TRM9

Максимилиан Волошин
(1877-1932), русский поэт, художник,
литературный критик, искусствовед.

Святая Русь
А М. Петровой

Суздаль да Москва не для тебя ли
По уделам землю собирали,
Да тугую золотом суму?
В рундуках приданое копили,
И тебя невестою растили
В расписном да тесном терему?

Не тебе ли на речных истоках
Плотник-Царь построил дом широко —
Окнами на пять земных морей?
Из невест красой, да силой бранной
Не была ль ты самою желанной
Для заморских княжих сыновей?

Но тебе сыздетства были любы —
По лесам глубоких скитов срубы,
По степям кочевья без дорог,
Вольные раздолья да вериги,
Самозванцы, воры да расстриги,
Соловьиный посвист да острог.

Быть Царевой ты не захотела —
Уж такое подвернулось дело:
Враг шептал: развей да расточи,
Ты отдай казну свою богатым,
Власть — холопам, силу — супостатам,
Смердам — честь, изменникам — ключи.

Поддалась лихому подговору,
Отдалась разбойнику и вору,
Подожгла посады и хлеба,
Разорила древнее жилище,
И пошла поруганной и нищей,
И рабой последнего раба.

Я ль в тебя посмею бросить камень?
Осужу ль страстной и буйный пламень?
В грязь лицом тебе ль не поклонюсь,
След босой ноги благословляя, —
Ты — бездомная, гулящая, хмельная,
Во Христе юродивая Русь!

19 ноября 1911
Коктебель

Русская революция

Во имя грозного закона
Братоубийственной войны,
И воспаленны и красны
Пылают гневные знамена.

Но жизнь и русская судьба
Смешали клички, стерли грани:
Наш пролетарий — голытьба,
А наши «буржуа» — мещане.
А грозный демон — «Капитал» —
Властитель фабрик, Князь заботы,
Сущность отстоенной работы,
Преображенная в кристалл, —
Был нам неведом:
нерадивы
И нищи средь богатств земли,
Мы чрез столетья пронесли,
Сохою ковыряя нивы,
К земле нежадную любовь...
России душу омрачая,
Враждуют призраки, но кровь
Из ран её течет живая.

Не нам ли суждено изжить
Последние судьбы Европы,
Чтобы собой предотвратить
Ее погибельные тропы.
Пусть бунт наш — бред, пусть дом наш пуст,
Пусть боль от наших ран не наша.
Но да не минет эта чаша
Чужих страданий наших уст.

И если встали между нами
Все бреды будущих времен —
Мы все же грезим русский сон
Под чуждыми нам именами.
Тончайшей изо всех зараз,
Мечтой врачует мир Россия —
Ты, погибавшая не раз
И воскресавшая стихия.

Как некогда святой Франциск
Видал: разверзся солнца диск
И пясти рук и ног Распятый
Ему лучом пронзил трикраты —
Так ты в молитвах приняла
Чужих страстей, чужого зла
Кровоточащие стигматы.

12 июня 1919

Китеж

Вся Русь — костер. Неугасимый пламень
         Из края в край, из века в век
Гудит, ревет... И трескается камень.
         И каждый факел — человек.
Не сами ль мы, подобно нашим предкам,
         Пустили пал? А ураган
Раздул его и тонут в дыме едком
         Леса и села огнищан.
Ни Сергиев, ни Оптина, ни Саров
         Народный не уймут костер:
Они уйдут, спасаясь от пожаров,
         На дно серебряных озер.
Так отданная на поток татарам
         Святая Киевская Русь
Ушла с земли, прикрывшись Светлояром...
         Но от огня не отрекусь!
Я сам — огонь. Мятеж в моей природе,
         Но цепь и грань нужны ему.
Не в первый раз, мечтая о свободе,
         Мы строим новую тюрьму.
Да, вне Москвы — вне нашей душной плоти,
         Вне воли медного Петра —
Нам нет дорог - нас водит на болоте
         Огней бесовская игра.
Святая Русь покрыта Русью грешной,
         И нет в тот град путей,
Куда зовет призывный и нездешний
         Подводный благовест церквей.

Усобицы кромсали Русь ножами.
         Скупые дети Калиты
Неправдами, насильем, грабежами
         Её сбирали лоскуты.
В тиши ночей звездяных и морозных,
         Как лютый крестовик-паук,
Москва пряла при Тёмных и при Грозных
         Свой тесный, безысходный круг.
Здесь правил всем изветчик и наушник,
         И был свиреп и строг
Московский Князь — «постельничий и клюшник
         У Господа», — помилуй Бог!
Гнездо бояр, юродивых, смиренниц —
         Дворец, тюрьма и монастырь,
Где двадцать лет зарезанный младенец
         Чертил круги, как нетопырь.
Ломая кость, вытягивая жилы,
         Московский строился престол,
Когда отродье Кошки и Кобылы
         Пожарский царствовать привел.
Антихрист — Петр распаренную глыбу
         Собрал, стянул и раскачал,
Остриг, обрил и, вздернувши на дыбу,
         Наукам книжным обучал,
Империя, оставив нору кротью,
         Высиживалась из яиц
Под жаркой коронованною плотью
         Своих пяти императриц.
И стала Русь немецкой, чинной, мерзкой.
         Штыков сияньем озарен,
В смеси кровей Голштинской с Вюртембергской
         Отстаивался русский трон.
И вырвались со свитой из-под трона
         Клубящиеся пламена —
На свет из тьмы, на волю из полона —
         Стихии, страсти, племена.
Анафем церкви одолев оковы,
         Повоскресали из гробов
Мазепы, Разины и Пугачевы —
         Страшилища иных веков.
Но и теперь, как в дни былых падений,
         Вся омраченная, в крови,
Осталась ты землею исступлений —
         Землей взыскующей любви.

Они пройдут — расплавленные годы
         Народных бурь и мятежей:
Вчерашний раб, усталый от свободы,
         Возропщет, требуя цепей.
Построит вновь казармы и остроги,
         Воздвигнет сломанный престол,
А сам уйдет молчать в свои берлоги,
         Работать на полях, как вол.
И отрезвясь от крови и угара,
         Цареву радуясь бичу,
От угольев погасшего пожара
         Затеплит яркую свечу.
Молитесь же, терпите же, примите ж
         На плечи крест, на выю трон.
На дне души гудит подводный Китеж —
         Наш неосуществимый сон.

18 августа 1919
Коктебель. Во время наступления Деникина на Москву

Гражданская война

Одни восстали из подполий,
Из ссылок, фабрик, рудников,
Отравленные темной волей
И горьким дымом городов.

Другие из рядов военных,
Дворянских разоренных гнезд,
Где проводили на погост
Отцов и братьев убиенных.

В одних доселе не потух
Хмель незапамятных пожаров,
И жив степной, разгульный дух
И Разиных, и Кудеяров.

В других — лишенных всех корней —
Тлетворный дух столицы Невской:
Толстой и Чехов, Достоевский —
Надрыв и смута наших дней.

Одни возносят на плакатах
Свой бред о буржуазном зле,
О светлых пролетариатах,
Мещанском рае на земле...

В других весь цвет, вся гниль империй,
Все золото, весь тлен идей,
Блеск всех великих фетишей
И всех научных суеверий.

Одни идут освобождать
Москву и вновь сковать Россию,
Другие, разнуздав стихию,
Хотят весь мир пересоздать.

В тех и в других война вдохнула
Гнев, жадность, мрачный хмель разгула,

А вслед героям и вождям
Крадется хищник стаей жадной,
Чтоб мощь России неоглядной
Размыкать и продать врагам:

Сгноить её пшеницы груды,
Ее бесчестить небеса,
Пожрать богатства, сжечь леса
И высосать моря и руды.

И не смолкает грохот битв
По всем просторам южной степи
Средь золотых великолепий
Конями вытоптанных жнитв.

И там и здесь между рядами
Звучит один и тот же глас:
«Кто не за нас — тот против нас.
Нет безразличных: правда с нами».

А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.

22 ноября 1919
Коктебель

---------------------------------------------------------------

Валерий Брюсов
(1873 - 1924), русский поэт, прозаик,
теоретик литературоведения, переводчик.

Конь блед

И се конь блед и сидящий на нем,
имя ему Смерть.
Откровение, VI, 8

Улица была — как буря. Толпы проходили,
Словно их преследовал неотвратимый Рок.
Мчались омнибусы, кебы и автомобили,
Был неисчерпаем яростный людской поток.
Вывески, вертясь, сверкали переменным оком,
С неба, с страшной высоты тридцатых этажей;
В гордый гимн сливались с рокотом колес и скоком
Выкрики газетчиков и щелканье бичей.
Лили свет безжалостный прикованные луны,
Луны, сотворенные владыками естеств.
В этом свете, в этом гуле — души были юны,
Души опьяневших, пьяных городом существ.

II

И внезапно — в эту бурю, в этот адский шепот,
В этот воплотившийся в земные формы бред,
Ворвался, вонзился чуждый, несозвучный топот,
Заглушая гулы, говор, грохоты карет.
Показался с поворота всадник огнеликий,
Конь летел стремительно и стал с огнём в глазах.
В воздухе ещё дрожали — отголоски, крики,
Но мгновенье было — трепет, взоры были - страх!
Был у всадника в руках развитый длинный свиток,
Огненные буквы возвещали имя: Смерть...
Полосами яркими, как пряжей пышных ниток,
В высоте над улицей вдруг разгорелась твердь.

III

И в великом ужасе, скрывая лица,— люди
То бессмысленно взывали: «Горе! с нами Бог!»,
То, упав на мостовую, бились в общей груде...
Звери морды прятали, в смятенья, между ног.
Только женщина, пришедшая сюда для сбыта
Красоты своей,— в восторге бросилась к коню,
Плача целовала — лошадиные копыта,
Руки простирала к огневеющему дню.
Да еще безумный, убежавший из больницы,
Выскочил, растерзанный, пронзительно крича:
«Люди! Вы ль не узнаете Божией десницы!
Сгибнет четверть вас — от мора, глада и меча!»

IV

Но восторг и ужас длились — краткое мгновенье.
Через миг в толпе смятенной не стоял никто:
Набежало с улиц смежных новое движенье,
Было все обычным светом ярко залито.
И никто не мог ответить, в буре многошумной,
Было ль то виденье свыше или сон пустой.
Только женщина из зал веселья да безумный
Все стремили руки за исчезнувшей мечтой.
Но и их решительно людские волны смыли,
Как слова ненужные из позабытых строк.
Мчались омнибусы, кебы и автомобили,
Был неисчерпаем яростный людской поток.

Май, июль и декабрь 1903

--------------------------------------------------

Андрей Белый

(1880-1934), русский писатель, филолог,

философ, теоретик символизма.

Русь

Поля моей скудной земли
Вон там преисполнены скорби.
Холмами пространства вдали
Изгорби, равнина, изгорби!

Косматый, далекий дымок.
Косматые в далях деревни.
Туманов косматый поток.
Просторы голодных губерний.

Просторов простертая рать:
В пространствах таятся пространства.
Россия, куда мне бежать
От голода, мора и пьянства?

От голода, холода тут
И мерли, и мрут миллионы.
Покойников ждали и ждут
Пологие скорбные склоны.

Там Смерть протрубила вдали
В леса, города и деревни,
В поля моей скудной земли,
В просторы голодных губерний.

1908
Серебряный Колодезь

Родине

Рыдай, буревая стихия,
В столбах громового огня!
Россия, Россия, Россия,—
Безумствуй, сжигая меня!

В твои роковые разрухи,
В глухие твои глубины,—
Струят крылорукие духи
Свои светозарные сны.

Не плачьте: склоните колени
Туда — в ураганы огней,
В грома серафических пений,
В потоки космических дней!

Сухие пустыни позора,
Моря неизливные слез —
Лучом безглагольного взора
Согреет сошедший Христос.

Пусть в небе — и кольца Сатурна,
И млечных путей серебро,—
Кипи фосфорически бурно,
Земли огневое ядро!

И ты, огневая Музыка,
Безумствуй, сжигая меня,
Россия, Россия, Россия,—
Мессия грядущего дня!

Август 1917
Поворовка

-----------------------------------------

Игорь Северянин
(1887-1941), русский поэт.

Моя Россия

И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи...

Aлександр Блок

Моя безбожная Россия,
Священная моя страна!
Её равнины снеговые,
Её цыгане кочевые, —
Ах, им ли радость не дана?
Её порывы огневые,
Её мечты передовые,
Её писатели живые,
Постигшие её до дна!
Её разбойники святые,
Её полеты голубые
И наше солнце и луна!
И эти земли неземные,
И эти бунты удалые,
И вся их, вся их глубина!
И соловьи её ночные,
И ночи пламено-ледяные,
И браги древние хмельные,
И кубки, полные вина!
И тройки бешено-степные,
И эти спицы расписные,
И эти сбруи золотые,
И крыльчатые пристяжные,
Их шей лебяжья крутизна!
И наши бабы избяные,
И сарафаны их цветные,
И голоса девиц грудные,
Такие русские, родные,
И молодые, как весна,
И разливные, как волна,
И песни, песни разрывные,
Какими наша грудь полна,
И вся она, и вся она —
Моя ползучая Россия,
Крылатая моя страна!

----------------------------------------

Анна Ахматова
(1889-1966) - русская поэтесса.

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется – я даже не услышу.

В оглавление ТРМ №9