ТРИБУНА РУССКОЙ МЫСЛИ №2(6)/2002 

Николай Кузьмич СИМАКОВ
философ, публицист, профессор
Международной славянской академии

Петербургская Империя и призвание России

        Сегодня в начале третьего тысячелетия от Рождества Христова, Россия остается последней православной экуменой в мировой истории. Ее историческое призвание можно осмыслить и понять только в контексте священной истории спасения человечества во Христе.
        Провиденциально, судьба России связана с православным востоком и византийской империей, вторым Римом  - Царьградом. После гибели Византии, отвергнув искусительную унию с латинским западом, Россия становится Третьим Римом, последним оплотом православия в мире.
«Так знай, боголюбец и христолюбец,- писал знаменитый старец Филофей, что все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, согласно пророческим книгам, и это Российское Царство: ибо два Рима пали, а Третий стоит, а четвертому не бывать». Эти слова были не только пророчеством, но и своего рода исторической «канонизацией»  Московского царства, как религиозно-мессианского центра православной экумены в конце мировой истории.
        Русская цивилизация религиозно, национально и исторически окончательно сложилась как Святая Русь в эпоху Московского царства.
Церковь стала в это время основой всей национально-соборной жизни русского народа и государства. Московские цари от Ивана Грозного до Алексея Михайловича Тишайшего, считали себя ктиторами Церкви и защитниками вселенского православия.
      Не случайно, поэтому церковный раскол 17 века стал катастрофой для Московского царства.
В конце 17 века русское государство было полностью потрясено церковным расколом, и последовавшими за этим стрелецкими и казацкими бунтами: «хованщиной» и «разинщиной».
Россия оказалась окруженной со всех сторон агрессивными соседями, готовыми захватить и колонизировать ее. Протестантская Швеция, католическая Польша и мусульманская Турция угрожали дальнейшему существованию России как последнему оплоту православия в мире.  Поэтому перед Московским царством в это время неотвратимо  стоял вопрос: либо стать мощным государством, защитой всего вселенского православия, либо разделить печальную судьбу Византии и Латинской Америки.
        Петр I появился промыслительно в истории России, прежде всего как защитник и создатель новой государственности: абсолютизма и империи. Новый, петербургский период русской истории начался с петровской революции. Первый император и «революционер на троне», спасая Россию от Запада, бросил вызов не только Московской Руси, но и всей русской православной цивилизации. «Сам Петр хотел разрыва. У него была психология революционера. Он склонен был скорее, преувеличивать новизну», -  писал О. Георгий Флоровский. «Он хотел, чтобы все обновилось и переменилось, - до неузнаваемости. Он сам привык и других приучал о настоящем думать всегда в противопоставлении к прошлому. Он создавал и воспитал психологию переворота. И именно с Петра и начинается великий и подлинный русский раскол... Раскол не столько между правительством и народом, сколько между властью и церковью» .
         Петр I пытался увести Россию от Святой Руси, “заменить” церковь, Империей. Он стремился насильственно секуляризировать и заново построить иную, европейскую Россию. Петр стал идеологом и творцом целой эпохи  - петербургского абсолютизма. По его замыслу новая столица Третьего Рима, перенесенная из Москвы на берега Невы – Петербург, должна стать столицей всего христианского мира. С другой стороны Петр I сознательно противопоставлял  град Св. Петра как столицу Российского абсолютизма, католическому папистскому Риму. Он считал, что российские императоры, как помазанники Божии являются наследниками царской власти древних монархий востока. Они, по его мнению, имеют особую, священную власть (по чину Мелхисидека – царя и священника Бога Всевышего), не только над государством, но и над церковью. Полагая, что не римский папа, а российский император является “наместником Бога на Земле”, Петр разрушил  симфонию церкви и государства, сложившуюся в России в течение веков. Император властно упразднил патриаршество как “русский папизм”, полностью подчинив церковь светской власти.
        С этого времени происходит торжество – цезаропапизма -  Петровского Абсолютизма над церковью. С Петра начинается “синодальный плен церкви” у государства, который будет продолждаться почти два столетия. “Все должно стать и быть государственным, и только государственное попускается и допускается впредь. У церкви не остается и не оставляется самостоятельного и независимого круга дел, ибо государство все дела считает своими” , - пишет о.Г.Флоровский. Отныне Указами Его императорского Величества регламентируются не только государственно-светская, но и вся церковно-религиозная жизнь русского общества. Создается абсолютистско-полицейское государство на прусский манер. Государство, подчинив Церковь, теперь само заботится о благосостоянии и спасении душ своих граждан.
         В Петербургский период, под “игом европеизации” оказалась не только церковь, но вся связанная с ней русская цивилизация.     Начиная от Петра “первого русского немца” до Бирона, Остермана и  Миниха, происходит онемечивание русского народа.
        Церковь, православное благочестие, национальная культура, были жестоко гонимы в 18 веке со стороны “немецкого” правительства. “Взгляд на Россию и на русский народ только как на материал для создания могущественной европейской державы, презрение ко всему исконно русскому как к варварскому и к русским людям как к полудиким дуракам, которых надо палкой научить быть европейцами, - все это, разумеется, лучше всего могло проводиться в жизнь не русскими, а иностранцами, природными европейцами” , отмечал Н.С.Трубецкой. Русский народ чувствовал себя в это время как в завоеванной стране – пленником, который пытаются изо всех сил германизировать иноземцы. Немецкую казарму и дисциплину любили и превозносили в Петербургский период” обрусевшие немцы на престоле от Петра III  до Павла  I и Николая I.
        Правительственными Указами пытались искусственно пересадить прусский порядок и казарму в России от Бирона до Аракчеева и в них “перевоспитать женственную славянскую расу”.    “Так или иначе, в России эпохи европеизации никто не чувствовал себя совсем “в своем доме”:  одни жили как-бы под иноземным игом, другие – как-бы в завоеванной ими стране или в колонии” , считал Н.С.Трубецкой.
         Дело Петра успешно продолжила “обрусевшая немка” и “ученица Вольтера” Екатерина II. Она окончательно европеизировала страну, создав новую, чуждую православию петербургскую элиту – «русских европейцев»: вольтерьянцев, просвещенных атеистов и масонов. «Екатерина отобрала земли у церквей и монастырей. А в обер-прокуроры Синода Екатерина без смущения назначала не только лиц, склонных к протестантизму, вроде Мелиссино, но и явных атеистов, каковым был Чебышев. При таком отношении к Церкви, оторвавшиеся от нее верхи русского общества научились смотреть на нее как на оплот суеверия и невежества, научились презирать Церковь и всех, кто Церкви верен» , - писал свят. Иларион Троицкий.
        Национальный раскол в России стал неизбежным последствием подобной секуляризации. Екатерина II политически канонизировала «просвещенный абсолютизм», объявив в своем «Наказе» Россию – «европейским государством». Ответом на это стало «дело» митрополита Арсения Мациевича, который от лица православной церкви, фактически анафематствовал абсолютизм и секуляризацию проводимую в России в 18 веке.  Однако, несмотря на секуляризацию, Россия, начиная от Петра I и до Екатерины II, превращается в победоносную империю. Она сумела сокрушить своих исторических врагов, угрожавших ее существованию.
        Промыслительно, русский – Третий Рим стал теперь всемирным, величайшей империей в мировой истории. Российская империя провиденциально и исторически стала защитницей православия, христианской цивилизации в Европе и всего человечества.
        С эпохи Павла I, Российская империя выступала защитницей “христианской Европы” против апостасийных и разрушительных сил в лице революций и тирании Наполеона. Став великим магистром мальтийского ордена, император  Павел I мечтал “о соединении церквей”, спасении римского папства и католической Европы от воинствующего безбожия “французской заразы”.
        Свой триумф, петербургский абсолютизм и Российская империя достигают в царствовании императора-мистика Александра I  Благословенного. При нем Россия не только приносит  освобождение народам от тирании “корсиканского чудовиища”. Она стремится преодолеть древний, доставшийся от Византии конфессионально-цивилизационный раскол и соединиться с христианской Европой в «единую экумену универсального христианства”. Создавая “Священный Союз” христианских монархий Европы  (России, Австрии и Пруссии), Александр I мечтал соединить  православную Россию с католическо-протестантским Западом, для того, чтобы «приблизить наступлеение Царства Божия на земле».
       «Священный Союз»  был задуман, как некое предварение Тысячелетнего Царства. Пишет о.Г.Флоровский: «Но всякому тому ощутительно, кто хочет видеть: что сей акт нельзя не признать иначе как предуготовлением к тому обещанному Царствию Господа на земли, которое будет яко на небеси»  по мнению одного из идеологов «Священного Союза» кн. А.Н.Голицына.  
        Однако как только император Николай I решил защитить православные святыни Востока в Вифлееме, “Священный Союз” христианской Европы тут же рухнул, и началась Крымская война. С этого времени “восточный вопрос” становится для России главным в ее христианской политике со второй половины 19 века вплоть до войны 1914-1917 гг.
        Религиозные мыслители 19 века: Ф.И.Тютчев, Н.Я.Данилевский, Ф.М.Достоевский и К.Н.Леонтьев  писали о русской идее, связывая ее с “восточным вопросом”. Россия промыслительно стала великой империей, считал Ф.М.Достоевский, чтобы быть единственной защитницей вселенского православия и народов его исповедающих. Она призвана разрешить “восточный вопрос” чтобы освободить от ига мусульман Константинополь, и весь православный Восток – от западного еретичества. В этом же он видел исход России из «петербургского плена»
        “Мы, Россия, действительно, необходимы и неминуемы и для всего Восточного христианства, и для всей судьбы будущего Православия на земле, для единения его. Так всегда понимали это наш народ и государи его... Одним словом, этот страшный Восточный вопрос – это чуть не вся судьба наша в будущем.    В нем заключается как-бы все наши задачи и, главное, единственный выход наш в пользу истории. В нем окончательное столкновение наше с Европой, и окончательное единение с нею, но уже на новых, могучих, плодотворных началах. О, где теперь понять Европе всю ту роковую жизненную важность для нас самих в решении этого вопроса! Одним словом, чем бы ни кончились тепершние, столь необходимые, может быть, дипломатические соглашения и переговоры в Европе, но рано ли, поздно ли, а Константинополь должен быть наш, и хотя бы лишь в будущем только столетии!” , - писал Ф.М.Достоевский.         
        Другой русский мыслитель и поэт Ф.И.Тютчев, также счител, что Россия должна стать империей всего православного Востока.     «Только в качестве Императора Востока Царь является Императором России», - пишет он. «Волим за царя восточного Православного  говорили малороссы, и говорят все православные Востока, славяне и другие. Что же касается турок, то они заняли Православный Восток, чтобы заслонить его от западных народов, - пока создавалась законная Империя. Империя едина: Православная Церковь – ее душа, славянское племя – ее тело. Если бы Россия не пришла к Империи, то она зачахла бы. Империя Востока: это Россия в окончательном виде», - полагал Ф.И.Тютчев.  Об этом он пророчески писал в своих стихах:


        В православном Востоке и «византизме» видел спасение и будущее России К.Н.Леонтьев. «Россия  - великий Восток, она должна явить небывалую по своеобразию восточную цивилизацию, противоположную мещанству Запада»,- писал он. «Поворотным пунктом для нас русских должно быть взятие Царьграда и заложение там основ новому культурно-государственному зданию». «Царьград есть тот естественный центр, к которому должны тяготеть все христианские народы, рано или поздно предназначенные составить с Россией во главе, восточно-православный союз».
        Выдающийся религиозный мыслитель 19 века Н.Я. Данилевский считал, что Россия призвана стать во главе Всеславянского союза, для борьбы и спасения славянской цивилизации от всемирного владычества Европы. По его мнению, священная война России с Европой из-за Царьграда неизбежна и спасительна, т.к. может исцелить от недуга «европейничья».
        «Рано или поздно, хотим ли или не хотим, но борьба с Европою (или, по крайней мере, со значительной частью ее) неизбежна из-за Восточного вопроса, то есть из-за свободы и независимости славян, из-за обладания Царьградом, - из-за всего того, что по мнению Европы, составляет предмет незаконного честолбия России, а по мнению каждого русского, достойного этого имени, есть необходимое требование ее исторического призвания», - писал Н.Я.Данилевский в своей книге «Россия и Европа». Царьград, по его мнению должен стать столицей всеславянского союза», для торжества славянства, его независимости и самобытности.
        «Восточный вопрос это прежде всего освобождение Россией Святой Земли: Иерусалима, Вифлеема, Назарета и находящихся там великих христианских святынь. Об этом мечтали и к этому стремились русские цари еще в Москве. Со времен первых русских царей христианский Восток и Святая Земля, считались частью православного царства – Третьего Рима,  которые необходимо освободить от турецкого ига.  Перед Российской империей во время  войны с Европой  1914 -1917 г.  стояла эта давняя историческая и священная миссия. С разрешением «восточного вопроса» связано было освобождение  и от «умственного ига Европы», которое тяготело над европеизированным и расцерковленным русским обществом  в петербургский период уже двести лет.
        Об этом в годы войны писал митрополит  Антоний Храповицкий:  «Не Европу только надо очистить от турок, а весь Православный Восток: Господень Гроб, Голгофу, Вифлеем, Дамаск, Бейрут и вообще все православные епархии. Если в настоящую войну удалось бы только очистить от них Константинополь, то на это следовало бы взирать лишь как на первый этап освобождения христианства и непременно обеспечить за собой сильный и постоянный натиск на дальнейшие пределы турок, населенные православными греками православными арабами.  «Если это будет сделано, считал он, то не пройдет и десяти лет, как вся Палестина и Сирия обратятся во Владимирскую и Харьковскую губернию. Народ наш так и ринется поселяться в страну, где жил наш Спаситель, Его Пречистая  Матерь, апостолы, пророки и мученики. Там будет уже место для чисто русской культуры, для русской речи, для русской торговли и промышленности;  в частности две последние отрасли обильною лавою польются по Волге и Каспию чрез Кавказ и Средиземному морю и обратно.  Пустынная местность вновь процветет, как «земля текучая медом и млеком», а всякий русский христианин сочтет своим долгом не раз в своей жизни отправиться на поклонение Живоносному Гробу; даже наши баре и барыни постепенно  забудут о Карлсбадах и Парижах и будут знать Иерусалим, Вифлеем, Назарет».
        В таком решении  «восточного вопроса» митрополит Антоний Храповицкий  видел осуществление русской идеи  Третьего Рима.    «Вот тогда, - писал он в статье  «Чей должен быть Константинополь?», со всею силою проснется русское самосознание, наука и поэзия возвестят миру о чувствах и молитвах Русской души, и исполнятся чаяния последних Рюриковичей и первых Романовых о том, что Московскому царству суждено быть Третьим Римом, а четвертому не бывать».