§ 1. Империя

В последнее время в печати появилось много разговоров о восстановлении Российской империи. Удивительно было наблюдать, как буквально на глазах ценностный акцент в самом слове империя сменился на противоположный: если в ельцинские времена это понятие еще носило отрицательный характер – «советская империя как тюрьма народов», «империя зла» и т.д., - то вдруг, разом, его начали употреблять в положительном смысле. Даже такой столп, чтобы не сказать таран либерализма, как А.Б. Чубайс заговорил вдруг о «либеральной империи» в России. Чем это вызвано? С чем связано это вновь пробудившееся внимание к имперской идеи?

Главной причиной и главной целью этого воскрешения политического значения понятия империя является попытка дать ответ на неуклонное повышение напряжений в области национальных отношений. Есть, конечно, и другие, сопутствующие факторы: претензия современной Российской Федерации быть преемницей Российской и советской истории, постепенно растущее у Российской власти осознание геополитических реалий существования России, которые невозможно ни отменить, ни игнорировать никакой сменой режимов или идеологий и т.д. Однако, главной интенцией возвращения к «империализму» является, все-таки, идея империи как государственного устройства, несущего мир народам, мир между народами. Этого мира как воздуха не хватает сегодняшней России. Ельцинская «игра в суверенитеты» не закончилась с отделением огромной части России и народов, ее населяющих, от единого государства. Чеченская война и все с ней связанное ясно показали, что национальный вопрос не решается так просто: ни «сам собой», ни «кнутом», ни «пряником». Но в последнее десятилетие выросли еще и новые проблемы. За редким исключением отделение государств СНГ от России оказалось выгодным только для осуществивших эти перевороты политических и экономических элит. Народам, населяющим эти новообразованные государства, пришлось вкусить все прелести «этого сладкого слова свобода»: разрушение традиционной социальной структуры, привычного быта, безработица. Люди массами хлынули в Россию, на заработки. Благодаря безответственности и коррумпированности существующей российской власти эта иммиграция носит в основном неконтролируемый, незаконный характер. Повсюду, от Карелии до Владивостока, обострились отношения между русским населением России и инородцами. В отдельных местах – Кондапоге, Саратове, Ставрополье и ряде других – это привело к серьезным столкновениям на национальной почве, к насилию и убийствам. Власть малодушно и близоруко пытается оформить это как «бытовые столкновения», не желая всерьез лечить застарелую болезнь, пытается все время «оформить» ее как что-то несущественное и случайное. Хотя все понимают, о чем идет речь и что напряжение в этой сфере продолжает расти…

Именно в такой ситуации и оказалось актуальным, почти спасительным это древнее слово империя. Его повторяют сегодня почти все, от консервативно-православных публицистов до официозных политологов, от академических аналитиков до наспех «спроектированных» политических выдвиженцев, от либералов до национал-большевиков. Повторяют часто, неумеренно, сплошь и рядом неуместно, иногда почти как заклинание. Кажется, скажи это магическое слово империя и все народы и этносы вдруг разом смирятся, оставят свои претензии друг к другу, и начнется счастливая совместная жизнь!.. Так и вспоминается библейское: «…Врачуют раны народа Моего легкомысленно, говоря: «мир!» мир!», а мира нет».¹

Все эти иллюзии разом распадаются, как только задашь себе простые и прямые вопросы: Разве для установления империи достаточно только изменить название государства? Разве империи были всегда гарантом мира, безопасности и стабильности? Разве не разрушены были Римская империя, Византийская империя, да и Российская империя? И, наконец, самый главный вопрос: если установление империи есть не вопрос изменения имени, а историческое деяние, свершение, то кто будет в случае России осуществлять это деяние? Ведь за Римской империей стояли воля народа Древнего Рима и военная сила его легионов. За Византией – духовное единство греческой нации, ромеев и, опять же, мощь их военной организации. Русская империя создавалась трудовой жертвенностью и воинской доблестью русских людей, за которыми стояли крепкая вера в общие идеалы и в историческое призвание России… Можно ли надеяться, что сегодняшний «многонациональный и многоконфессиональный» «российский народ» осуществит тот же исторический подвиг установления Российской империи, которым славен был в прошлом народ русский?.. В этом позволительно сомневаться… Уже в советское время одоление фашистского нашествия было серьезным испытанием для многонационального советского государства. Трагические страницы Великой Отечественной войны, связанные с национальным предательством и коллаборационизмом, с сознательным разыгрыванием этих сюжетов гитлеровской политикой, с послевоенным возмездием за предательство слишком известны, чтобы напоминать их заново. Советская военная машина, советское государство смогли справиться со всеми этими проблемами только за счет широко и глубоко развернутой системы контрразведки и тайной полиции, за счет сознательного этатизма и диктаторской воли Сталина, жертвовавшей ради сохранения власти и стабильности государства любыми гуманитарными ценностями… В высшей степени сомнительно, что сегодняшнее, ослабленное либеральными ядами и тотальной коррупцией государство, полностью лишенное какой-нибудь внятной идеологической программы, способно на подобную мобилизацию «российского народа»…

Ясно одно: у империи должен быть ее деятель. Не император, а тот народ, который осуществлял бы имперские задания. Эти задания совсем не обязательно понимать как «империализм», в смысле агрессивной внешней политики и захвата чужих земель. Речь идет, прежде всего, о построении сильного государства, уничтожения коррупции и преступности в обществе, построении развитой экономики, обеспечении обороноспособности страны, развития социальной структуры, науки, образования, обеспечения духовного просвещения граждан страны. «Российский народ» слишком неопределенное и аморфное образование для того, чтобы выполнить эту задачу. Особенно сегодня, когда внутренние национальные и духовные противоречия разъединили и ослабили этот «российско-советский» народ…

Особую роль русского народа ясно осознавали и советские политики. Будучи прекрасно осведомлен о вкладе нерусских народов в победу в Великой Отечественной войне, осетин Сталин поднимает, тем не менее, первый победный тост за русский народ и за его роль в одолении нашествия. «Звезда от звезды разница в славе…» Слава всем героям Великой войны, без различия национальности, возраста и пола, отстоявшим нашу свободу, однако без русского народа эта победа была бы невозможна. Он понес большие жертвы и на фронте, и в тылу… И ему особая слава и особая честь!… Именно русский народ создал это государство, эту империю, он же её всегда и защищал и увлекал за собой все другие, меньшие народы в подвигах как мирных, так и ратных. И только этот русский народ, веками носивший на своих плечах государственное тягло, способен к ответственнейшей задаче построения империи. Он уже построил её однажды и в его крови, «в его генах» заложен инстинкт веры, терпения и победы в этом великом деле.

Но что значит русский народ? Что значит быть русским?

                  § 2. Природа национального. Русский человек.

Здесь существуют две противоположные точки зрения, которые условно можно называть этническим материализмом и этническим идеализмом. Согласно первой, русские есть только русские по крови, то есть все те, кто имеет русских родителей. Границы этого воззрения указать нетрудно. За века своего существования славянская основа русской нации примешала к себе множество других начал. Финские, татарские, кавказские элементы присутствуют в русской крови в большей или меньшей степени, в зависимости от места проживания. Говорить о расовой чистоте русским трудно и неуместно: высшие выразители русского духа, такие, как Пушкин, Хомяков, Достоевский и множество других – почти все имели в своей крови примеси других, неславянских начал. Так что, вообще говоря, русские – это славяне, но…, но историческое  существование русских всегда было связано, в той или иной степени, с генетическим смешением с другими этносами.

Так что же? Может быть, русская нация – понятие чисто духовное? Именно такого взгляда и держатся, по существу, сторонники этнического идеализма. Опираясь на некоторые оценки русских с духовно-нравственной стороны (например, на знаменитое высказывание Достоевского: «Русский человек без Православия – дрянь»), сторонники этого воззрения выдвигают в качестве критерия русскости именно духовный фактор. Обычно говорят: «Русский – значит православный». Нечеткость этого определения также достаточно очевидна. Духовная субстанция русскости так и остается при этом загадкой. Нельзя же в самом деле приравнять русское к православному. Как минимум, греки очень обидятся на это… Этой формулой, русское = православному нередко пользуются сегодня православные инородцы в РПЦ, желающие снять с повестки дня русский вопрос, растворить его полностью в вероисповедном.

Русский человек, в соответствии с фундаментальными традициями русской культуры, должен, конечно, быть православным. Однако тождества здесь нет и быть не может уже потому, что и само Православие пришло в Россию извне. Решить вопрос о русской нации, - как и о нации вообще, - с точки зрения признаков русскости, биофизических или духовных, не удается. Именно поэтому, по нашему мнению, столь важна для нас сегодня статья С.Н.Булгакова «Размышления о национальности», помещенная в этом же номере журнала. Булгаков справедливо указывает в ней, что вопрос о национальном не вмещается в область науки, всегда изучающей лишь феноменальные проявления бытия. Нация есть некая метафизическая реальность, не сводимая к своим проявлениям - ни биофизическим, ни духовным, ни историческим. Также как полнота духовного опыта человека позволяет ему говорить: это дерево есть, причем это дерево – груша, а то яблоня, а третье – слива и т.д., несмотря на то, что с научной точки зрения мы и не понимаем до конца «устройства» этого дерева, его сущности, - также мы говорим: это русское воззрение, это русский человек, в этом есть что-то русское, а вот то – типично немецкое (французское и т.д.). Метафизическая субстанциальность национального постигается полнотой человеческого разума, границ которого мы также не знаем, но, тем не менее, именно с помощью которого мы ориентируемся в мире, опознавая, в частности, сущности, лежащие глубже, чем действительность, данная нам в ощущениях. Не случайно Булгаков говорит здесь о мистическом реализме. Речь идет о сверхчувственных способностях, которые всегда питали мистическую жизнь и служили основанием философского и научного творчества. Как ни далеко кажется всё это от жизни обычного человека, тем не менее, как показали русские философы, и в обыденном опыте постоянно «работает» эта составляющая разума, ответственная за опознание фундаментального бытия вещей (см., например, учение князя С.Н.Трубецкого о «соборности сознания»²).

Национальные особенности, национальные признаки оказываются, в этом смысле, не критериями национального, а лишь символами его. Символами более или менее удачными, более или менее представительными. Как обычно чисто научные, биометрические данные, во всём своём противоречивом многообразии оказываются здесь наиболее поверхностными. Какой-нибудь пейзаж Шишкина, музыкальная тема Чайковского или Рахманинова, народные типы «Войны и мира» Л. Толстого или интеллигентские Достоевского гораздо полнее и глубже выявляют природу русского, чем процентное содержание крови.

Сказав это, не попадем ли мы сами в рубрику этнических идеалистов, которых мы критиковали выше? – Отнюдь нет. Речь идёт не просто об особом Russian style, присущем русской культуре, а об опознании стоящей за всей этой культурой, материальной и исторической жизнью русского народа единой духовной субстанции – русской нации. Булгаков совершенно сознательно связывал это со средневековым реализмом. Библия также говорит об ангелах-хранителях народов.³ Нужно заметить, что в ХХ веке Булгаков не был одинок в своей позиции. Здесь уместно вспомнить теорию «симфонических личностей» Л.П.Карсавина (коллективная личность данного народа, данной социальной группы и т.д.)⁴, а из западных мыслителей К. Ясперса. У последнего человек принадлежит к различным уровням «объемлющего», среди которых есть и уровень Geist (дух – нем.), выражающий как раз принадлежность индивидуума к более широкой органической общности: народу, партии, классу и т.д.⁵

Только философское признание реальности национальной субстанции позволяет всерьез говорить о национальном духе как начале, оживляющем и формирующем национальную культуру. Этот дух проявляется, прежде всего, в языке, для России – в русском. Язык, этот таинственный источник и сокровищница национальной культуры, есть не просто средство общения. Он есть одновременно и матрица, средство формирования новых поколений русских людей, средство передачи им не только научно-рассудочных представлений о структуре сущего, но и специфических для русской культуры подходов к самим источникам бытия, к его глубинам. Осваивая историческую толщу родного языка, учась различать термины (например, «добро» и «благо»), осознавая этимологию слов (например, «красота» и «лепота»), человек постепенно осваивает духовный инструментарий своей культуры, учится русскому взгляду на жизнь, становится русским. В углубляющемся познании родной культуры переживает он своеобразную «радость узнавания»: открываемые глубины родной культуры оказываются чем-то удивительно близким и знакомым, как голос матери… И в этом опять сказывается субстанциальное единство культуры: в каждом её моменте символически присутствует уже целое, и это целое оказывается всегда больше, чем совокупность его проявлений.

Но язык национальной, русской культуры существует не только в собственном смысле слова. Особый русский дух пронизывает всю русскую культуру, по-своему откликается во всех более или менее значимых культурных реалиях. Так возникает понятие русского искусства, русской философии, русской философии права и т.д. Все сферы гуманитарной, - а отчасти и естественнонаучной, - культуры оказываются в определенной степени подчинены этому общему духу национальной культуры. Конечно, в тысячелетней русской культуре можно найти отголоски многих мировых традиций и школ. Однако чуткая опытность научается со временем различать основные автохтонные темы и стили от заимствованных и подражательных, научается понимать язык русской культуры в широком смысле слова. Мучительные поиски нравственной правды у героев классической русской литературы XIX века; глубокая религиозная ангажированность русской философии; настойчивое стремление нравственного обоснования правовых норм в отечественной школе философии права; мягкая, женственная лиричность русской песни и русского искусства в целом – всё это дух русской культуры, дух русской нации.

И даже высшее, универсальное откровение христианства, данное всем народам без различия, преломляется в духовной субстанции национального единства и акцентируется в национальной культуре различными оттенками духовного спектра. Конечно, «во Христе нет ни эллина, ни иудея», но тем не менее, как справедливо пишет Булгаков, «…изнутри, по характеру собственного религиозного опыта, нам, русским, ближе и доступнее именно наш русский Христос, Христос преп. Серафима и преп. Сергия, нежели Христос Бернарда Клервосского или Екатерины Сиенской или даже Франциска Ассизского».⁶ Каждый народ по-своему воспринимает Христа и по-своему усваивает его, что и манифестируют, прежде всего, его святые.⁷ Всё это не отменяет, конечно, догматического единства православной веры, но игнорировать эти различия, значит, ничего не понимать в национальном вопросе.

Этот русский дух, животворящий русскую культуру, воздействует не только на биологически русских индивидов. Он формирует души представителей и других национальностей, искренне желающих принадлежать русской культуре. Я говорю «искренне» потому, что, обычно, решающим моментом этого вхождения в русскую культуру является принятие крещения в Русской Православной Церкви. Церковная жизнь, участие в таинствах, постепенное освоение языка церковного искусства, церковно-славянского языка позволяют инородцу пить из самых глубинных и чистых духовных источников русской культуры. Вся русская культура, не только церковная, но и светская, начинает тогда открываться «изнутри». Человек воистину становится «русским по духу». Плюс к этому, обычно, брак (замужество) с русской (русским) по крови, потом два-три поколения живущих православной жизнью в России и вот, мы уже имеем русского и по плоти. Индивидуальные оттенки происхождения, вся эта неславянская «чернявость», «кучерявость», «негрские зубья»⁸ останутся в роду надолго, может быть, навсегда. Однако, это уже неважно. Русский человек уже состоялся. В особенности, если он жил интенсивной духовной жизнью (в Церкви и в творчестве): он уже вошел в духовный ритм русской соборной личности⁹ и временами может выразить русское мировоззрение даже лучше, чем генетически более чистый славянин.

Так происходило (и происходит) создание русской нации: через внутреннее вхождение в духовную субстанцию русского народа. Создание не простого конгломерата этносов, живущих на данной территории и лишь использующих в качестве официального русский язык и разделенных, кроме того, вероисповедными различиями, не мифической российской нации, а того русского народа, который конкретно переживал своё историческое единство и говорил: «Мы русские, с нами Бог!» К русским, в этом смысле, относится всякий, кто идентифицирует себя как русский, а это предполагает не просто определенное заполнение графы «национальность», а удовлетворение некоторых вполне конкретных требований:

а) сыновнее отношение к русской нации: осознание себя частичкой русского народа и русской культуры, проявление той метафизической субстанции, которая называется русской нацией;

б) любовь к России и её культуре; знание этой культуры: любовь невозможна без знания;

в) патриотизм по отношению к России и русской культуре: защита русской культуры, пропаганда её и творческое развитие; защита отечества, забота о независимости и благосостоянии России;

г) признание декларируемой русскости русским сообществом. Русским может быть только голос, созвучный с хором русского народа, находящий отклик в его душе.

Как можно видеть из этого, именно метафизическая глубина понятия нации, русской нации, позволяет включать в неё признаки как материальные, так и духовные. Осознание себя частицей русской нации ближайшим образом происходит через родителей, через родственников, через русскость по крови. Но этого, конечно, бывает недостаточно: при всём при этом можно быть русским, как говорится, «только по названию», являясь фактически врагом русской культуры, русского народа. И, наоборот, в мире немало людей других национальностей, любящих и даже глубоко знающих русскую культуру (и православных). Тем не менее, они отнюдь не считают себя «частицей русской нации», у них есть своя другая национальность и другое отечество. «Быть русским» означает всегда не только данность, но и заданность – определенную программу исторического существования.

Последний пункт очень важен. В наше время, время всевозможных подмен и «раскруток», когда СМИ в одночасье могут виртуально создать почти любую общественно значимую реальность, от политической биографии до иллюзии военного нападения или высадке космонавтов на Солнце, эта обратная связь  необходима. Необходима соборная оценка русским народом той русскости, которая предлагается ей общественным лицом. Как ни трудно выявить эту оценку в противоречивой разноголосице позиций самого русского народа¹⁰, как ни трудно реализовать это в условиях наркотической мощи современных аудио – визуальных средств воздействия на массовую аудиторию, обойтись без этого невозможно. На этом оселке, соборном народном мнении проверяется, в конце концов, вес любого авторитета, разоблачаются политические авантюристы и «засланные казачки». Есть и более сложные случаи¹¹. Как бы то ни было, но только соборному народному мнению принадлежит последняя оценка в вопросе русскости: русский ли он, русская ли это позиция или, как говорится, «русский, да глаз у него узкий».

Так называемая «российская нация», «российский народ» есть просто калька с понятия «советский народ». Советский народ был объединен политически и идеологически. Но в том-то и слабость идеологии по сравнению с национальным и религиозным началами, что идеологические энергии не проникают слишком глубоко в души людей, они держатся, в основном, на повторении и принуждении. Советская идеология не преодолела национальных различий, не переплавила, вопреки своим лозунгам, национального многообразия в единый народ.¹² Что и явили тотчас 90-е годы ХХ века, трагический распад СССР и пробуждение сепаратистских тенденций в составе новой России.

Все эти построения важны не столько для того, чтобы вскрыть смысл лукавых оговорок и претыканий современных политиков, - «русский, в смысле, российский народ», или «российская, то есть русская нация», - сколько для того, чтобы ясно осознать, каков истинный субъект того исторического строительства, которое планирует сегодняшняя Россия.

§ 3. Государство

Несмотря на всё сказанное, нас всё ещё будет смущать «призрак идеализма» в понимании нации: ведь опять мы говорим только о духовном измерении национального бытия: религия, язык, культура¹³… Преодолеть это своеобразное «монофизитство» в понимании русской нации нам помогает ещё один факт воплощенности русской исторической жизни: в форме жизни государственной. Нации создают в качестве органов своего исторического существования государства. Государства, как правильно подчеркивает Булгаков, создаются отнюдь не в результате некоторых мифических «всеобщих договоров», а как результат исторического творчества именно одной нации. «Государства национальны в своём происхождении и в своём ядре, - вот факт, на котором неизбежно останавливается мысль. Даже те государства, которые в своём окончательном виде состоят из многих племён и народностей, возникли в результате государственнообразующей деятельности одного народа, который и является в этом смысле «господствующим» или державным».¹⁴ Россия является в этом плане русским государством, результатом исторического творчества русского народа. Россия изначально есть и задумывалась как «Русский дом».

Любопытно, что этот факт совершенно игнорируется действующей Конституцией России. В преамбуле ельцинской Конституции 1993 года мы читаем: «Мы многонациональный народ Российской Федерации,

соединенные общей судьбой на своей земле,

утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие,

сохраняя исторически сложившееся государственное единство,

исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения     народов,

чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веря в добро и справедливость,

возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость её демократической основы,

стремясь к обеспечить благополучие и процветание России,

исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущим поколениями,

сознавая себя частью мирового сообщества,

принимаем Конституцию Российской Федерации».

Как видим, здесь нет никакого упоминания о русской нации. Нет его и во всём корпусе Конституции. Вместо этого мы имеем некий «многонациональный народ Российской Федерации». Но назвать некоторые объединения людей, этносов народом, это не значит действительно иметь этот народ. Каков принцип объединения этого «народа»? Просто общее проживание на некоторой территории? Тогда с таким же успехом можно сказать «народ Евразии желает», «народ Кавказа хочет», «народ Южной Америки требует» и т.д.

Можно указать и множество других формулировок этой преамбулы, которые фактически не содержат никакого смысла, а являются голыми «благими намерениями»…Например, следующий пассаж: «…соединённые общей судьбой на своей земле». Что это значит? Что это за «судьба»? Ведь за этими неудобопонятными выражениями стоит история столкновения и соперничества народов, история завоеваний русского народа, подчинения других народов власти Москвы!… Или это только лишь «преданья старины глубокой» и соперничество народов безвозвратно ушло в прошлое?.. Почему же тогда в Татарстане не хотят преподавать историю татаро-монгольского нашествия так, как оно видится русскими людьми? Разве по-своему они не «чтут память предков»?.. Разве добро и справедливость одинаково понимается в разных традициях, в разных религиях?.. Разве не ставят сегодня исламские руководители вопрос о государственной легализации многоженства?..

Дело не просто в том, что фундаментальные формулировки основного закона страны оказываются нечеткими и расплывчатыми. Гораздо хуже то, что пытаясь прикрыть реальные противоречия обтекаемыми формулами, мы игнорируем реальность, а она этого не прощает. Подретушированные противоречия все равно проявляются, и тем более в болезненной форме, чем тщательнее старались их прикрыть и замолчать. Национальное соперничество отнюдь не исчезает в многонациональном государстве, какие бы красивые названия ему не давать. После развала СССР и «игры суверенитетов» не принимать этого уже невозможно. В то же время в сегодняшнем Российском государстве более 80 процентов его граждан позиционируют себя как русские. По всем международным нормам Россия может считаться мононациональным государством. Замалчивать же (или отрицать) государственнообразующую роль русского народа сегодня, значит, парализовать его энергию, его историческую пассионарность, ввергать страну в стагнацию и разжигать национальные противоречия.

То, что неумелая и ложно направленная национальная политика сегодняшнего Российского правительства приводит к возрастанию национальных напряжений – факт, уже неоднократно обсуждавшийся в нашей печати. С подачи не шибко мудрых, а то и откровенно русофобски настроенных журналистов, государство всё время борется с «русским фашизмом». В то время как преступления против автохтонного русского населения продолжают расти. Беспристрастная статистика ясно свидетельствует об этом. В только что вышедшей книге Д. Соколова-Митрича «Нетаджикские девочки. Нечеченские мальчики» приводятся красноречивые цифры. В 2005 году граждане России совершили преступлений против гостей из других государств в четыре раза меньше, чем сами иностранцы совершили преступлений против нас. Такая же картина и в 2006 году.¹⁵ Автор собрал многочисленные сведения из российских СМИ, говорящих об убийствах, похищениях, насилиях и дискриминации русских людей на территории России. Вот только некоторые заголовки:

- Ноябрь 2002 года. В Грозном расстреляна русская семья (интернет-издание Federal Post).

- Январь-март 2006 года. Ингушетия. За три месяца в республике совершено 10 нападений на русских жителей. Три человека погибли (РИА «Новости»).

- Январь 2005 года. В Санкт-Петербурге выходцами с Кавказа убит семикратный чемпион мира по велоспорту Дмитрий Нелюбин («Известия»).

- Сентябрь 2004 года. Москва. Группа азербайджанцев избила православного священника (ИА «Русская линия»).

- Август 2005 года. Москва. Грабители с Кавказа обстреляли из пистолетов работников милиции (ИТАР-ТАСС).

- Июнь 2005 года. Москва. За изнасилование семилетней девочки в Москве задержан таджик-гастарбайтер («Интерфакс»).¹⁶

Что же удивляться, что при непонятной пассивности властей перед лицом этого угрожающего вала фактов, от места к месту возникают стихийные бунты русского населения против инородцев. Если так будет продолжаться и дальше, то нетрудно спрогнозировать, что этих национальных столкновений будет ещё больше, они будут ещё более кровавыми…

Перед сегодняшним Российским государством стоят серьёзнейшие проблемы, выросшие из советской стагнации последних десятилетий и развала СССР. Куда ни брось взгляд – везде сложнейшие вопросы: обороноспособность, преступность, сельское хозяйство, социальное обеспечение, наука, образование, культура… Решение этих проблем невозможно без общей программы развития, а последняя, в качестве основного ориентира, требует нового культурно-исторического самоопределения России, требует национальной идеи. Те эрзацы последней, которые полувнятно предлагались последние годы – «сохранение народа», «обеспечение достойных условий материального существования народа» - недостойны России как наследника великой русской державы. Народ, который и до 1917 года и после жил большими идеологическими программами, не может вдохновляться подобными «физиологическими» лозунгами.

Говоря о национальной идее, мы должны, прежде всего, спросить себя: о какой нации идёт речь? Если речь идёт о «многонациональном российском народе», то такая национальная идея и невозможна. Идеологическая программа, способная удовлетворить всех, все различные народности большой России, очевидно немыслима. Слишком многообразна культура этих народов, слишком многообразно и различно понимание высших ценностей, смысла жизни. Или, точнее говоря, подобный идеологический общий знаменатель и будет иметь, как раз, чисто физиологический, - ну, может быть, ещё экологический, - смысл.

Если же, говоря о национальной идее, мы имели в виду русскую нацию, к которой принадлежит подавляющее большинство населения России, которая является государственнообразующей для России, то тогда эту идею выдумывать и не нужно. Вообще, национальная идея или есть у народа, или её нет¹⁷, а попытки сочинить какую-то «новую национальную идею» – всё это бесплодные потуги вертопрахов – журналистов, или так называемых политтехнологов, готовых за деньги сочинить, что угодно, хоть новую мировую историю. Русский народ в лице своих идеологов и политических мыслителей давно сформулировал свою национальную идею и выразил её в чёткой формуле: Православие, Самодержавие, Народность. Вопреки всем идеологическим интоксикациям и болезням, пережитым Россией, всей критике и грязи, вылитой именно на эту идею, верность ее доказывается самой жизнью. Сегодня, когда Россия освободилась от идеологического пленения безбожной идеологией и находится в более или менее естественной духовной ситуации, разве мы не видим, как растёт влияние Православной Церкви на нашу жизнь? Как почти 80 процентов населения считают себя православными?… Ну конечно, до самодержавия мы ещё не доросли. Но что значат все эти культы личности в советской истории, ключевая роль президентской власти в постсоветской, как не устойчивый тренд российской власти к автократии? Не понимать это могут только доктринеры и люди, чуждые чувства русской истории. Это отталкивание русской души от демократии прекрасно выразил Н.А.Бердяев: «Парламенты совести не имеют».

Народность. Имеется в виду именно русский народ как опора национальной власти. Любопытно, что споры о порядке, о последовательности в триде «Православие, Самодержавие, Народность» шли полным ходом уже в начале ХХ века, а особенно после революции 1905 года. Наши знаменитые религиозные философы подчёркивали, в основном, православные начала русской культуры (в том числе и правовой).¹⁸ Философы права и правоведы трудились, в основном, над обоснованием русского Самодержавия (особенно после Конституции 1906 года).¹⁹ Может быть, только М.О.Меньшиков настаивал на первенстве народности. Он писал: «Страна может считаться православной и в то же время смердеть бытовым разложением, общим развращением нравов, доходящих до того, что ни одному человеку нельзя уже доверить казённый грош без системы кругового, изнурительного контроля, отнимающего у каждого гроша его половину. Власть может почитаться самодержавной и в то же время быть бессильной, чтобы справиться с анархией умов и воли и упадком духа народного, того, что французы называют гением расы. И православие, и самодержавие не создают этого гения, а сами черпают из него свою силу, свою истину и красоту. Только из могучего корня идёт сильный ствол и железные по крепости сучья. Можно ли ждать ярких и мощных явлений на корне народном, уже заглохшем?»²⁰ Мысль очень простая: кто-то должен быть носителем и соработником этих начал, православия и самодержавия, кто-то должен очень хотеть их, чтобы они реализовывались в жизни и были её фундаментом. И тут без русской нации не обойтись… Мы видим, что стихийно, неосознанно она хочет этих начал и всё время воспроизводит их в своём быту, в своей культуре. Но для того, чтобы эти воспоминания и мечтания стали твёрдым основанием национальной жизни, власть должна поддержать их, сама опереться на них, - ведь на что же ещё, иначе, она может опереться, как не самые глубинные и фундаментальные чаяния своего народа? И тут можно поспорить с Меньшиковым. Православие и самодержавие сами не создают этого гения народа, но народ, прошедший через трагические исторические испытания под знамёнами православия и самодержавия помнит, что именно эти начала позволили ему стать историческим народом и создать великую культуру. В них он ищет обновления своей силы и обретает единство с тысячелетней Россией. Этим же путем должна следовать и Российская власть, если она действительно хочет быть преемницей Российской Империи.

   _________________________  

¹ Иер. 6: 14.

² См.: О природе человеческого сознания. // Трубецкой С.Н. Сочинения. М., 1994.

³ См.: Дан. Гл. 9-12.

⁴ Карсавин Л.П. Философия истории. С.-П., 1993.

⁵ Jaspers K. Von der Wahrheit. Muenchen, Zuerich, 1983. S. 47-82.

⁶ Булгаков С.Н. Цит. соч., с. 453.

⁷ Давно отмечено особое значение для всей русской культуры того факта, что первыми святыми на русской Земле были святые князья-страстотерпцы Борис и Глеб. Примечателен также факт существования в России чина блаженных (святых юродивых), - факт почти беспрецедентный для Западной Церкви.

⁸ М.И.Цветаева об А.С.Пушкине.

⁹ Термин Л.П.Карсавина.

¹⁰ Соборность, соборное мнение народа отнюдь не всегда совпадает с мнением большинства народа. В определенные периоды истории народное большинство может быть «сбитым с толку», может быть эксцентричным. Я подробно обсуждал это в своей статье «Национально – государственная идея России: верность историческому призванию».

¹¹ Таковым является, например, трагическое одиночество А.И.Солженицына в современном русском патриотическом движении.

¹² Я писал об этом в статье «Национально-государственная идея России: верность историческому призванию» (см. журнал «Москва», № 5, 1997 г. или на моем сайте: www.narod.uderge.ru).   

¹³ Хотя уже язык является более сложным образованием.

¹⁴ Булгаков С.Н. Размышления о национальности. С. 446. Сегодня появляются уже проекты корпоративных государств. А когда слышим о законах, позволяющих крупным корпорациям создавать собственные вооруженные силы, - например, Газпрому «для защиты газовых коммуникаций», - то видишь, как контуры этих возможных будущих индустриально-военизированных монстров начинают обозначаться всё рельефнее. Создание подобных комплексов будет чудовищным извращением идеи цивилизации, полным уничтожением культуры, подчинением всей жизни бизнесу и производству, и тем самым, неизбежным самоубийством цивилизации.

¹⁵ Соколов-Митрич Д. Нетаджикские девочки. Нечеченские мальчики. М., 2007 г., с. 7.

¹⁶ Цит. изд., с. 25, 28, 35, 91, 133, 115.

¹⁷ Подробнее об этом см. в моей статье: «Национально-государственная идея России: верность историческому призванию».

¹⁸ См., прежде всего, сборник «Вехи».

¹⁹ См., например, книги (переиздания): Захаров Н.А. Система русской государственной власти. М., 2002 г.; Казанский П.Е. Власть Всероссийского Императора. М., 1999 г.

²⁰ Размышления // Меньшиков М.О. Письма к русской нации. М., 1999 г. С. 259.