Когда у нас говорят о цифровой экономике, на самом деле речь о цифровой трансформации, причем цифровой трансформации всего общества. Не случайно когда вводили Программу цифровой экономики[2], то нас предупреждали, что речь идёт о том, что произойдут изменения во всех сферах, и первую очередь в самом человеке, в сознании самого человека. И это самое главное.

Ведущий: Но многие скажут, что же здесь плохого? Внедряются новые технологии, внедряются электронные системы, цифровое обслуживание, одно окно, меньше документов. Какие же здесь могут быть страхи? Просто всем становится удобнее...

Четверикова: Конечно, чтобы заманить мышей в мышеловку, нужно положить в не очень красивый и вкусный кусочек сыра, что и делается. Однако, у нас фактически блокирована любая дискуссия, любое обсуждение того, что такое цифровая экономика, а вернее то явление, которое нам выдают под видом цифровой экономики. Одно дело все эти реляции и рекламные картинки, которые нам подают, а другое дело реальные документы, которые разрабатываются теми структурами, которые эту так называемую цифровизацию проводят. В частности речь идёт о Всемирном банке, который ещё в 2016 году подготовил доклад «Цифровое государство в России – 2020», где точно прописал, что надо сделать в России, чтобы перейти на цифровую платформу управления. Но самое главное, что от нас это скрывают. Скрывают то, что цифровая экономика это никоим образом какие-то новые технологии и не какое-то развитие экономики. А это просто экономика больших данных, когда данные превращается в основной в товар, когда данные приобретают значение экономической категории, когда данные становятся активом, который можно покупать и который можно продавать. Чем больше у тебя данных, тем ты богаче. Не случайно Михаил Мишустин[3] называет данные –  золотом XXI века, а глава «Али-баба» – нефтью XXI века. Речь идет о том, что те компании и корпорации, который владеют большими данными, то есть фактически обладают тотальными данными, не только на человека, но и на все то, что его окружает, сегодня лидирует в конкурентной борьбе. Схема достаточно простая. Как поясняют её руководители этих компаний, они просто встраивают себя в систему профанов и невежд. Речь идёт о том, что сегодня собираются цифровые данные абсолютно обо всех. Дальше они помещаются на цифровую платформу, то есть они обрабатываются соответствующими технологиями. Эта цифровая платформа и представляет собой новую бизнес-модель. Почему экономистом очень трудно понять это? Потому что эта цифровая бизнес модель или как цифровая платформа создается и управляется айтишниками[4] – людьми с определенным типом сознания, с определённым типом мышления. Они используют определенные алгоритмы, определенные понятия и термины, которые непонятны ни экономистам, ни юристам. Кстати, юристы сейчас оказались самом тяжелом положении, так как их заставляют создавать цифровое право, но они не могут этого сделать, потому что они не понимают самой сути функционирования бизнес моделей и цифровых платформ.

Цифровая платформа сегодня внедряется (вторгается) во весь процесс производства, причём не только товаров, но и услуг. Таким образом, она убирает всех посредников между производителем и потребителем. Владельцы цифровых платформ (это первую очередь крупнейшие АйТи компании) называют их подрывными инновациями или подрывными технологиями. Сначала они внедряются в процесс и предлагают производителям бесплатные программы, а потом, когда все переходят на эти программы и когда собираются все данные, они начинают контролировать весь процесс производства и стоимости, и становятся основными контролерами всего рынка.

Ведущий: Вы сказали, что в результате исчезает прослойка – посредник. Но ведь многие скажут - «это же прекрасно, как эти посредники всем надоели».

Четверикова: Да, но речь идет не об экономике XX века, или XIX века. Речь идёт о том, что сегодня в бизнес превратилась абсолютно всё, не только процесс производства и торговли. В бизнес превратились и услуги. Сегодня государство не выполняет функции, а оно предоставляет услуги. Поэтому вся сфера, связанная с управлением государством – это услуги. Вся сфера образования – это услуги. Здравоохранения – это услуги. Социальная служба – это услуги. То есть речь идет о том, что убираются все посредники не только в процессе производства, и даже в доставки товаров. Убираются посредники не только в торговле, но и интернет торговле. Убираются посредники в оказании образовательных услуг. Убираются учителя, убираются медики. Сейчас идет интенсивный процесс устранения юристов, потому что водится цифровое право. Многие сделки, также как и судебное разбирательство, уже можно осуществить по интернету. И наконец, убираются, просите, чиновники. Причем нас изначально предупредили, когда только цифровую программу экономки стали вводить, что нам грозит увольнение миллиона или нескольких миллионов чиновников. Они предупредили заранее, что чиновники это лишний элемент, потому что место чиновника будет заполнять цифровая платформа. И тогда, возникает вопрос о том, а что же будет из себя государство представлять? В некоторых документах прописано, что между государством и клиентом, гражданином-клиентом не будет посредников. И не будет государственных органов, а будет цифровая платформа. Тогда возникает вопрос, а кто будет управлять государством? Ответ однозначный – владелец цифровой платформы. То есть, если всё превращается в услуги, и все эти услуги оцифровываются, встает вопрос, а в каком обществе мы будем жить? И  этого они нам не говорят, а продолжают петь песню о цифровой экономике. Однако, если мы посмотрим Программу цифровой экономики, то обнаружим в ней шесть направлений. Это «Цифровая среда», «Цифровые технологии», «Цифровое государство», «Кибербезопасность», «Цифровая трансформация кадров» и «Цифровая нормативная среда». Почему у нас сейчас говорят о регуляторике, то есть о необходимости введения регуляторной гильотины? Да потому что они убирают всю старую нормативно-правовую базу, убирают ГОСТы, старые стандарты. Вместо них они собираются ввести закрепленные на цифровой платформе некие установки, которые можно будет весьма произвольно трактовать. Они будут настолько общи, что их можно будет толковать так, как нужно будет владельцем этих цифровых платформ. И этот процесс сейчас происходит. В этих шести направлениях нет ни промышленности, ни производства, ни увеличения производительности труда, ни введения новых технологий, для того чтобы вводить новые виды производства. Нет речи ни о станках, ни о станкостроении, ни о машиностроении, ни об электронной промышленности.   Вообще ничего нет. При этом, если я не ошибаюсь, у нас сейчас 96% всех коммуникационных технологий – импортные. Но об этом речь не идёт. А речь идёт о том, что они будут контролировать сферы,  связанные с оказанием образовательных, медицинских и социальных услуг. Поэтому когда М.Мишустин стал Премьером, одной из первых вещей, которую он сказал это то, что мы будем создавать и подвигать цифровую экономику, цифровое государство. Выражение «цифровое государство» впервые прозвучало из его уст, а потом выяснилось, что уже есть Документ, который был разработал в 2018 году Высшей школой экономики и Центром стратегических разработок. Называется он – «Государство как платформа»[5], сокращенно «ГКП», в котором подробно прописано, как будет фактически ликвидироваться нынешние государственное управление, как вместо него будет создаваться цифровая платформа, которой будет руководить, как они называют, «Великий архитектор Платформы».

Ведущий: Если я вас правильно понял, внедряться будут не новые технологии, упрощающие нам жизнь (как вы сказали, они будут внедряться как сыр в мышеловке), а на самом деле, на кону стоит вопрос о власти. Правильно ли я вас понял? Кому будет принадлежать вся власть? Сейчас нам рассказывают, какие плохие чиновники...  

Четверикова: Причем, обратите внимание, как за последние годы увеличилась не просто критика, а разоблачения и обличения чиновников.

Ведущий: Сам класс чиновников преподносится как абсолютное зло. Убираем их, и появляются некие цифровые технологии, но совершенно не ставится вопрос о том, кто эти технологии разрабатывает и кто управляет этими технологиями. То есть к кому в результате перемещается власть. Чиновников худо-бедно мы выбираем, а вот этих, как я понимаю, мы вы выбирать не будем.

Четверикова: Да. И это самое главное, кто будет пользоваться нашими данными, и в каких целях. То есть фактически, речь идёт о том, как с помощью наших данных нами будут управлять.

Ведущий:   Часто нам задают вопрос о роли Германа Грефа в цифровизации России и создании баз данных наших детей

Четверикова: Дело в том, что у нас есть две структуры, которые обладают наибольшими базами данных, на цифровой платформе которых, как раз и планируется создавать цифровую платформу государства. Об этом они уже открыто говорят. Это цифровая  платформа Налоговой службы, поэтому М. Мишустина и сделали премьер-министром, т.к. он добился высоких результатов оцифровки налоговой службы, которым завидуют, как они говорят, все Европейские государства.  А вторая мощная база есть у Сбербанка («святая святых»). И сегодня эти цифровые платформы ФНС и Сбербанка и представляют из себя два стержня или два столпа, на которых предполагается строить цифровое государство (если только не скрывается еще некий 3-й субъект, на базе которого все будет создаваться). Дело в том что, когда М.Мишустин создавал цифровую систему Налоговой службы, он добился таких результатов, что фактически она оказалась более совершенной, чем служба статистики, поскольку в ней оказались более полные данные. В силу этого, на цифровой платформе ФНС создали сначала цифровой ЗАГС, точнее единый реестр ЗАГСа, а сейчас на базе этого реестра создается единый реестр населения. Законопроект об этом рассматривался в прошлом году в первом чтении, и он вызвал очень большую критику со стороны людей здравомыслящих, т.е. людей, стоящих на государственных и патриотических позициях, понимающих, что это фактически удар по национальной безопасности. Однако, готовится закон (законопроект уже есть) «Об идентификаторе», который заменит паспорта и все остальные документы. Фактически это будет электронный идентификатор. И наконец, на основе всего этого можно будет управлять людьми с помощью искусства интеллекта, потому что вся информации, все данные будут известны. То есть каждый человек будет как на ладони. С помощью искусственного интеллекта можно будет на людей влиять. Так как это касается проблем национальной безопасности, Федеральная Служба Безопасности высказала очень серьезное замечание в связи с тем, что  с ней эту систему не согласовали. Во втором чтении этот законопроект должен быть принят в феврале. Однако, пока не приняли, но говорят, что это произойдёт со дня на день, причём обратите внимание – в разгар этого самого  вируса. (Президент В.Путин утвердил Федеральный закон от 24.04.2020 № 123-ФЗ «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для разработки и внедрения технологий искусственного интеллекта в субъекте Российской Федерации — городе федерального значения Москве и внесении изменений в статьи 6 и 10 Федерального закона «О персональных данных[6]». Этот закон вступает в силу с 1 июля 2020 г. – ред.).

Возвращаемся к цифровой платформе Сбербанка. Надо сказать, что Сбербанк в 2016 году, устами своего руководителя Германа Грефа заявил, что больше не хочет быть просто банком, а что они превращаются в «экосистему» (этот термин взят из «Силиконовой долины»). Этим термином Сбербанк пытает провести аналогию с крупной корпорацией. «Экосистема» это фактически новая форма транснациональных корпораций, в которых абсолютно всё взаимосвязано – и природа, и производители, и потребителей товаров, в силу того, что они все связаны единой цифровой системой, единой базой данных. «Экосистемы» тонко реагирует на малейшие изменения, как в природе. Если один какой-нибудь биологический объект исчезает, то страдают другие. И цифровая машина, цифровая компьютерная система всё это учитывает. Теперь Сбербанк собирается стать такой компанией, т.е – АйТи компанией. Более того, они создали свою образовательную и медицинскую сферу и планируют влить в себя более 30-ти компаний. Кроме этого, они заключили соглашение с Яндексом, с Mail.ru. То есть это вроде такой опухоли, которая медленно расползается по всему организму незаметно и медленно. Но самое интересное то, что для того, чтобы создать такую систему, необходимо иметь мощные цифровые, информационные технологии, в первую очередь – «облачные».  У Сбербанка таких собственных технологий нет, поэтому он не нашел ничего лучшего, как заключить в 2017 года соглашения с Microsoft – американской транснациональной корпорацией, которая сотрудничает с Агентством Национальной Безопасности, и которая является поставщиком продукции для военно-промышленного комплекса США. По этому соглашению Microsoft передает свои облачные технологии Сбербанку, который теперь может продавать их своим клиентам. Если выйти на сайт «Цифровая платформа Сбербанка», то можно увидеть образец Соглашения, которое Сбербанк подписывает со своими клиентами. В нём чёрным по белому прописаны ограничения, которые накладывает собственник технологий Microsoft. Это фактически означает, что Сбербанк пользуется технологиями, которые он арендует у корпорации геополитического противника. Это то же самое, что плыть на корабле в открытом море или участвовать в каком-нибудь соревновании на чужом арендованном корабле, который у тебя в любой момент могут отобрать. Куда-то ты доплывешь, а дальше тебе скажут «высаживайтесь ребята –  вы нарушили такие-то правила». Мы прекрасно понимаем, куда уходят данные Сбербанка.

В конце 2017 года, буквально  через два месяц после подписания соглашения с Microsoft, Герман Греф выступал в Лондоне перед инвесторами и там он заявил «да, мы презентуем свою стратегию превращения в экосистему». То есть после того, как они эти технологии от геополитического противника получили, они превращаются «экосистему». Здесь надо отметить, что Сбербанк это структура, которая лишь наполовину принадлежала Центробанку РФ (51 акция), 45.7 –  иностранным компаниям – английским и американским. И именно теперь Сбербанк передается Правительству РФ, которое покупает их структуру. Далее получается, что Сбербанк превращается в некую госкорпорацию с цифровой платформой, на базе которой будет создаваться цифровая платформа госуправления. Кстати, это тоже прописано в упомянутом докладе Высшей школы экономики и Центра стратегических разработок. В частности там указано, что цифровая платформа госуправления будет создаваться в виде государственного партнерства с частными структурами, с частными инвесторами и со Сбербанком.

Видимо именно для этого и произошла передача Сбербанка Правительству, потому, что по «Закону о Центробанке», Центробанк не мог уменьшить свою долю акций, которыми он владел в Сбербанке. Пока мы не знаем будет ли какой-то договор или соглашение, которое будет ограничивать права Правительства продавать Сбербанк. Но то, что уже прозвучало из уст замглавы комитета по бюджету это то, «что мы будем приватизировать Сбербанк, а поскольку сейчас это невозможно, мы это сделаем в два этапа – сначала передадим Правительству, а дальше, поскольку есть очень много желающих особенное иностранных купить Сбербанк, мы это сделаем». После того как эта информация прошла, обсуждать тему приватизации перестали. Очевидно это не произойдет раньше того времени, когда все будет переведено на цифровую платформу Сбербанка.

Ведущий: Давайте уточним, что представляет большую опасность – цифровое государство, где стержнем будет Сбербанк, создаваемый на технологиях наших геополитических противников, а значит этим государством можно будет управлять из-за рубежа, либо не меньшую опасность представляет сама эта система управления? Ведь у Германа Грефа есть одна отличительная особенность – он часто говорит то, что говорить не полагается. То о чём другие думают он произносит. Это же ему принадлежит знаменитое заявление о том, что «вы с ума сошли, как можно позволять гражданам оказывать влияние на государственное управление, граждане должны принимать решения только на основе той информации и тех мыслей которые в них вложит нанятые нами политологи и журналисты и прочие ученые». Это почти дословная цитата.

Четверикова: Да, но самое главное, что он сказал это то, что «нельзя давать людям образование, потому что тогда, ими нельзя будет манипулировать». Он Конфуция вспомнил Кабалу все прочее и видимо мысленно вспомнил своего йогина[7], который периодически направляет в нужное русло его медитацию. Кстати, он уже медитирует на своих выступлениях, и неоднократно говорил о необходимости медитации. Видимо во время медитации его мысли вырисовываются четко и ясно.  На самом деле вся эта цифровизация представляет собой когнитивную войну.  У нас люди думают, что сейчас мы будем использовать компьютерные технологии в производстве, у нас будут замечательные станки, замечательные машины, повысится производительность труда. Но на самом деле, наша промышленность сужается как шагреневая кожа, и нет никакого увеличения производительности труда. Кстати среди национальных проектов (их 12 штук,  на которые потрачено 25 триллионов рублей) есть проект национальной проект увеличения производительности труда и занятости, и него заложено 50 миллиардов. Но что это, по сравнению с  25-ю триллионами, которые тратятся  на строительство дорог, на магистрали, на экологию и все прочее. И один из национальных проектов – цифровая экономика, на который предусмотрено, если не ошибаюсь, 1.6 триллионов рублей.

Однако вернёмся к цифровым технологиям. На самом деле надо говорить о когнитивной войне, т.к. в первую очередь речь идет о том, что цифровые технологии направлены на изменение сознания людей, с тем, чтобы ими можно было легко управлять. Мы прекрасно понимаем, что раз создается государство в виде цифровой платформы, работающей на машинном алгоритме, то для того чтобы всё нормально функционировало без сбоев, чтобы алгоритмы мозга тоже перешли на алгоритм машины, чтобы они были совместимы. И в этом, мы видим ключевую задачу Г.Грефа, который эту задачу решает, но которой все время остается в тени. Все обращают внимание на его финансовые дела, то, что он играет сейчас ключевую роль в трансформации образования, об этом говорят намного меньше. А это факт. И неслучайно, Г.Греф был включён в недавно созданный Координационный Совет по развитию Образования при Минпросвете, где фактически он играет ведущую роль. Не случайно именно ему сейчас было поручено переводить около полу миллиона школьника на онлайн-обучение на его цифровой платформе. И не случайно, ему было поручено в прошлом году Президентом руководство процессом перевода, в трех или четырех регионах России, на обучение школьников на «индивидуальную траекторию цифрового обучения». Недавно, когда Г.Греф выступал в Питере, он сказал, что у нас не понимают, что ключевую роль в Правительстве играет Министр Образования,  потому что именно он занимается формированием культурного кода нации. И дальше он сказал, что нам необходимо формировать эмоциональное и социальное поведение школьников, и этим мы и займемся. Он не сказал об интеллектуальном поведении. И именно так они переводят мышление наших детей в некое иное измерение, при котором ими можно будет легко управлять.

Хочу напомнить одну очень важную вещь. Когда на Россию были наложены санкции, руководством страны был поставлена задача разработать проект реиндустриализации. И разработали два проекта. Один проект разработала Академия Наук. Этот проект предусматривал реальную реиндустриализацию, реальное импртозамещение, возрождение промышленность и создание новых технологий. А другой проект выдумали российские венчурные компании РВК[8] и АСИ[9]. Они предполагали, что не нужно заниматься никакой индустриализацией, потому что не нужно возрождать то, что не будет конкурентоспособно на внешних рынках. Чтобы завоёвывать внешние рынки, говорили они, надо создавать некие новые товары, некие новые сферы, которых еще нет. И тогда был разработан проект «Национальной технологической инициативы»[10], который был принят настолько тихо, что о нем даже не знали большинство депутатов. Эта «Национальная технологическая инициатива» как раз и предполагает 9, а сейчас даже 10 направлений, в которых может найти что угодно, но только не то, что нужно реально для возрождения промышленности. Там и фуднет (foodnet), и беспилотный транспорт,  и  новые технологии безопасности, имеется в виду –  слежка, и все прочее. Но самое главное – это проект «Нейронет». Это такая система, которая позволяет создавать особые связи между мозгом человека и компьютером. Она позволяет  создавать нейросети, которые позволят фактически полностью управлять человеком.  Нейронет это система, которая имеет сегодня свой сайт. Это система, которая имеет сегодня своих продвигателей, среди главных из которых упомянутое выше Агентство Стратегических Инициатив (АСИ). Но всё это   мало известно широкой публике, потому что они никогда не афишировали Нейронет. Однако, если мы рассмотрим, что он собой реально представляет, то лучше всего почитать, что о нём написали сами авторы Нейронета – Павел Лукша и Дмитрий Песков (спец. представитель Президента по цифровым технологиям – не прес. секретарь): «Нейронет – это система, которая позволяет полностью связать и создать единую сферу между человеком и компьютером. Она должна пройти несколько этапов. Сначала данные будут передаваться от тела или мозга человека к виртуальному агенту, компьютеру в системе нейросети, программе или чипу. Затем данные станут взаимодействовать через агентов друг с другом (будут быстро договариваться, обмениваться информацией, больше узнавать. Чтобы передать информацию по цепочке мозг-компьютер мозг нужны интерфейсы ввода (которые фиксируют данные в мозгу) и вывода (которые передают данные на другой мозг). Но далее данные начнут объединяться в группы, где можно будет «обсуждать» в кавычках общую тему, продукт, идею, изобретения, технологию. Здесь виртуальные агенты поддерживает мышление, хранят результаты, объединят ресурсы каждого. И наконец, далее группы начнут взаимодействовать между собой моментально передавать опыт от одного сообщества к другому. Отдельный человек, подчеркиваю, не взаимодействует с членами других или даже своей группы лично, но имеет доступ к базе данных. Он становится коллективным гением, мастером, специалистом. То есть речь идет о том, что люди будут все связаны через систему мозг-компьютер, а потом мозг и мозг».  Но кто будет этим управлять, здесь не говорится.