирелигиозный. Но когда люди мифа теснят людей науки, проблема переходит в политическую и в правовую плоскость. Для детей можно и нужно строить детские сады, для  взрослых детей, взыскующих сердца бессердечного мира, нужно строить храмы и монастыри, в которых они могли бы спрятаться от жестокой реальности. Но когда приходится реалистам решать реальные насущные задачи, взрослые дети с их виртуальной реальностью в головах должны быть ограничены в своих наивных действиях. Когда соловецкие старцы в 17-ом веке вышли с иконами против осадивших и захвативших соловецкий монастырь солдат, они были солдатами зверски убиты. Сегодня ситуация изменилась: многие люди после последней смены  мировоззренческой установки в России опустились на дохристианский и доисламский уровень, и потребен союз людей традиционных верований и учёных, как правило являющихся атеистами (строго говоря,   а-теист означает не-теист, а таковы и буддисты, и люди современного научного мировоззрения, придающие фактам больше значения, чем мифам) для нормализации духовной жизни российского народа.  Сами верующие уже демонстрируют реализм, решая действовать совместно – вопреки неустранимым противоречиям между догматами их традиционных религий.

В марте 2007 года в Свято-Даниловском монастыре Москвы имела место презентация книги  «Русская доктрина» [1].  На высоком церковном уровне была заявлена возможность перехода [России] из режима светского государства в режим государства конфессионального (по примеру Израиля, Таиланда, Мавритании, Иордании. При этом приоритетными партнёрами государства в деле построения теократии должны стать организации, представляющие три традиции – православное христианство, ислам и буддизм.  При этом признаётся, что в настоящий момент следует признать целесообразным режим светского государства. Цель русской доктрины – не снос нынешнего хаосократического государства, а его смыслократическое преобразование. Авторы русской доктрины считают, что применять требуемые радикальные меры возрождения России мешает её нынешняя Конституция, поскольку действующая Конституция страдает множеством пороков. В этой связи Русская доктрина допускает и рассматривает два варианта конституционных преобразований (принятие Конституции новым Учредительным собранием, ликвидацию Основного закона как правового излишества).

Среди решений 11-го Всемирного русского национального собора в марте 2007 года, на котором имела место презентация Русской доктрины (первая её презентация состоялась в октябре 2005 года в Греции), было и решение «О развитии отечественной системы религиозного образования и науки». В частности, Русская православная церковь (РПЦ) захотела, чтобы сложившаяся в советское время монополия материалистического видения мира, наконец, прекратилась в российской образовательной системе. Но есть монопольная власть фактов, и всесилие науки – в опоре именно на них. Видимо, церковники хотят превратить науку в свою служанку примерно так, как фараоны древнего Египта в своё время использовали умение научно предсказывать солнечные затмения для ложного доказательства собственного магического всесилия (ведь и сегодня в тоталитарных сектах говорят о возможности воскрешения убитых детей, воссоздания магическими формулами утраченных органов тела и управления движением  небесных тел усилием воли). Но сегодня на дворе 21-й век, и только установка на интеллектуальную честность профессиональных исследователей способна дать реальную картину грозящих современной цивилизации опасностей и указать и реальный выход к новым возможностям, и цену, которую за это придётся заплатить.

Когда обнаружилось  посягательство церкви на саму науку, имеющую дело не с виртуальной реальностью представлений, но прежде всего с объективными фактами, выработанными в постоянной неутомимой борьбе с непознанным, 10 лидеров российской науки не выдержали и 21 июля 2007 года через «Новую газету» обратились  к президенту России В.В. Путину с открытым письмом, известным как «Обращение Гинзбурга-Алфёрова», предупреждающим руководство страны об опасности её клерикализации, не совместимой с программой модернизации.  При этом учёные подчёркивают: мы уважаем чувства верующих и не ставим своей целью борьбу с религией. Те, кто считает, что нобелевского уровня научные достижения невозможны без попущения всемогущей воли Христа или Аллаха (ведь, по Корану, именно он владеет всей полнотой Истины и приоткрывает её тем, кто чист телом и душой), пусть уважают этих двух атеистов. Но социальные институты находятся во власти околонаучных чиновников, уверенных, что  фундаментальная наука подрезает крылья фантазии и не развивает творческую способность человека. На самом же деле всё наоборот: именно фундаментальная  наука развивает умение думать, и универсальная сила разума подобна лучу прожектора единой световой природы, высвечивающего природу того предмета, на который он направлен – будь то математика, эконофизика, медицина или космология. Научная картина мира содержательнее любой сказки, а непознанное бросает серьёзный вызов исследователю тайн природы рождать новые понятия и улавливать  новые идеи, вызывающие глубокое смысловое преображение всей картины и мира, и места человека в мире. Горным воздухом науки трудно дышать, зато  видны не миражи, но то, что на самом деле есть. И очевидно, конечно, что не единой наукой жив человек.  Но дальновидные богословы должны понимать, что, тесня академическую и школьную науку, они подрывают религию изнутри. Хозяева истины – не нобелевские лауреаты и не священники, но логика и факты. И, скажем, Комиссия РАН по борьбе с лженаукой, созданная в 1998 году по инициативе В.Л. Гинзбурга, борется с лженаукой, а не с её носителями – тут в случае конфликтов своё слово начинают говорить судьи и адвокаты, да и сама логика жизни.           

Девиз нашей конференции: «Светское государство – гарант общественного мира». Это означает, что людей нам сегодня следует делить не по вере, но по нравственности и достоинству – и это в условиях неизбежных социальных антагонизмов, связанных с тем, что борьба социума за жизненные ресурсы различной природы ужесточается, что социум всегда представляет собой спектр всех биологических и познавательных возрастов, что ход истории ускоряется, так что проблемы  приходят быстрее, чем  умение и возможность их решать. Новые вызовы истории вырабатывают гены сопротивления негативным социальным факторам, опасным вирусам социального организма, но эти гены поражают и полезные социальные вирусы, так что жить так, как удавалось прежде, в рамках устоявшихся прежних традиций, всё труднее.  Развитие социума противоречиво, и встаёт вопрос об инвариантах истории, сами границы которых расширяются и включают всё новые области. Философ Владимир Соловьёв век назад обратился, словно к каждому из нас: «Милый друг, иль ты не слышишь, что житейский шум трескучий – только отзвук отдалённый торжествующих созвучий». Так как же услышать эти созвучия?

22 мая 2012-го года, президент России Владимир Путин на общем собрании Российской академии наук обратился к российским учёным со словами: «Предстоящее десятилетие будет решающим и для нас, и для всего мира, который уже вошёл в период глобальной турбулентности. Жизнь меняется серьёзным образом, и все эти процессы требуют серьёзного осмысления. В этой связи нам нужна серьёзная интеллектуальная работа над проблемами будущего, серьёзное научное и оборонное прогнозирование. И колоссальная роль в этой работе принадлежит науке, и прежде всего РАН». Далее он отметил: «При этом впереди – новые принципы организации научных исследований. Во-первых, нормой академической жизни должна стать независимая оценка деятельности учёных. Во-вторых, научному сообществу предстоит очиститься от всяческой скверны – лженаук и фальсификаций в своих рядах: «Это – также в числе приоритетов РАН». В-третьих, правительство должно утвердить единую программу фундаментальных исследований».

В чём смысл обращения президента России к учёным? В том, что общество, российский социум, устроено сложно, и критерии отбора людей в науку и во власть существенно различны. И социальная напряжённость переживающей исторический перелом России требует делать ставку на интеллектуальный и нравственный потенциал российского народе, то есть сначала на учёных, и уже потом на околонаучных чиновников, сначала на учителей и преподавателей вузов, а уже потом  на школьную и вузовскую администрацию.  Впрочем, хотя наука есть единственная сфера человеческой деятельности, которая, опираясь на логику и факты, живёт в мире единой для всех истины (это правда у каждого своя, а истина для всех одна), в отличие от обыденного сознания, политики и религии, живущих в мире мнений (ведь, например, догматы разных религий принципиально несовместимы друг с другом и с наукой), научное сообщество тоже соприкасается с миром мнений при разного рода голосованиях.

Великий математик В.И. Арнольд, например, пишет о голосованиях на преподавательские и профессорские места в ряде университетов [2] и цитирует при этом оправдания своих коллег, голосующих за слабейшего: «Мы прекрасно понимаем, кто сильнее, но голосуем за слабейшего – часто просто из чувства самосохранения – ведь через пару лет он будет нашим соперником при очередном продвижении, и поэтому лучше выбрать кого послабее. К тому же, если бы мы, как ты, считались только с научными достижениями и перспективами кандидатов,  то нам пришлось бы на все посты назначать одних русских: они подготовлены гораздо лучше всех остальных, и это нам всем совершенно очевидно». Уж если так поступают люди учёные, то о не состоявшихся в науке недоучках и говорить нечего. И вообще, мы видим, как на наших глазах закономерности собственно материального производства проникают в сферу производства духовного, разрушая её, и тем самым социум загоняет себя в гибельную ловушку. Но сегодня Россия находится в зоне риска, и нам всем пора очнуться и начать  решительно действовать. Думаю, настоящая конференция – шаг в нужном направлении.

Социальный заказ на серьёзную интеллектуальную и, в частности, на прогнозную работу возникает не впервые. В середине 70-х годов был создан Институт прикладной математики АН СССР, и в середине 80-х годов он выдал прогноз о высокой вероятности распада СССР в 1991 году. Я ранее не знал об этом, и мы с Д.С. Чернавским, который в нашем ФИАНе до сих пор руководит семинаром «Математическое моделирование развивающихся систем», в 2001 году на международной конференции «СССР – десять лет спустя» выступили с докладом «Математическая модель распада СССР». Что сегодня могут сказать учёные ИПМ РАН?

Заместитель директора ИПМ по науке Г.Г. Малинецкий  (газета «Московский комсомолец», 21 ноября 2012 г.) заявил: «Если мы не успеем перестроиться, то нашу страну просто разорвут на куски. В нашем институте был сделан геополитический прогноз для России на 2030 год. Если дела будут идти так, как идут, то вполне вероятен распад страны на зоны влияния. Дальний Восток перейдёт к Китаю и Японии. Китай уже поставил вопрос: если Россия не может, то он готов вкладывать ресурсы и осваивать Северный морской путь. К Америке отойдут Камчатка, Чукотка и Сибирь. В европейской части окажется мусульманский анклав. В общем, протекторат. Со всеми вытекающими последствиями». Но шансы спасения, отмечает далее Георгий Малинецкий, есть, но требуется предпринять сверхусилия. Далее он цитирует Бисмарка (войны выигрывают приходской священник и школьный учитель) и продолжает: А у нас ввели ЕГЭ, который только ухудшил образование. Следует сделать поправку насчёт священника и процитировать Иоанна Павла Второго, который в марте 1998 года сказал в Ватикане нашему математику Владимиру Арнольду: «Наука одна имеет способность установить истину, а Церковь считает себя более компетентной в вопросе применения научных открытий типа атомных бомб. Иначе говоря, мораль и нравственность могут отставать от технологического развития, и всегда требуется их гармонизация, всегда будут и нуждающиеся в утешении люди».

Хочется ещё процитировать упомянутое  интервью Георгия Малинецкого, которому его американский коллега сказал: «Если бы такое управление было в любой другой стране мира, её бы уже не существовало. А вы-то ещё есть. И это самое удивительное».   Далее Георгий Геннадиевич продолжает: «С одной стороны у нас очень талантливый, самоотверженный народ, а с другой – совершенно беспощадные чиновники».  От себя добавим: как  биосфера не может существовать без хищников (иначе, скажем, зайцы в конце концов съедят всю траву и умрут с голоду; но если волки съедят всех зайцев, они сами умрут с голоду), так социум не может существовать без социальных хищников – вопреки тому, что писали Платон, Маркс и Ленин. Диалектику противоречивых отношений социальных хищников-господ и социальных жертв-рабов   в своё время описал ещё Гегель. Мотор всякой жизни – конкуренция и сотрудничество в борьбе за самого разного рода   жизненные ресурсы. Претенденты на господство идут на смертельную конфронтацию, и уцелевший получает всё. Остальные идут на компромисс и попадают в рабство – в надежде на будущую власть того или иного рода.

Господин вынужден со временем постепенно передавать свои деятельностные характеристики своим рабам (ему нужны профессиональные советники, строители, врачи, учителя его детей, эксперты, прогнозисты и так далее) и постепенно превращается в раба своих рабов, а раб – в господина своего господина. Затем социальные роли в, говоря словами Бальзака, человеческой комедии меняются, и цикл повторяется. В первобытных племенах, где разум ещё не служил лицемерию, вождь племени оставался вождём до тех пор, пока мог держаться за ветки дерева, которое сильно трясли, и не падал (упавшего убивали и выбирали другого вождя). Вождя племени убивали также в случае неурожая, побившего посевы града и так далее: ведь вождь, по первобытным представлениям, гарант благополучия племени и отвечает за всё, даже за погоду.  При этом представители другого племени могли считаться, скажем, лягушками с человеческими телами, так что их можно ловить и есть.

Недавно умерший мой приятель Михаил Иванович Буянов рассказывал мне про своё научное путешествие в прошлом году к папуасам Новой Гвинеи, где в равной степени охотятся на кабанов и на зазевавшихся женщин: на его глазах одну поймали и живьём распотрошили и, убив и приготовив на костре, съели. Каждая женщина племени рожает за всё время 14-15 детей, из которых взрослыми вырастают только 2-3 ребёнка: остальных они съедают – без людоедства и с лишними ртами это племя выживать не в состоянии. Самое страшное то, что подобного рода жестокость жизни встречается и сейчас, только в цивилизованном обществе она выполнена совершенно иначе, и кого-то так или иначе убивают, а какая-то часть достойных людей просто молча вымирает.

Можно даже выдвинуть гипотезу, что прогресс истории есть также и прогресс рабства, а не его отрицание, то есть смена фаз свободы и рабства есть механизм обновления в истории. Вообще, на переживаемом Россией драматическом переломе своей истории, когда обнажаются её нервы и жилы,  стоит перейти к более трезвой оценке человека: трезвое видение болезней помогает от них защититься ценой утраты ряда иллюзий. «Горе, полное до дна», – так назвал Сергей Аверинцев послесловие к книге стихов Ольги Седаковой [3]. Двадцатый век поставил рекорды жестокости, но, скажем, Нелли Закс стала писать стихи  после Освенцима и из-за Освенцима. Аверинцев отмечает: «В чём ещё вековечная суть назначения  поэта, если не в том, чтобы перед лицом ужаса обрести не черноту, а целение, не сарказмы, а псалом, не хулу, а хвалу»? Сестра моя жизнь – эта формула Пастернака была только поздним отголоском на семь столетий более древних слов Ассизского Бедняка, благодарившего Господа за сестру нашу смерть. Сегодня можно сказать, что жизнь бывает страшнее смерти. Можно даже предположить, что каждое мгновение жизни (каждый вздох, каждое утреннее пробуждение) – в конечном счёте виртуальное перепроигрывание ситуации встречи жизни и смерти и победа жизни над смертью – до тех пор, пока силы жизни не сломлены. История показывает, как в её топку уходят поколения и народы, успевая передать эстафету жизни потомкам, которые должны держать ответ перед теми, кто дал им жизнь. И само семимиллиардное человечество можно считать сегодняшним состоянием  условной прародительской пары Адам и Ева (об этом говорит геном каждого человека).

Данте начинает свою «Божественную комедию» словами: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины». Для России, переживающей смену мировоззренческой установки, эти слова актуальны. Почему же мы утратили прежний путь и был ли этот путь правым? Григорий Померанц в статье «Несовершенство истории» [4] пишет: «История никогда не может прийти к совершенству. История всегда делает перекосы. Реальное общество всегда перекошено – либо в сторону чрезмерного рационализма, к дробным решениям, либо в сторону иррационализма, к загадкам целого… Наиболее совершенное общество – это общество, сознающее своё несовершенство и время от времени его исправляющее, двигаясь от одного перекоса к другому». Он продолжает: «Парадокс современной России – слепота к различию социальной защиты от коммунистической утопии, въевшейся в плоть и кровь за семьдесят лет большевистской диктатуры». По сути, мы имеем здесь дело с проблемой идеала. По словам Э.В. Ильенкова [5], написанным ещё в советское время, в наши дни единственной системой идей, представляющей прогрессивный идеал, является коммунистическое мировоззрение, и именно потому, что оно указывает людям единственно возможный выход в будущее из тупика неразрешимых при капитализме противоречий: построение коммунизма, в условиях которого осуществляется свободное и всестороннее развитие человека. В разговоре со мной в середине 60-х годов в рамках кружка физиков в Институте философии (Эвальда Васильевича  Ильенкова тогда интересовало преломление идей Платона в современной теоретической физике) он сказал, что сталинизм есть естественное дальнейшее развитие марксизма-ленинизма. Трагическая судьба Э.В. Ильенкова (он окончил жизнь самоубийством)  проливает новый свет на драматическую судьбу самой России, переживающей период растерянности после крушения вероучения коммунизма. Где ошибка? Где новые идеалы?

Григорий Померанц в упомянутой выше статье цитирует одного из первых деятелей русского духовного возрождения Георгия Петровича Федотова: «Два последних царя, воспитанные славянофилами, пытались обрусить империю и вооружили против неё целый ряд народов. Национализм оказался одним из ядов, разложивших императорскую Россию. Убаюканные немецкой музыкой и стихами Гёте, немцы идут на истребление славян. Так и для нас образ святой Руси облегчал всякое насилие над инородцами». Парадоксальным образом Гёте и Толстой делаются в наши дни воспитателями национальной ненависти. Но это уже есть предательство, измена самой национальной культуре. То есть измена и Гёте, и Толстому, чуждым национальной гордыне и ненависти. Федотов находит следующий, одобряемый Померанцем, выход: «Чтобы жить, человек должен найти утраченные связи с Богом, с душевным миром других людей и землёй. Это значит в то же время, что он должен найти самого себя, свою глубину, свою укоренённость в обоих мирах, верхнем и нижнем. Этот ход мысли ведёт человека от мысли как таковой (ведь, по Фёдору Тютчеву, мысль изреченная есть ложь) к переживанию как таковому».

В этой связи напомним, что говорил Сергей Аверинцев о различии сущности (ориентированной на поиск смыслового стержня всего существующего) и существования (данного прежде всякого знания жизни как таковой) [6]: Нельзя утверждать, что «Книга Иова» уступает в глубине самым прославленным порождениям греческой философии (на каких весах можно было бы проверить такой приговор?..); и всё же «Книга Иова» являет собой всё что угодно – «мудрость», может быть, «философствование», но, во всяком случае, не философию. Вся мысль египтян, вавилонян и иудеев в своих предельных достижениях не философия, ибо предмет этой мысли не «бытие», а жизнь, не «сущность», а существование, и оперирует она не «категориями», а нерасчленёнными символами человеческого самоощущения-в-мире, всем своим складом исключая технико-методическую «правильность» собственно философии. В отличие от них греки, если позволительно так выразиться, извлекли из жизненного потока явлений неподвижно-самотождественную «сущность» (будь то «вода» Фалеса или «число» Пифагора, «атом» Демокрита или «идея» Платона) и начали с этой сущностью интеллектуально манипулировать, положив тем самым начало философии. Они высвободили для автономного бытия теоретическое мышление, которое, разумеется, существовало и до них, но, так сказать, в химически связанном виде, всегда внутри чего-то иного. В их руках оно впервые превратилось из мышления-в-мире в мышление-о-мире. Но совершенно аналогичную операцию они проделали со словом, изъяв его из житейского и сакрального обихода, запечатав печатью «художественности» и положив тем самым – впервые! – начало литературе. В этом смысле литература, скажем, библейского типа может быть названа «поэзией», «писанием», «словесностью», только не «литературой» в собственном,  узком значении термина.  Она не есть литература по той же причине, по которой ближневосточная мысль не есть философия.

Не удивительно, что буддизм как самая первая мировая религия выступил как против ритуализма религиозной жизни Индии в областях добрахманистской культуры, так и против абстрактно-догматических исканий брахманистско-ведийской традиции. Не случайно сегодня русские религиозные философы противопоставляют православный энергетизм католическому эссенциализму. Григорий Палама в спорах с теологическими рационалистами разделял сущности и энергии Бога, несотворённый и невещественный Фаворский свет: сущность Бога пребывает в себе и недоступна, а энергии Бога пронизывают мир и сообщаются человеку, воспринимающему их в экстатическом состоянии священнобезмолвия.  Здесь то же стремление к живому самоощущению-в-мире и противопоставление этой сказочной живой воды живого переживания мертвой воде голого рассудка.

Я сам прекрасно помню общее для членов нашего стройотряда  МГУ эмоциональное потрясение в горах Узбекистана (Майданак, 1981) от молча растущего в чёрном ночном небе серебристого круга. Когда в Москве мне объяснили, что это результат запуска на Байконуре (что почти на тысячу километров севернее горы  Майданак) ракеты (отстрел последней ступени), мёртвая вода науки убила переживание видимого чуда. Тут на ум приходит проблема измерения в квантовой механике (измерение меняет измеряемое, самопознание изменяет человека и может нарушить гармонию сущности и спонтанного бездумного существования), тупиковость мира затворников и многотысячного повторения исихастами молитвы Иисусовой. Это только читать интересно в «Исповеди» Августина Блаженного:  И что же ты хочешь (знать)? – Бога и душу. – И более ничего? – Решительно ничего. Но человек не сам себя рождает физически и духовно, но рождается в рамках своего рода и народа, и призван жить во времени по законам того, что выше времени. С той страстью, с которой Августин жаждал познать Бога и душу, дзен-буддизм искал внутреннюю свободу [6, с. 165]: Всё, что можно расшатать, пусть будет расшатано! А если потом ничего не останется, пусть так и будет. Исправить мир (скажем, в духе Маркса) оказалось для буддизма непосильной задачей. Ведь ещё Лаоцзы в «Даодэцзин» писал [6, c. 145]: «Когда все люди узнают, что красивое является красивым, появляется и безобразное. Когда узнают, что добро является добром, возникает зло… Когда устранили великое Дао, появилась гуманность и справедливость. Когда появилось мудрствование, возникло и великое лицемерие. Когда шесть родственников в раздоре, появляется сыновняя почтительность и отцовская любовь».

Уловив неизбывность противоречий, дзен-буддизм решил начать с человека, апеллируя, как и исихазм, к отрешённому сосредоточенному созерцанию. Но буддисты понимают, что религия, которая считает саму себя единственным подлинником, оказывается в тупике, и поэтому они сознательно делают свой язык парадоксальным (как дзен-буддизм) или отвечают молчанием на вопросы, направленные вовне (как классический  буддизм) [7, c. 195]. Действительно, если Будда – это Всё, то нелепо искать его определение, то есть поставить  предел тому, сущность чего именно в беспредельности (поэтому вопросы о Будде получали дискредитирующие сами вопросы абсурдные ответы). Исследователь буддизма Р.О. Блайс (1898-1964) справедливо усматривал вину христиан в том, что они никогда фундаментально не критиковали христианство [7, c. 165].

Христианство появилось, когда ресурс естественных общественных отношений, отвечающих республиканскому строю, себя исчерпал (ведь всякая мировоззренческая установка имеет конечный ресурс), и возникла неестественная власть земного автократора-самодержца и сверхъестественная власть пантократора-вседержителя: не случайно Цезарь и Христос были востребованы логикой истории в одну историческую эпоху.  Появление мировой религии христианства было великим нравственным прорывом человечества. Мистическая Живоначальная Троица гармонизовала отношения индивида и рода. Согласно догмату её триединства внутренняя жизнь божества есть личное отношение трёх ипостасей: Отца (безначального первоначала), Сына, или Логоса (смыслового и оформляющего принципа), и св. Духа («животворящего» принципа) [8]. Христианство высоко оценивает очистительную роль страдания – не как самоцель, но как самого сильного орудия в борьбе с мировым злом, так что желательное состояние человека в этой жизни – не спокойная безболезненность стоического или буддийского мудреца, но «сердце болезнующее», напряжение борьбы с собой и страдания за всех.

Первые христиане пришли как нравственные герои с новым психологическим комплексом. Например, в Карфагене 7 марта 203 года пострадали мученицы Перпетуя, свободная и хорошо образованная матрона, и молодая раба Фелицитата [9]. Отец-язычник умолял её не признавать себя христианкой. Она же указала ему на  стоявший вблизи какой-то кувшин (urceolus) и спросила: Отец! Можно ли эту вещь назвать иначе, чем urceolus?  Отец ответил: Нет. Тогда Перпетуя сказала: И я точно так же не могу сказать о себе ничего другого, кроме того, что я христианка. Она и Фелицитата спокойно и достойно встретили свою смерть. А в феврале 1600 года на площади цветов в Риме был заживо сожжён инквизицией философ-пантеист Джордано Бруно. В 1668 году по указу царя Алексея Михайловича были зверски умерщвлены старцы Соловецкого монастыря. И это после их челобитной [10] благоверному и благочестивому и в православии светло сияющему, от небесного царя помазанному во царех всем вселенныя великому государю нашему царю и великому князю Алексию Михайловичю, всея Великая, и Малыя, и Белыя России самодержцу. Бьют челом нищие твои государь богомольцы.

Они уверяли царя: «Лучше нам временною смертию умерети, нежели вечно погибнути, или аще государь огню и мукам нас те новые учители предадут, или на уды разсекут, и мы убо апостальскаго и отеческаго предания не отступим вовеки. Великий государь царь смилуйся пожалуй». А глава старообрядчества протопоп Аввакум (1620-1682) был заживо сожжён в срубе по указу царя Алексея. Это – преступление: с такого рода инакомыслием следует всегда бороться на почве самой мысли: хоть горшком назови, только в печку не ставь. До сих пор староверы (а мой талантливый дед Иван Захарович Никитин (1884-1948), на могиле которого я поклялся стать учёным, был старовером) считают Русскую православную церковь еретической: староверы выработали жёсткие механизмы консервации своей культуры. Драматичная дилемма: стоять до конца или «колебаться вместе с генеральной линией руководства».

Дело науки – поставить всю духовную историю человечества в более широкий культурный контекст и рассматривать эту историю как единый ветвящийся противоречивый процесс. Для этого вначале следует коснуться проблемы возникновения биосферы и человека как её ноосферной (разумной) части. Пространство-время возникло 13,7 миллиарда лет тому назад в результате релятивистского фазового перехода вакуума в виде Большого Взрыва, до которого не было времени и ничего «до» и «после». Понятия пространства и времени имеют конечный предел применимости, как всякие научные понятия. Мир и истина о мире есть процесс. С достижением предела применимости старого важного понятия рождается новое понятие, что сопровождается глубоким смысловым преображением всей картины мира и места человека в мире. При этом актуальной бесконечности, рождаемой неполным знанием и незаконной экстраполяцией «и так далее до бесконечности», в природе не существует: природа просто не успевает её наработать. Что касается научных понятий, то они рождаются в воображении человека как приближённые образы реальности. Как сказал ещё Лобачевский о понятиях геометрии [11], поверхности и линии не существуют в природе, а только в воображении: они предполагают, следовательно, свойство тел, познание которых должно родить в нас понятие о поверхностях и линиях.  Сказанное касается и всех научных понятий, и всех религиозных экзистенциалов. При этом наука ищет гармонию Я и не-Я, а религия исходит из примата сознания. Познание человека неизбежно проходит стадию религиозных мифов, но затем оно их перерастает и ценой утраты иллюзий  закаляет  дух.

Гравитационная конденсация зажгла звёзды, при этом крупные сверхновые звёзды могли существовать только взрывчато, и рождённые в их недрах тяжёлые химические элементы стали необходимым, но не достаточным  условием возникновения жизни в зоне экосферы некоторых звёзд, где температурный режим допускает появление жизни. Количество нуклонов в звёздах  равно  примерно кубу отношения планковской массы к массе нуклона (10 в степени 57), и поэтому в планетах тоже много частиц, без чего возникновение сложных живых организмов было бы невозможно.   Солнце зажглось 5 миллиардов лет тому назад и ещё столько же времени будет пережигать свой водород в гелий, после чего свет перестанет держать её фотосферу, произойдёт имплозия (взрыв внутрь), затем эксплозия (взрыв наружу) и расширение оболочки Солнца с поглощением планет до Марса включительно.  Ежесекундно Солнце тратит 4 мегатонны своей массы на излучение, из которых 2 килограмма света (10 в степени 36 фотонов) падают на Землю, перерабатывающую низкоэнтропийное солнечное излучение (температура 5000 градусов) в высокоэнтропийное излучение (300 Кельвинов). В результате возникла флора с надстройкой фауны с пирамидой пищевых цепей. Жизнь есть поток негэнтропии (упорядочения), обеспечиваемый самокоррекцией наследственного кода (в биосфере – биологического, в социуме – социокультурного) при условии притока свободной энергии [12]. Основная масса биосферы в бактериальной форме существует в земле на глубине до 5 км, превосходя в 5 раз остальную массу живой материи Земли. Шредингер определяет клетку и клеточные организм как апериодический кристалл, твёрдое тело (точнее, жидкий кристалл), выводя из квантовой механики и термодинамики закономерности редких мутаций при эволюции биосферы [13]. Чернавский нарисовал развёрнутую картину происхождения жизни и мышления [14]. Научное мировоззрение есть космоцентризм: человек есть космическое существо, рождённое космосом по закону космоса, смысловая сингулярность Вселенной [15]. Синергетика связывает неживое и живое, науку и искусство воедино, рассматривает космос со всеми его структурами как причину самого себя, и поэтому не нуждается в гипотезе Творца природы.

Человек возник, сталкивая природные предметы друг с другом, и это дополнительное сверх гомеостаза отрицание природы привело к появлению жестов, рисунков, символов и  слов, логика порождения и использования которых продиктована логикой их реалий. Виртуальная реальность предваряет реальность действительную и в фундаментальной физике, и в человеческом познании. Смысловым стержнем физики является интеграл по путям эволюции физической системы (до Вселенной включительно): складываются все возможные эволюции, компенсируя друг друга, и возникает эволюция, отвечающая, в частности, минимуму  энергии (точнее, экстремуму действия). Так, например, в хаосе звуков скрипичной струны выживает только определённая нота и, затем, рождается мелодия: так хаос рождает порядок, космос. В живых системах также и один порядок рождает другой порядок. Человек обретает опыт и выносит его в будущее в виде цели, что экономит его усилия: нет их расхода на слепой перебор всех возможностей. Предпосылкой свободы человека являются развилки, бифуркации, превращающие мир в океан ветвящихся возможностей, где симметрия возможностей сочетается с асимметрией реализации одной из них. Смысл жизни – жить со смыслом.

Свобода есть снятие (в философском смысле) отчуждения. Отчуждение есть перевёртывание субъект-объектных отношений. Деятельность человека воплощается в физических и метафизических детях, вещах, технологиях и социальных институтах, к которым человек постепенно попадает в зависимость, в рабство (представим, что электричество вдруг напрочь исчезло). Произведённое человеком имеет конечный ресурс, и приходится всё обновлять. Свобода и рабство суть инварианты истории, но их формы меняются. При этом каждая историческая эпоха отличается своей формой воплощения Высшего начала. Например, именно неотмирность христианства позволила ему стать санкцией неестественной императорской власти, а, скажем, Луначарский считал Ленина Христом-2, перенося  акцент с потустороннего начала на посюстороннее.

Поскольку отдельный человек живёт порядка двух миллиардов секунд (2/3 столетия), за это время обновляется всё население Земли (более 6 миллиардов), так что ежесекундно  в среднем более трёх женщин испытывает родовые муки и рожает, и три человека испытывают смертные муки и умирают. СМИ могут вести мониторинг этих процессов и при желании представить всё как сплошное торжество жизни – либо смерти, хотя в реальности имеется относительное равновесие и обновление человечества. Важно, что в каждый момент времени присутствуют на Земле все биологические и познавательные возрасты, даже все исторические эпохи. Ребёнок должен в норме верить в волшебные сказки, а с возмужанием приходит понимание, что сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

Спектр биологических и познавательных возрастов сочетается со спектром мировоззренческих установок человечества. Буддизм абсолютизировал океаническое чувство единства всего существующего. Не видя границы духовного и материального (а дух – это не субстанция, но её атрибут, форма, закон человеческой жизни), он приписал духовное начало первичным элементам мира, дхармам, считая и весь мир Дхармой. Членение реальности на субъект и объект, Творца и творение буддизм считает изначальным заблуждением. Теизм (иудаизм, христианство, ислам) абсолютизировал творчество как характеристическое свойство человека, создав по сути пропасть между Творцом и творением.  Первобытные структуры сознания, античный политеизм, буддизм, теизм, бахаизм [7], многочисленные ереси, вероучение коммунизма – стадии становления единого ветвящегося противоречивого процесса. Спектр мировоззренческих установок есть развивающаяся динамическая система. Мы являемся  свидетелями крушения идеологии коммунизма. Он исходил из постулата возможности уничтожения социальной несправедливости с опорой на научное знание (теизм полагается на Всемогущую волю Творца).  Но социальный хаос невозможно уничтожить: его можно только непрерывно вытеснять ценой общего увеличения энтропии (не случайно города окружаются свалками, ближний космос заполняется космическим мусором, и давление цивилизации на  биосферу приближается к критическому значению). Жизнь подобна фронту огня, который следует непрерывно поддерживать, но приток даже возобновляемых ресурсов (свет Солнца, превращающий, например, реки как бы в вечные двигатели) конечен.

Что касается России, то она – Евразия, а не Восток и не Запад. Проживающий на её территории (больше половины территории – вечная мерзлота) народы за столетия выработали необыкновенную стойкость, которая оборачивается их иррациональной терпимостью к социальной несправедливости: распределение Парето между богатыми и бедными поэтому рекордно высокое. Но опыт России, миром со скудеющими ресурсами, будет ещё весьма востребован. Поскольку Россия переживает смену мировоззренческой установки, в ней активируются примитивные и устойчивые своей примитивностью структуры первобытного сознания: налицо частичный распад общественного сознания и растерянность. Падение части российского народа на добуддийский, дохристианский и доисламский уровень требует союзнических отношений с достойными людьми указанных мировоззренческих установок. Сегодня людей следует делить, прежде всего, по достоинству и нравственности, а не по вере.  Духовное обезвоживание нашего общества — явление временное: оно вызывает растущую потребность в духовности у лучшей части народа, на которую и следует делать ставку. Вопрос только один: цена возрождения российского народа. Задача власти – стать сильным посредником между трудящимися и предпринимателями (как это в своё время сделали Франклин Рузвельт, который уберёг свою страну от революции, и Дэн Сяопин, преодолевший эксцесс маоистской целесообразности) и реализовать переход на шестой технологический уклад.  Кстати, рост сложности мировой экономики наверняка потребует усиления в ней планового начала, и мир вынужден будет придти к существенно новым формам конфронтации и сотрудничества ради своего выживания.  И надо помнить, что мир – это не отсутствие войны, но добродетель, порождённая душевной мощью.

 

Л И Т Е Р А Т У Р А

1.       Русская доктрина (Сергиевский проект). Под ред. А.Б. Кобякова В.В. Аверьянова. М.: Яуза-пресс, 2007, 864 с ., тираж 5 000 экз.

2.       В. И. Арнольд. Что такое математика? М.: МЦНМО, 2004, с. 28.

3.       Ольга Седакова. Стихи. М.: Гнозис, 1994.

4.       Григорий Померанц. Несовершенство истории. Новая газета, № 20, 24.02.2012.

5.       Э.В. Ильенков. Идеал. Философский энциклопедический словарь, М.: Советская энциклопедия, 1983, с. 196.

6.       С.С. Аверинцев. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996, с. 17.

7.       Григорий Померанц, Зинаида Миркина. Великие религии мира. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2012.

8.       С.С. Аверинцев. Христианство. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983, с. 758.

9.       В.В. Болотов. Лекции по истории древней церкви. В 4-х т. Т. 2. М., 1994, с. 108.

10.    История о отцех и страдальцах соловецких, иже за благочестие и святые древле церковныя законы и предания великодушно пострадаша. Москва, 1676.

11.    Математический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия,      1988, с. 718.

12.    R.F. Polishchuk. In: Fundamentals of Life, Paris: Elsevier, 2002, p. 141-151.

13.    Э. Шредингер. Что такое жизнь? Физический аспект живой клетки. Ижевск: Редакция журнала «Регулярная и хаотическая динамика», 1999.

14.    Д.С. Чернавский. Проблема происхождения жизни и мышления с точки зрения современной физики. УФН, 2000, № 2, т. 170, с. 157-183. См.: www.ufn.ru

15.    R.F. Polishchuk. Man as a Singularity of the Universe. Origin, Time and Complexity.     Part 2, Labor et Fides, S.A., Geneva, Switzerland, 1994, p. 58.