ТРИБУНА РУССКОЙ МЫСЛИ №1(5)/2003

О ГЛАВНОМ

— Уважаемый отец Димитрий, Вы являетесь председателем Синодального отдела Русской Православной Церкви по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями. Главной целью отдела является содействие воспитанию военнослужащих и сотрудников правоохранительных учреждений в духе Православия, патриотизма и любви к Отечеству, поддержание связи с Вооруженными силами и правоохранительными структурами. Каково же сегодня это взаимодействие Церкви и армии, можно ли его назвать глубоким и всеобъемлющим или Церковь и армия находятся лишь в самом начале сотрудничества?

— В том виде, в котором отдел существует сейчас, та глобальная задача, которую Вы очертили в начале своего вопроса, не может быть даже выполнена, потому что нет соответствующей законодательной базы, нет кадров священнослужителей, которые были бы достаточно к этому подготовлены. Как идея — миссия Церкви в армии, конечно, необходима. Задача отдела на сегодня скорее та, что прозвучала во второй части вашего вопроса, — координация тех усилий церковных людей и священников в частности, которые уже подвизаются на этом поприще, собирание опыта и подготовка структурной работы, которая должна осуществиться в будущем. Конечно, в некоторых частных случаях этой работы успехи хорошие, значительные и вполне соответствуют современным возможностям Церкви и откликам самой армейской среды. Но в целом можно сказать, что мы находимся только в начале пути.

Потому что армия — это ведь часть народа, поэтому она не может считаться чем-то отдельным от него. Сколь наш народ просвещен, столько просвещена и армия. Сколько наш народ темен, столько темна и наша армия, если иметь в виду свет евангельской истины.

Такая работа осуществляется в разных епархиях (пока даже и не во всех епархиях) и с разной степенью сознания необходимости этого. Но появляется много священников, вышедших из военной среды, и их благословляют на это поприще архиереи, управляющие епархиями, для более эффективного сближения Церкви и армии.

— А чего больше в этом процессе: непонимания со стороны армии или малые возможности самой Церкви?

— Дело вот в чем. Есть такое замечательное, очень хорошо отражающее положение дел присловие — «Никому ничего не надо». Мы сейчас живем в стране, где никому ничего не надо. Живем среди народа, который пришел в состояние, когда ему совершенно без­различна собственная участь, собственная история.

Есть в нашем народе от­дельные люди, которые стараются исправить такое положение. Но одни мало что могут сделать, а другие, может, и хотели бы изменить, да не знают, что и как, потому что на протяжении десятилетий всякая инициатива была наказуема, и очень жестоко. Поэтому на­род привык ждать, что все само собой образуется.

— Армейская среда — это все-таки среда, подчиняющаяся приказам. Может быть, при наличии у армейского руководства воли и соответствующего приказа о сотрудничестве с Церковью это больше побуждало бы их к развитию армейско-церковных взаимоотношений ?

— Это было бы только внешне, хотя это, конечно, способствовало бы развитию взаимоотношений. Мы трудимся, чтобы были различные соглашения, подписанные с двух сторон, которые могли бы дать юридическую основу для работы тех энтузиастов, которые есть и в армейской среде, и в церковной. Наша задача — помогать этим росткам, которые затем прорастут и создадут необходимую структуру, которая будет полноценно трудиться.

— А если говорить об идеале отношений, идеале взаимодействия Церкви и армии, то какой он, на Ваш взгляд, должен иметь вид?

— Идеал — это сорок мучеников Севастийских — когда воины готовы умереть за Христа. Христолюбивое воинство — это идеал. Я думаю, что в нашу эпоху этот идеал недостижим, но все-таки как-то улучшить человеческий климат в армии, уменьшить суицид, изменить отношение к службе — это все вполне по силам облагораживающему влиянию Церкви.

Если хотя бы некая часть наших воинов вновь восприняла христианские идеалы, как некогда дружина князя Владимира, то очень многое изменилось бы в нравственном плане даже во всей стране.

— Хорошо известно, что в Императорской русской армии существовал институт военных и морских священников. Что возможно взять из того опыта, по Вашему мнению, для современной армии?

— Есть мнение, что надо немедленно вводить в армии институт военного духовенства. Я считаю, находясь в эпицентре этой проблемы, что Церковь к этому не готова и что армия столкнется с церковной беспомощностью и произойдет еще одно разочарование. Слава Богу, что есть сотни священнослужителей, которые окормляют отдельные воинские части, соединения и присутствие Церкви в армии уже реально.

Тут даже не в том дело, что сил нет. Народу сейчас в стране столько же, сколько и в 1917 году. Но изменился дух времени, дух общества, изменилось отношение к Богу, изменились нравственные идеалы. В этом дело. Этого приказом не решишь.

С завтрашнего дня приказом ввести нравственный идеал Святой Руси по всей армии? Это невозможно.

Если начинать, то сначала чтобы был священник хотя бы в крупных воинских соединениях. Это, конечно, должен быть человек, любящий армию, преданный этому делу.

— А как относятся в среде офицеров и рядовых к священникам, которые служат в войсках? Чего больше — уважения, интереса или безразличия?

— Мы такую статистику не ведем. Но видно, что в «горячих точках» востребованность огромна, а в штабных структурах индифферентно относятся, хотя и уважительно. Открытых враждебных выпадов не наблюдается.

— Сейчас такого института нет, есть воспитатели, на должности которых уже не назначают профессиональных философов марксизма-ленинизма. На таких должностях бывают бывшие командиры, инженерный состав и т.д. Идеологическая составляющая отсутствует.

Мы не дублируем их деятельность. Мы обращаемся к другой части души — к религиозности человека, помогаем воспитателям.

— Проблемы Российской армии во многом похожи на проблемы всего общества и потому вопросы духовности и патриотизма, вероятно, одинаково запущенны и в армии, и в обществе?

— Нет, в армии, конечно, патриотизм много выше. Сама природа службы — защищать Отечество. Туда идут люди, часто из особенных военных семей, с определенным настроем.

— Уважаемый отец Димитрий, среди многочисленных Ваших должностей есть и должность декана факультета православной культуры в Академии РВСН им. Петра Великого. Сейчас много споров вокруг преподавания этого предмета. Как он воспринимается в армии?

— Очень благожелательно, потому что видят результат. Среди слушателей факультета нет нарушений дисциплины, качества их как курсантов выше среднего уровня. Они более ответственно относятся к учебе, к дисциплине.

— А не возникает в связи с преподаванием предмета «Православная культура» к Вам вопросов о том, что, мол, у нас многоконфессиональная страна и что Православие не должно быть господствующей религией? Часто в связи с этим вспоминают Конституцию — что у нас светское государство, что Церковь у нас отделена от государства и т. д.?

— Дело в том, что страна наша совсем не многоконфессиональная. Никто же не скажет, что Иордания многоконфессиональная страна, хотя там живет почти миллион христиан. Это просто штамп, который не соответствует реальности.

У нас в Академии РВСН на 1000 человек учатся 5—7 человек, которые считают себя мусульманами, — разве это многоконфессиональность? Существует факультет православной культуры, где никого не принуждают ни молиться, ни исполнять обряды, ни креститься. Боже упаси от религиозного давления не только на наших мусульман, но и на крещеных, но не приходящих в храм воинов. Каждому овощу свое время.

Это проблема искусственная. Ее поднимают люди, которые ни в коем случае не хотят воздействия Церкви на общество. Им интересно, чтобы общество было развращенным, продажным, изменчивым, подлым. Они в этом заинтересованы, именно в такого рода людях. Им неинтересна нравственность. Поэтому они выдвигают совершенно абсурдные требования или опасения.

Даже многие муфтии и муллы выступают за введение «Основ православной культуры». Это же им даст возможность вводить «Основы мусульманской культуры» в тех школах, в которых много учащихся-мусульман.

Кстати говоря, тот стандарт теологии, который разработан в стенах Свято-Тихоновского богословского института, он же на «ура» принят и мусульманами, и иудеями. Он им подходит. Им не надо работать, они берут и делают кальку.

Вот, например, была издана «Социальная концепция Русской Православной Церкви» — тут же была создана «Социальная концепция ислама», нашего, российского. Нет у нас антагонистических противоречий. Мы жили и жили сотни лет вместе. Один муфтий заявил, что вы получите «вторую Чечню ». Зачем пугает? За такие слова можно в тюрьму сажать, это ведь провокация, возбуждение религиозной розни. При чем тут Чечня? Что, русские люди не имеют права преподавать православную культуру своим детям? На что мы должны оглядываться? Если какому-то ребеночку или его родителям не нравится эта школа, пусть идет в другую. У нас же есть и частные, и государственные школы, где директор, например, не хочет этого компонента. Никто же никому ничего не навязывает.

— Мне кажется, здесь большая проблема не в религиозных людях, придерживающихся различных вероучений, а в людях с атеистическим восприятием мира, получившим советское атеистическое воспитание.

— Таких людей ничтожный процент. Ну, пусть они организуют свою атеистическую школу и т.д.

Большинство-то населения, 80 процентов, желают и хотят изучать «Основы православной культуры».

— А из-за чего тогда такой нажим на Министерство образования со стороны различных политиков?

— Да не различных политиков, а совершенно определенной кучки людей. Фамилии их все известны. Можно заранее прогнозировать, кто и как будет реагировать на то или иное явление. Они лишь делают вид, что высказывают общественное мнение. Это люди с совершенно определенным настроем, с определенным отношением к Церкви. Они не крещеные, не верующие ни во что. Всякую церковность, возрождаемую в нашем народе, они естественно воспринимают отрицательно. Ну что тут сделаешь? Можно спокойно относиться к их позиции, но она не должна возобладать в нашей стране.

— Совсем недавно прошли очередные Рождественские чтения, где Вы вели секцию «Духовное просвещение в армии и правоохранительных органах». Что было интересного на этих заседаниях?

— Самое важное и интересное, что бывает на «Рождественских чтениях», это общение с людьми, которые приезжают из регионов и рассказывают, что у них происходит. Таким образом мы осуществляем обратную связь и делимся теми наработками, которые осуществлены здесь, в Москве.

Многие люди приезжали и даже из разных государств: из Украины, Белоруссии.

Очень важная информация о жизни православных и их проблемах становится достоянием всех.

— Отец Димитрий, Вам, вероятно, часто приходится общаться с различными государственными и военными чинами. Входит ли в их понимание национальной безопасности защита таких основ, как крепкая многодетная семья, воспитание молодого поколения в традициях предков и т.п.?

— У нас понимание этого есть. Но, к сожалению, как некоторой абстрактной доктрины: «Хорошо, чтобы было». Но что для этого надо делать конкретно, этого пока еще никто не предложил. Ну, кроме, может быть, медико-просветительского центра «Жизнь».

На самом деле все ведь очень про­сто. Известно, что служит духовному развитию общества, а что — отрицатель­ному.

В частности ясно, что та группа людей, которая выступает против «Основ православной культуры», как-то финансово связана с бизнесом, который развивает человеческие страсти. Это ударит по их карману. Поэтому их пафос всегда произрастает из собственной материальной выгоды. Представьте, если общество будет нравственным, оно, конечно, будет активно противодействовать разврату, внедрению насилия в общество, поощрению извращений и т. д. и т. п.

— Зная проблемы и особенности службы в армии, посоветуйте матерям, отцам, на что в семейном воспитании обратить особое внимание, зная, что наступит пора и сын окажется среди призывников. К чему он должен быть готов, на что его надо настраивать, пока он еще ребенок, подросток?

— На то, что современный солдат должен быть человеком образованным, дисциплинированным и умным. Поэтому надо учить детей дисциплине, говорить дома о ее важности и как можно лучше учиться.

— А имеет ли моральное право православный человек, что называется, «откосить» от армии?

— Все должно быть по силам. В идеале армия должна быть делом добро­вольным, потому что есть люди, для которых служба в армии по их психофизическим данным — это проблема, это травма. Но закон един для всех. Поэтому надо создать такие механизмы, при которых служба в армии для этих людей должна иметь щадящий режим и в душевном, и в физическом отношении, тогда никто не будет «косить».

— Это не будет походить на альтернативную службу в либеральном понимании — без оружия?

— Нет. Альтернативная служба — это грубое решение проблемы.

Лучше отладить систему отбора в различные армейские службы. Вот в разведку или в спецназ отбирают определенного качества людей. Должен быть такой отбор и для людей, о которых мы говорили выше. Кого в штаб, кого на компьютер, кого в оркестр и т.д. Отбор, в общем-то, идет. Но все-таки, должен быть более научный подход.

— Спаси Вас Господи, уважаемый отец Димитрий. Благодарю Вас за интересную беседу.

Беседу провел Михаил Смолин