Владимир Григорьевич БОНДАРЕНКО
Главный редакторт газеты "День литературы"

 

Власть, пресса, общество вовсю обсуждают "проблемы экстремизма". Иной раз кажется: придет время — и само обозначение себя русским будет приравнено к "экстремизму", "шовинизму" и "фашизму". В России быть русским — очень трудно.

Понятно, что любой нормальный человек — не сторонник, а решительный противник любых насильственных действий, кто бы их ни совершал. И пусть будет жесткой кара за убийства, насилие, жестокость, нападения на граждан. Но так называемые меры по борьбе с экстремизмом зачастую, увы, направлены сегодня у нас прежде всего не против убийц и насильников, не против распоясавшихся хулиганов из разнузданного "поколения пепси", а против так называемой "пропаганды экстремизма", и под это понятие многие нынешние ведущие газеты ("Известия", "Коммерсант", "Новая газета" и другие) частенько и лукаво подверстывают официально заявленную русскость.

В противовес историческим понятиям: "русский народ, русское общество, русская культура, русские люди", нынешняя наша и государственная, и либеральная элита достаточно настойчиво вводит термины: "россияне, российская культура, российское общество".

Что это за слово — "россияне"? Вслушаешься — звучит оно с интонацией подвыпившего самодура Ельцина, а само насаждение "россиянства" воспринимается как продолжение политики унижения и подавления государствообразующего русского народа, русской национальной культуры. А ведь мы уже как минимум тысячу лет живем в русском обществе, говорим на русском языке и творим русскую культуру. "Мы — русские, какое счастье!" — писал наш великий полководец Александр Суворов, вряд ли подсчитывая процент крови у своих командиров и солдат. Русская нация — как государствообразующая — освоила громадные территории, создала могучую державу, создала великую русскую культуру. Так прочему же мы должны исчезнуть с лица земли по каким-то абсолютно нелепым соображениям? Почему и кому потребовалась эта фальшивая замена русских корней "российскими", "россиянскими"?

Этнически чистых государств нет нигде в мире. Русских в России в процентном отношении гораздо больше, чем украинцев на Украине, эстонцев в Эстонии, французов во Франции, англичан в Англии, грузин в Грузии, евреев в Израиле, но почему-то в этих странах никто не требует переименования французского общества в некое францийское, немецкую культуру никто не переименовывает в немцийскую, а Израиль называют еврейским государством, и так далее. Более того, все эти государства заявляют о себе как о мононациональных государствах. Да, англичане вынуждены были первыми отделить английскую культуру от англоязычной, ибо на английском языке пишут тысячи индийских, арабских, африканских писателей, не говоря уже о США и Канаде, и в самой Англии немало писателей и деятелей культуры считает себя шотландскими, ирландскими творцами. Но попробуй у нас в России отделить русскую культуру от русскоязычной — какой шум поднимется!

Кому же так не хочется признавать русских как основной государство- и культурообразующий фактор в России? Ведь суть дела, кажется, давно прояснена. Еще почти 200 лет назад наш выдающийся философ Константин Аксаков, стараясь понять суть русской цивилизации, отделил понятия "страна" и "государство". Он считал, что вера и культура определяют внутреннюю жизнь нации, а государство — это защитная скорлупа, состоящая из армии, полиции и других государственных институтов. В "Записке о внутреннем состоянии России", которую он в 1855 году подал императору Александру Второму, Аксаков писал: "Русский народ … хочет оставить для себя свою не политическую, а свою внутреннюю общественную жизнь, свои обычаи, свой быт, жизнь мирную духа… Он ищет свободы нравственной, свободы общественной — народной жизни внутри себя". Если бы во времена Аксакова в обиходе существовало понятие "российский народ", то в аксаковском смысле можно оставить за  этим понятием чисто официальное и дипломатическое обозначение содружества всех наших народов. Хотя для многих предпочтительней термин "граждане России".

И где же нынешняя русская свободная общественная жизнь? И что стоит за подменой понятий "русские" понятиями "российские" и "россияне"? Поразительно, но понятие "россияне" ничем "не грозит" ни башкирам, ни якутам, ни татарам, и бьет прежде всего исключительно по интересам русского народа! По телевидению приходится видеть, как наши правители, случайно оговариваясь и упоминая "русский народ", тут же поспешно исправлялись: "российский народ". Интересно, как бы Владимир Путин назвал столь любимый им немецкий народ, ежели в нынешней Германии полно и пакистанцев, и курдов, и турок — они же могут обидеться за обозначение их как часть немецкого общества, немецкого государства.

Кстати, сколь умело наши переводчики, под политическим давлением космополитических кругов в руководстве страны, ныне безграмотно переводят английское russian, как исключительно "российский". Тогда и национальность у нас — российская, и Russian language — российский язык, Russian literature — российская литература и Russian writer — российский писатель. Исчезает и великая русская литература и русский народ в целом. Смотрю иные новые переводы старых английских текстов и вижу, как вымарывается из обращения перевод слова "русский". А ведь слово Russian всегда и во всех словарях обозначало именно — русский. Идет явная и наглая фальсификация, подмена понятий. Впору возмутиться англичанам за политизированное коверканье их родного языка.

Когда в Думе попробовали учредить комиссию по защите интересов русского народа, эта попытка с треском провалилась. Естественно, инициаторов сочли за "провокаторов и шовинистов". Неужели и высокие сегодняшние военачальники побоятся повторить вслед за Суворовым восторженные слова о принадлежности армии да и себя именно к русскому народу? К защитникам имперской идеи?

Империя вообще — прежде всего явление культуры, без культурного имперского сознания, без освоения имперского культурного пространства невозможно никакое построение державы как таковой. Все потуги того или иного правителя на имперскость своего народа, своей страны бессмысленны, если имперская культура не освоила предварительно пространство и время бытия своих сограждан.

"Певец империи и свободы", — писал о Пушкине в 1937 году русский мыслитель Георгий Федотов. А сам поэт подтверждал это определение не только своими стихами, но и емкими словами об эпохе Петра: "Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, при стуке топора и при громе пушек…". Так мы входили не раз, и как желанные гости, и как освободители, но никогда — как завоеватели. Как молодая имперская нация мы подпитывались древней римской, греческой, византийской, европейской культурой. И уже, несомненно, освоив античные уроки, став, по сути, новой античностью, придав древним римским замыслам наш русский размах, мы создали величайшую русскую литературу как литературу изначально имперскую.

Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?

Так возникал мировой размах в русской литературе, мировой замысел, освоение мировых ценностей. И уже Гоголь писал о всемирной отзывчивости Пушкина: "Как рано пробуждалась в нём эта чуткость на всё откликаться. И как верен его отклик, как чутко его ухо!.. В Испании он испанец, с греком — грек, на Кавказе — вольный горец в полном смысле этого слова… заглянет к мужикам в избу — он русский весь с головы до ног". И до сих пор Россия вбирает в себя запахи и соцветия всего культурного мира. И далее, как мостик от Пушкина к Достоевскому, — его знаменитые слова о всечеловечности русского сознания. "Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только … стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите".

Русскость и всечеловечность раздували паруса поэзии Серебряного века, от Блока до Гумилева, от Есенина до Маяковского. "Нам внятно всё…" — писал Александр Блок. "Да будь я и негром преклонных годов,/И то без унынья и лени / Я русский бы выучил…" — по другому поводу, но с той же всемирностью пишет Владимир Маяковский. Уже в наши дни последний великий поэт ХХ века Юрий Кузнецов писал:

И чужие священные камни
Кроме нас не оценит никто…

Тщетно пытались отделить имперскость от русскости все разрушители русской культуры. Загоняя одних русских писателей в резервацию провинциализма, других лишая национальной почвы и превращая в их в кочевых космополитов.

Но всемирность, всечеловечность русского национального сознания не уничтожают само национальное сознание как основу нашего общества. Мы — русские среди других народов мира, но нигде в мире, кроме России, не додумались до того, чтобы в угоду национальным меньшинствам (при все уважении к ним) заменить национальное самоопределение — русские, немцы, французы, китайцы, грузины, латыши — чем-то национально безразличным. Даже американцы называют себя американской нацией, и любые иные меньшинства вливаются в американскую культуру, в американское общество, становятся американцами. Уничтожая понятие — "русские", мы уничтожаем всю нашу национальную историю, всю свою самобытность, мы уничтожаем один из уникальнейших и талантливых народов мира. Конечно, можно винить внешние факторы, давление национальных меньшинств или же иных государств, не заинтересованных в дальнейшем развитии русской нации, но прежде всего вина на подобном отношении лежит на нашей политической и культурной элите, на нашей, увы, давно уже не заинтересованной в духовном развитии собственного народа, безликой отечественной интеллигенции. Увы, но прав был Ленин: это не интеллигенция, это дерьмо…

И откуда берется у родной нашей интеллигенции отвращение к простым Божьим заповедям? Почему часто оказываются для самых талантливейших людей неодолимыми эти простые слова : "Блаженны нищие духом"? Откуда искушение Чаадаевым, Курбским, Печериным? Зачем посадскому коренному человеку Олегу Чухонцеву становиться поперечником Отчизны? Что подвигло моралиста Сергея Аверинцева писать предисловие к книге Папы Римского? Почему ушел из безбожничества в католицизм Венедикт Ерофеев? Я как-то раньше не задумывался над этой нависшей над интеллигенцией опаснейшей проблемой, искушением иной латинской веры.

И вдруг вижу: в каждом поколении русской интеллигенции часть лучших, умнейших — уходит в католицизм. Тут и великий Бахтин, и поэт Вячеслав Иванов, впрочем, недалек от этого и нынешний филолог Вячеслав Иванов, и соловецкий страдалец Борис Ширяев… Самые неожиданные фигуры и лица. А откуда та же тяга к католицизму у отца Зенона, прекраснейшего иконописца?

Мне кажется, дело не в самом католицизме — для польского крестьянина и испанского рыбака он также естественен, как природа, как небо, он для него — прост, как всякая истина. Дело в отчуждении от "мы", от хляби и грязи своего русского народа, от нежелания общности и соборности, все равно красной ли, белой ли — православной ли, дело в преодолении анонимности своего "я". В отчуждении от своей же русскости. Маэстро — он же творит из себя, выстраивает себя, как тот же прекрасный, но уходящий от русскости Андрей Тарковский. А в блаженстве нищего духом заключено лишь простое деяние, по всем канонам, но несущее в себе искру Божию. Как дотянуться до такой высоты? Как дотянуться интеллигентам до духовных высот былого русского простонародья?

Воспользовавшись отступничеством элитарной интеллигенции от исконной русскости, властная чиновная элита в угоду всем чужеродным влияниям утверждает концепцию россиянства.

Народ обладает подлинной свободой и подлинной независимостью, когда владеет культурой. Своей культурой. Народ, не имеющий своей народной культуры, или уже мертвый народ, или обречен на вымирание, или мутацию в недалеком будущем. Народ может цепляться за чужие знания, за чужие идеи, за чужую цивилизацию — это не страшно и даже часто бывает полезно. Японцы свободно опережают свое время, используя весь опыт западной цивилизации, но при этом не теряя своей культуры. Они остаются японцами, сколько бы корейцев или китайцев к ним ни поселялось. Ирландцы даже язык свой вынуждены были потерять еще семь столетий назад под давлением английских оккупантов, но и в США, где ирландское лобби одно из самых могущественных, и в самой Ирландии, они сохранились как народ благодаря национальной культуре. Обладает ли сейчас своей культурой русский народ? И если уже не обладает, то может ли он по-прежнему именоваться русским народом? На что будем опираться при дальнейшем развитии русского общества? В тридцатые годы, при индустриализации, опирались на деревню, на русского мужика. Сегодня нет ни той деревни, ни того русского мужика. Во время войны, когда немец стоял под Москвой, опирались на свежие сибирские дивизии. Сегодня Сибирь в таком же положении, как и вся Россия, а на Дальнем Востоке уже к миллиону китайцев приближается, китайцев, обладающих неразрушенной самобытной национальной культурой.

Поэзия Александра Пушкина и Михаила Лермонтова, Александра Блока и Сергея Есенина опиралась не только на книжную культуру, не только на Божий промысел, но и на народные песни, предания, сказки. Народной культурой жили не только, как принято считать, передвижники и крестьянские поэты, перечитайте внимательно всех символистов, акмеистов, и даже футуристов, всех мастеров Серебряного века, от Ахматовой до Кузмина, от Андрея Белого до Велемира Хлебникова, и вы прочувствуете глубинную корневую систему всего материка национальной культуры. И не надо было ехать куда-то в староверческие скиты, в какое-нибудь алтайское Беловодье, за первым же углом еще в начале ХХ века петербургский эстет-символист обнаруживал не метафизический край света, который сегодня видится Юрию Кузнецову, а глубинную народную Русь. Где сегодня молодым русским интеллектуалам припадать к родникам русского слова, русской песни, где любоваться русской красой?

С другой стороны, наши русские гении, как средоточение народной культуры. Не случайно же внедрялись упорно и настойчиво в каждый дом, в каждую избу. Неоспоримый факт: Александр Сергеевич Пушкин стал воистину всенародным поэтом не при жизни. И даже не в период господства в книжной культуре блестящих мастеров Серебряного века. Он стал всенародным поэтом в сталинские годы. Именно в 1937 году, в юбилей гибели русского поэта на дуэли, его стихи и книги стали, не постесняюсь этого слова, насильно внедрять в каждый дом, в каждую семью. Прошло пятьдесят лет, и кажется, что такую известность Пушкин имел всегда. То же самое с культом Маяковского или Шолохова. Никогда умное правительство не бросает культуру на самотек. Мол, читайте что хотите. То ли Вову Сорокина, то ли Владимира Личутина, то ли Ярослава Могутина, то ли Александра Проханова… Никогда в тех же США не бросали мощные миллиардные дотации на культуру, не обеспечивающую американское влияние.

Пишите что хотите, господа художники, но государственную поддержку будут получать программы, поддерживающие стержневые линии русской национальной культуры. Так должно быть! Поймет ли это господин Путин? Или его культурный уровень — это шоу Кости Райкина и Михаила Жванецкого? Народ выдохся. Народ, как кит, выброшенный на берег, народ глотает американский культурный ширпотреб. Есть ли силы у художников противостоять этому? Есть. Но есть ли силы у властителей и русского предпринимательства поддержать глобальную программу поддержки национальной культуры, образования? Не случайно незадолго до смерти академик Никита Моисеев написал пронзительную речь-завещание: если к власти не придут люди с гуманитарным культурным сознанием, Россия погибнет…

Поистине, что мы сегодня увидим, услышим, прочувствуем в русской деревне, поселке, городке? Русскую песню? Нет. Если и поют, то блатные песни и матерные частушки. Русские сказки? Нет. Барби давно уже вытеснила матрешек. Я не удивился, когда на юбилее одного видного русского артиста хор Министерства обороны России запел "Хеппи бёздэй ту ю". Когда-то пели на юбилеях православные величания, потом хотя бы "Каравай, каравай…", теперь для всех русских со всей нашей великой песенной культурой остался английский текст. Даже для нашего Министерства обороны. Может быть, поэтому лодки наши гибнут в Баренцевом море? О русской кухне можно услышать только где-нибудь в русских ресторанчиках в Париже и в Нью-Йорке...

Мы в газетах много пишем о национальной катастрофе политической, военной, экономической, экологической, демографической, и почти ничего о катастрофе культурной. А я уверен: эта катастрофа страшнее всех остальных. И она уже состоялась. И экономика, и территория, и армия могут быть восстановлены, но уже при ином народе. Развивается же Италия на месте Древнего Рима. И никто итальянцев не считает, в отличие от китайцев или иранцев, наследниками той древней цивилизации. Мне возразят: какая разница, были мы русским народом, чуть не стали советским народом, станем еще каким-нибудь народом или сольемся с какими-нибудь еще народами, станем новой Америкой, какая разница? Кому без разницы, тот и сейчас уезжает в Америку и становится новым американцем.

А я считаю, что есть еще шанс уцелеть той глубинной тысячелетней Руси, пройти сквозь мертвую и живую воду и воскреснуть во всем величии. Я считаю, что Россия еще не выполнила свою Божественную миссию в мире, ту роль, которая ей отведена Господом. Но для этого потребуется совершить подвиг русской творческой национальной интеллигенции.

Теперь уже не народ, как в былые века, а русская духовная элита — последняя хранительница национальной культуры. Она еще знает и песни и предания, и сказки, и древние костюмы, и узоры, и ремесла. Мне скажут, что же ты — за балалаечников на каждом углу, когда гибнут ракеты и космодромы? За храмы новые в городах посреди всеобщих развалин. И опять же, не за балалаечников я выступаю, и не за гусляров на сельских завалинках. Но я знаю, в чем величие лучших поэтов и писателей нынешнего Запада. Тот же великий ирландец Уильям Батлер Йейтс. Прочитайте его недавно вышедшую в России книгу "Видение" — это же концентрация ирландских древних друидических традиций. Это та же Арина Родионовна при Пушкине. То же самое мы найдем у Одена, у Фроста, у Найпола. Крупнейших поэтов западной цивилизации. И даже у Генри Миллера. Культура может возрождаться как снизу, от народа, так и сверху, от ее знатоков и хранителей. И если будет на то Воля Господа, если будет воля нового политического руководства и воля все еще во множестве рождающихся национальных талантов, то и народ с усердием будет овладевать позабытым знанием... Если Израиль сумел возродить мертвый язык, если по тому же пути идет Ирландия, если новая пассионарность овладевает древними мусульманскими народами, возрождая их забытые культуры, то почему и русской национальной культуре не обрести свое новое рождение, выкинув, как и все цивилизованные народы мира, нелепое безнациональное "россияне" из языкового обихода? Мы все-таки живем в государстве, созданном русским народом, и никаким другим. Мы уважаем все народы, живущие на нашей территории, гораздо больше, чем те же американцы, вырезавшие почти всех своих индейцев (Неужели, и русским так надо было поступать со всеми народностями и племенами? А сегодня учить других народолюбию?). Больше, чем англичане, жестоко подавлявшие огнем и мечом все свои колонии. (Я бы на месте Китая давно предъявил Англии счет, не меньший, чем немцы выплачивают до сих пор Израилю, уже за две опиумных войны. Но всё ещё впереди, господа колонизаторы! Китайцы всё помнят!) Так почему же именно нас, русских, стремятся лишить национального самосознания и даже самоопределения?

Увы, в нынешнем государственном цивилизационном проекте нет места ни русскости, как этническому началу, ни Православию, как вероощущению русского мира? Это какая-то Россия без русских.

Представьте азербайджанскую диаспору в Москве, изымите из неё этнических азербайджанцев, освободите от Ислама, что останется? Что объединяет поляков в США? Никакая любовь к польскому кино не спасёт "польский мир", если в нем не будет ни католичества, ни этнических поляков. Каждый еврей в мире знает, что он всегда может автоматически стать гражданином Израиля, но также это гражданство может получить и человек, принявший иудаизм. Этнические немцы из Казахстана, Поволжья или Венесуэлы имеют право на гражданство Германии. Только русскость нигде не ценится — ни нашим государством, ни нашей интеллигенцией. Конечно, русский язык объединяет, но долго ли продержится русский язык, когда нет ни религиозной, ни этнической, ни духовной общности? Когда жил во Франции, удивился: внук Петра Столыпина уже не знает русского языка. Сын Андрея Синявского — французский писатель. В любой русской диаспоре спустя десять-пятнадцать лет после выезда из России объединяющим моментом, как правило, становилась лишь принадлежность к православной церкви. Даже атеисты или непоследовательные христиане, не желающие терять русскость, за рубежом начинали по воскресеньям посещать церковь.
По сути, мы накануне создания нового русского государства. Помянули добром Советский Союз, отреклись, как от нечисти, от перестроечных лет, формируем, наконец-то, Национальную Россию, о чём мечтали идеологи русской эмиграции Иван Ильин и Иван Солоневич. Без Русского Мира новая Россия просто невозможна.

Может, и пора России какой-то покой пережить, но не нынешней же? Это по телевидению у нас уже нынче полный порядок, супердержава с огромными деньжищами. А вы отъезжайте от Кремля километров хотя бы на сорок, уже совсем другую Россию увидите, и не державную, и не могучую, и не обильную. Но и в этой другой России настроение уже другое, нежели в девяностые годы.

Во-первых, всем надоело самоунижение. И гражданское, и национальное. Парадоксально, но наши либералы никак понять не могут, в России (как и в любой другой стране) гражданское личностное самоуважение возможно только одновременно с самоуважением национальным, русским. То есть ставка на личность возможна только в осознавшем себя народе. И потому даже умные либералы, как в своё время Петр Милюков или нынче Юрий Болдырев, должны стать либеральными русскими патриотами. Впрочем, этого никак не могут понять и иные наши левые, думают, что русский народ, не осознав себя, именно как русский народ, способен на какое-то сопротивление правящему режиму.

Во-вторых, какой бы мощный военно-промышленный комплекс ни создавался в нынешней обновленной России, какие бы подлодки ни сходили со стапелей Северодвинска, не будем забывать, что у Советского Союза военно-промышленный комплекс был еще посильнее, и подлодок было побольше, и никакая материальная мощь не помогла сохранить страну, ибо ослабла его идеологическая, его культурная составляющая, исчезла русская скрепа. Когда-то Пушкин писал: "Здесь русский дух, здесь Русью пахнет". Черномырдин бы его поправил — Россиянией пахнет… Без русского духа и Русью Великой пахнуть перестало. И само понятие, почти узаконенное — некоего российского народа — доказательство всё того же национального унижения, без которого невозможен никакой подъем страны. (Из-за отсутствия национальной гордости и заговорил в свое время Виктор Черномырдин даже на некоем "российском языке", так все боятся слова "русский").

И вот, наконец, на исходе 2006 года, думаю, после событий в Кондопоге, из уст президента Путина мы услышали о "русском мире". О том, что он — типичный русский человек. Я не собираюсь превозносить, переоценивать слова президента, но они говорят об изменении идеологической политики России в целом. Вслед за ним о русской политике и о русском человеке заговорил в своей передаче и Глеб Павловский. Думаю, недалек тот час, когда мы услышим слова о "русскости" и из уст Познера, Сванидзе, Соловьева. Я не склонен верить им, но, возвращая понятие "русская национальная культура", неизбежно придется вернуть и составляющие этой культуры, придется наконец-то начать строить национальную Россию. Придется реабилитировать слово "русский".

Мне возразят: именно сегодня арестовываются русские национальные активисты, запрещаются движения, закрываются русские национальные центры, даже книжный патриотический киоск в Союзе писателей России закрыли на радость нашим врагам.

Такова ситуация, с одной стороны, арестовывают Бориса Миронова по абсолютно надуманному предлогу, запрещают проведение "Русского марша", с другой стороны, наши государственные верхи говорят о "русском мире" и о своей природной русскости. Может быть, устраняют шумных и неудобных конкурентов? Балующихся свастикой, нацистскими приветствиями и тому подобной ерундой.

Есть же у государства своя система наблюдения, своя устрашающая статистика, и наши руководители прекрасно чувствуют настроения русского народа, государствообразующего народа, понимают, что за одной Кондопогой легко могут последовать десятки и сотни других. Людям надоело чувствовать себя быдлом, они в самых нелепых и непривлекательных, далеко неполиткорректных формах, уже готовы заявить о себе, как о нации. Не выше других, не привлекательнее других (идея фашизма, исключительности русской нации чужда нам изначально), но и не хуже, не глупее. Люди начинают задумываться, куда идут несметные деньги, почему в их поселках и городках, в их районах и областях жизнь не становится достойнее. И чем больше о нашей самодостаточности и нашем могуществе говорит телевидение, тем тревожнее настроения самого народа. Мы пока живём с нашим телевидением и нашим руководством как бы в двух разных Россиях. Не пора ли объединяться?

В это время и верхи наши, вполне созревшие для самостоятельной от западных стран жизни, вполне осознавшие себя могучей энергетической державой, впервые после распада СССР всё увереннее держащиеся и во внешней политике и в мировой экономике, поняли, что опереться в своей новой государственной идеологии не на что, кроме как на Русский Мир.

С одной стороны, боясь новых всероссийских Кондопог, с другой стороны, нуждаясь в идеологии сильного государства, в опоре на свой народ, они практически вынуждены начинать строить мощную государственную национальную русскую патриотическую идеологию.

Не знаю, насколько их патриотическая идеология, наработанная Глебом Павловским и компанией, совпадет с новой поднимающейся с самых низин народной русской идеологией. Думаю даже, что несовпадения будут решительно обрубаться, насколько хватит сил и желания, но то, что позиции Поткина и Путина поневоле сближаются в главном — это несомненно.

Сильное, пусть даже лишь энергетическое, а не мечтаемое мною технологическое государство, срочно требует сильную и понятную близкую русскому, а не российскому народу идеологию.

Впрочем, и за примерами недалеко ходить — теория интеллектуального национализма, принятая в Китае и Южной Корее, Японии и Вьетнаме, показывает сегодня поразительные результаты.

Я уверен, готов даже заключить пари, в ближайшее время, несмотря на конкретные репрессивные меры против русских национальных организаций старого типа, русская национальная идеология в её державном выражении станет нашей официальной идеологией. Как когда-то говорили прорабы перестройки — иного не дано! Пишет одна из наиболее заметных в этом поколении поэтесс Надежда Мирошниченко:

И что удивительно: недруг в предчувствии мается.
Мол, Русь поднимается. Объединяется Русь!
Меня поражает, но Русь моя впрямь поднимается,
А с нею, бессмертной, неужто я не поднимусь?!

Я еще в давние советские времена поставил целью своей литературной и общественной жизни — способствовать зарождению русской национальной элиты. Это мое кредо, моя мечта: кто бы ни пришел к власти — коммунист или либерал, монархист или эколог, милитарист или пацифист, диктатор или избираемый премьер-министр, все они прежде всего должны защищать национальные интересы русского народа и русского государства в целом. А дело писателя, дело всей великой русской литературы — было, есть и будет — через образы и характеры, через чудную звукопись и острый сюжет развивать национальное сознание общества, тем самым формируя национальную и государственную элиту.

Россию мы не восстановим до тех пор, пока не восстановим русское национальное самосознание. Вместе с денационализацией русских денационализируется и вся Россия. Только поняв самих себя и определив место русских и в России и в мире, мы способны восстановить нашу экономику и нашу армию, нашу науку и нашу культуру.

Я никогда не забываю: в русскую культуру внесли немало ценного и культуры народов, традиционно живущих в России, как бы малы ни были эти народы. Мы дорожим нашим содружеством. Наш путь — это общий путь. Россия сохранила все народы, её заселяющие, так будет и дальше, если перед нами будет стоять одна задача — сохранить и приумножить богатства России. Сохранить её культуру и её народы, сохранить её единую и неделимую землю. А для этого мы и должны оставаться русскими. Кстати, все малые народы, населяющие Россию, прекрасно понимают: исчезнут русские — исчезнут и они. Что ждет малые народы Сибири в случае китаизации территории? То же, что случилось с киданями, чжурчженями, маньчжурами. Они китаизировались, растворились в китайском океане. Империи тюрков на территории России не дадут возникнуть ни Китай, ни США. Именно среди русского народа жили и живут спокойно все другие нации и народности, сохраняя свой язык, свою религию, свою культуру. (А может быть, это и есть наш великий минус? Если бы мы, подобно китайцам или немцам, англичанам или японцам, или тем же американцам, всех жестко подминали под себя, русифицировали, христианизировали, и не было бы никаких "россиян": жил бы один великий и могучий русский народ, кое-где в резервациях доживали бы наши индейцы. Я бывал во многих резервациях США, они же до сих пор сохранились, и не скрываю, иногда завидовал американцам, как они просто решили свои проблемы! И почему сейчас им никто об этом не напоминает? А мы слово "русский" меняем на "российский" в угоду нашим национальным меньшинствам. Их бы, несогласных с русскими, в Америку переправить, недаром самую демократическую страну мира.)

Учитывая интересы русского народа (85% населения страны) и других коренных народов России, я считаю, что у власти в России должна стоять политическая элита, защищающая её подлинные национальные интересы, великую русскую культуру, православные идеалы (а также идеалы других традиционных конфессий).

В нынешнем нашем положении бессмысленно искать виновных, важнее понять другое — наше будущее зависит только от нас самих, от нашего мужества сказать себе правду и признать ошибки, от нашей готовности поставить интересы спасения Отечества выше шкурных забот.

Разве не несём мы ответственности за разрушение школы и уничтожение нашей национальной культуры? Разве не своим безразличием и страхом мы породили безответственность и цинизм власти? Мы согласились с разрушением тысячелетней русской державы, собиравшейся потом и кровью наших предков, и нарушили наши обязательства перед будущими поколениями.

Мы безмолвно сносим открытую пропаганду разврата и насилия с телеэкранов, стыдливо не замечаем казнокрадство и воровство. Неужели грядущая гибель государства русского — это и есть наш национальный выбор?

Хватит плакать и искать виноватых. Все виноваты. Пора начинать строить новую патриотическую Россию, жестоко сметая с пути всех, кто живет только своими шкурными интересами, кто потворствует гибели России.

Это возможно только при согласии всех патриотических сил общества. Время раздоров прошло, мы достигли той опасной черты, когда дальнейший раздор окончательно разорит Россию. Надо не только возродить национальный русский дух, но и продумать программу восстановления исторически обоснованных границ России, исторически заселенных русским народом и дружескими нам народами. Немцы ждали почти полвека восстановления границ, терпеливо ждут японцы, подождём и мы, но территории, исторически заселённые русским народом, территории, заселённые дружескими народами, готовыми к нашему воссоединению, должны вновь попасть под наш русский государственный контроль. Мы готовы к крепкому государственному союзу с дружескими нам народами в случае, если они на референдуме проголосуют за наше воссоединение. Нам не надо чужих территорий, но и пяди своей земли мы никому не отдадим.

Трудно быть русским в России. Так было и в иные царские времена, когда наши национальные гении откровенно завидовали положению немцев. "Матушка, сделай меня немцем", — обращался к императрице Михайло Ломоносов. Так было в иные советские времена, когда не только Православие, но и русскость была практически под официальным запретом, даже готовились перейти на латинский алфавит.

Так есть и в сегодняшней России. Потому угодливо наша пресса и наши власти переходят от русскости к россиянству. Но есть же предел уступчивости у русского народа. И растет уже, судя по Интернету, сильное, молодое национальное поколение русских. Только с опорой на русский дух мы способны одержать победу, вернуть на родину миллионы уехавших ученых и инженеров. Ибо запомним: лучшие умы уезжали от россиянства, увозя свою русскость с собой. Лучшие наши спортсмены, выехавшие за рубеж, отказываются играть не в русской национальной, а в россиянской безликой сборной. Только поняв неизбежную русскость для России, а кое-где просто возродив эту русскость, мы совершим и экономический, и промышленный, и научный рывок в свое будущее. Мы русские, с нами — Бог!